Даже со всеми этими замечательными изменениями, свидетельствующими о возвращении Алекса, он был в забвении. Когда-то казалось, что он сильно изменился, в другие дни мы чувствовали себя, будто теряем почву под ногами. Мы испробовали абсолютно всё, как думали, что может помочь пролить свет и достучаться до него. У всех, кто приходил в палату, был свой собственный способ зажечь искру сознания Алекса. Люди рассказывали шутки, гримасничали, издавали разные звуки и даже слегка щекотали его тело, что лишь убеждало нас, что он ничего не чувствует.

«Где ты, Алекс?» Мы молились, исповедовали и по-настоящему верили…большую часть времени. Когда ко мне приходили сомнения, я сразу же уничтожал их. Никто на самом деле не мог измерить величину повреждений в его мозгу и в позвоночнике. Умственное, физическое и эмоциональное восприятие могло сохраниться – с медицинской точки зрения – или же могло быть окончательно уничтожено. Мы просто не знали.

Когда я начинал думать об этом, страх сковывал меня. Дело было не в его параличе или проблемах с дыханием и вентиляции. Я мог вынести это. То, что меня беспокоило, была мысль, что я никогда не смогу поговорить со своим сыном. Бывали моменты, когда я был готов заплатить любую возможную цену, лишь бы поговорить с Алексом. Я продолжал поддерживать одностороннее общение, так, как если бы мы разговаривали с ним, как и прежде. Другие гримасничали, смешно танцевали и пытались любым способом вытащить его из забвения. В какой-то момент уже ничего не казалось необычным в этом месте – люди делали всё, разве что не ходили на головах.

Аарон пришел со своей идеей, как привлечь внимание Алекса. Аарон положил свою голову рядом с лицом Алекса и затем сильно надул щёки! Затем Аарон быстро шлепнул себя по щекам. Что-то было в этой игре Аарона и после нескольких шлепков настоящая улыбка появилась на лице Алекса. Я никогда не видел ничего более прекрасного, когда смотрел, как Аарон шлёпает себя. Аарон продолжал надувать щёки, а Алекс продолжал улыбаться. Это не был мышечный рефлекс – это была улыбка. Все присутствующие могли видеть её и вся палата радостно восклицала. Аарон был очень доволен своим успехом и повторил попытку, шлёпая себя по щекам ещё более ревностно. Тогда я подошел и попросил Аарона быть поосторожнее, чтобы не повредить своему лицу. Он сделал большое дело и пришло время остановить его дурачество!

С этого момента Алекс уже более не погружался полностью в своё забвение. Он стал осознавать наличие комнаты и людей в ней, и он ясно осознавал, что мы говорим с ним.

Я написал стихи в это время, чтобы передать силу Божью, которая, как мы чувствовали, действовала в Алексе:

Алекс не может ходить
Иисус ходил по воде
Алекс не может говорить
Бог сказал вселенной быть
Алекс не может дышать
Святой Дух есть дыхание жизни
Поэтому…
Я не буду смотреть на мир
Но на СЛОВО
Я не буду смотреть на моего сына
Но на моего ОТЦА
Я не буду смотреть своими глазами
Но своим СЕРДЦЕМ
Я не стану жертвой
Узником обстоятельств
Я прославлю моего Бога
И пребуду в Его надежде
Да будет так…

© Перевод Сергея Назарова, 2012-2013.