Благодарности Введение 1. На перекрёстке

После того как я пристигнул Алекса к сиденью прямо за собой, я потянул ремень, чтобы убедиться, что он туго натянут. Следующей задачей было найти путь домой на этой незнакомой территории – не то, чтобы я не знал, как добраться до церкви, но находить короткие пути и изучать новые дороги всегда приятная часть жизни в новом месте. Я вывернул на дрогу и вскоре показался перекрёсток. Я начал набирать на своём сотовом Бет, чтобы дать ей знать, где мы.

«Эй, Алекс, спорим, что эта дорога приведёт нас домой. Поехали туда». Вдоль просёлочной дороги стояли редкие домики с заборами. Дзинь….Дзинь…

Остановившись на перекрёстке с телефоном возле уха, я посмотрел в обе стороны – как всегда. Встречного движения не было, покрасней мере на километр впереди. Я не знал, что это был необычный перекрёсток и я свысока видел только пустую дорогу. Через несколько сотен метров впереди, прямо перед поворотом дороги на лево, был огромный спуск, в котором скрывалось всё, что там могло быть. Прямая, пустая дорога была смертельной оптической иллюзией.

«Эй, Бет, как дела?... Ну, я долго общался после служения, а потом мы заехали в парк, но сейчас мы едем домой. Мы должно быть…»

«Пап, я хочу кушать. Когда мы приедем домой?»

Я повернулся к Алексу, всё ещё держа телефон с Бет. Я выехал на перекрёсток и затем…

Раздался оглушающий скрежет металла, затем всё затихло в невероятной тишине. Кругом была тишина.



Сознание вернулось в действительность, и мой разум стал приводить мысли в порядок. Слабая, в начале, мысль стала ясной: «Почему я лежу в канаве рядом с машиной?» Мой разум метался. «Что происходит?»

Первый проблеск причины пронзил мой ещё затуманенный рассудок. Я сел, недоумевая. Что же произошло? Почему я оказался здесь? Алекс – он же был со мной, не так ли? Где Алекс? Где мой мальчик?

Я не знаю, как долго я пробыл без сознания, но несколько человек уже бежали ко мне с ближайших домов. «Лежите спокойно. Не двигайтесь», промолвил кто-то. Но я не мог. Каждый кусочек моего сердца кричал. «Где Алекс?» Я вскочил на ноги и всё было будто бы приглушенно. Я двигался очень медленно, как если бы находился по шею в воде. Вновь и вновь я выкрикивал, «Алекс, Алекс, Алекс!». Ответа не было. Моё сердце стучала от страха. Кругом звенела тишина, но вой сирены вскоре пронзил её.

Когда мой разум был охвачен страхом, мягкая рука обхватила меня за плечи. Я повернулся и увидел добрые глаза незнакомца.

«Ты попал в аварию, сынок. Там ещё остался маленький мальчик на заднем сиденье».

Пожарные и полицейские сновали повсюду, сосредоточившись на том, что было моей машиной. Прежде чем мой разум успел подумать, что я могу найти на заднем сиденье, я бросился к машине и посмотрел.

Чувствовался резкий, неприятный запах. Среди тысяч осколков, шматков обивки и скрученного металла, сидел мой мальчик, мой первенец, воплощение мечтаний его матери и отца, всё ещё пристёгнутый к заднему сиденью – всё ещё в своей церковной одежде. «Он в порядке, он в порядке. Он просто без сознания и по-видимому получил сильный удар, но он в порядке». Но в этот момент отчаяния, то, на что я искренне надеялся, представлялось несоответствующим реальности. Я продолжал всматриваться и ужас победил мою надежду. Кровь текла из раны со лба Алекса. И что же было не так с его головой? Она весела неестественно низко влево, ужасно низко, чем должна быть. Пустые, налитые кровью глаза смотрели вниз.

«Алекс, мой сынок…он мёртв! Я убил своего сына».

Огромная волна неверия, ужаса и сокрушающего горя накрыла меня, угрожая поглотить полностью. На другой стороне машины работали спасатели, пытаясь вытащить Алекса и параллельно установить дыхательные трубки для доступа кислорода к его лёгким.

Через некоторое время главный спасатель, консультируясь с полицейским, который первый прибыл на место, сказал, «Нам понадобиться свидетельство о смерти».

«Да, сэр, но вертолёт уже прибыл».

Чувство паники возникло в моей груди и сдавило дыхание так, что мой разум стал бесконтрольно метаться: «Я виноват во всём этом. Я убил своего сына? А что с людьми в другой машине? Откуда появилась эта машина? Я сяду в тюрьму? Алекс действительно мёртв?»

Когда зеваки стали собираться вокруг происшествия, чувство стыда наполнило меня – отец, который принёс столько разрушения в жизнь других людей. Может быть все эти люди в тайне осуждали меня? Чувство вины заполнило каждую часть моего сердца. «О, Боже, что я наделал?»

Страх ползал по моему телу, как разряды электричества. Недоумевая, что делать, я повернулся, когда рука на моём правом плече прервала мои мысли.


Я услышал сильный стук на перекрёстке всего лишь в несколько десятков метров от моей двери. Я был пожарником и подумал, что быть может смогу помочь, и потому я кинулся вперёд к месту аварии. Когда я подошел, Кевин, которого я не знал в то время, был без сознания. Люди предлагали растормошить его, так как он был очевидно дезориентирован. Я первый подошел к другой машине, но все те люди, похоже, были в порядке. Затем я вновь подошел к машине Кевина и увидел маленького мальчика на заднем сиденье. Я пробрался так близко как мог, но понятия не имел, жив был этот мальчик или нет. Я понимал, что не стоит касаться его головы, но приложил ухо к груди. Дыхания не чувствовалось. Я человек веры и потому я начал молиться за этого малыша. Я также поговорил с ним, как если бы он мог слышать меня, хотя и не было ни какой ответной реакции. Я сказал, «Эй, малыш, не бойся».

И я продолжал молиться.

«С тобой всё будет хорошо».

И я продолжал молиться.

«Не бойся. Ты только держись».

И я продолжал молиться.

«Ты справишься, дружище. Помощь уже в пути».

У меня не было никакого свидетельства, что Алекс был жив, но я продолжал молиться за него и его отца.



«Сэр, мы нашли сотовый телефон в машине. Может вам позвонить жене?»

«Бет, о, нет!» Она была на телефоне, когда произошла авария. Она была ещё дома с двухдневным малышом Районом, Аароном и Греси. Что она могла подумать? Что она слышала? Набирая номер, я проглатывал комок в горле.

«Бет».

«Алло, Кевин».

Но через мгновение её голос уже был наполнен горестным воплем.

«О, Бет, о, Бет, мы попали в ужасную аварию!» Слёзы потекли по моему лицу.

«Он мёртв?» спросила она, её голос был низкий и тихий.


Когда всё это произошло, я помню, как сказала Богу, «Алекс – Твой. Если Ты решишь забрать его домой, хорошо, но Ты должен дать мне силы пережить это».



«Я не знаю. Я не знаю. Они грузят его в вертолёт и увозят в больницу. Мне так жаль, Бет».

«У меня тут дети. Давай делай всё, что нужно сейчас. Встретимся в больнице».

В разгар усилий по спасению я услышал, как кто-то сказал, «У нас есть сердцебиение – очень слабое, но оно есть». К этому времени Бет уже повесила трубку и собирала детей для полуторачасовой дороги до Детской Больницы Колумбус.

Я подбежал к вертолёту, решив поехать с ними тоже, но крепкая рука остановила меня.

«Вы отец?» спросил человек в одежде врача.

«Да, да», сказал я, пытаясь протиснуться вперёд и сесть на вертолёт.

«Тогда давайте с нами». Но затем он засомневался на секунду и взглянул на аварию.

«Извините меня, но вы побывали в аварии тоже?»


Время всегда имеет значение, и особенно в случае Алекса. Когда я впервые приступил к Алексу, его зрачки были недвижимы (не реагировали на свет), он не дышал и его пульс не прощупывался. Мой помощник я и осознавали, что он был сильно повреждён и, по-видимому, мог умереть от травм. Не смотря на это мы старались изо всех сил. По пути к месту аварии я почувствовал, что должен молиться, прежде чем мы приедем, и поэтому я начал потихоньку молиться. Теперь я понял, зачем это надо было.

Как только мы вытащили Алекса, мы понесли его к вертолёту. Кевин попросил помолиться за сына, прежде чем мы улетим. Мы разрешили ему, но чтобы он сделал это быстро. Кевин склонился, а мы стали беспокоиться, что это займёт слишком много времени. Я спросил его, христианин ли он и он ответил что «да». Я сказал ему, что помощник и я тоже христиане. Я спросил его, верит ли он, что Бог хочет исцелить его сына, и он сказал, что верит. Я сказал ему, что мы верим в это тоже. После этого я спросил его разрешения помолиться за его сына в вертолёте. Он сказал «да», мы поблагодарили его и взлетели.

В вертолёте я быстро возложил руку на голову Алекса и помолился об его исцелении во имя Иисуса. Затем я просто поблагодарил Господа за это исцеление Алекса и поверил, что Бог совершает то, что Он сказал, что Он сделает, в Своём Слове.

Я часто молюсь за пациентов во время полёта – не всегда, но часто.



«Да, я вёл машину, но уцелел».

«Я извиняюсь, сэр, но вы не можете поехать с нами. Вам нужно обследоваться в нашей местной больнице».

Паника вновь охватила меня. Не поехать с Алексом? Это невозможно! Я начал умолять, но безуспешно. «Вы должны позволить мне поехать с моим сыном. Правда, со мной всё в порядке. Я должен ехать.

Пожалуйста, дайте мне поехать с Алексом…пожалуйста?»

«Сэр, я понимаю, что вы можете чувствовать, но сейчас самое лучшее, что вы можете сделать для вашего сына, это поехать в больницу, обследоваться и убедиться, что всё в порядке, а нам дайте делать то, что мы должны делать. Алекс – самое главное для вас. Для нас тоже».

«Но я в порядке!» запротестовал я. «Посмотрите, я хожу совершенно нормально. Вы должны дать мне поехать с ним».

Твёрдо, но уважительно, врач сказал, «Я сожалею, сэр. Я должен закрыть двери и отправляться прямо сейчас».

«О Боже, о Боже!» воскликнул я. «Пожалуйста, спасите моего малыша, пожалуйста…» Но всё что у меня было, это горький комок.

Другой врач взглянул на своего партнёра и сказал сквозь зубы, «Мы должны отправляться».

© Перевод Сергея Назарова, 2012.