Секс и веселье

С самого рождения в маленьком североафриканском городке Августин знал о религиозных различиях, охвативших Римскую империю: его отец был язычником, почитавшим древних пунических богов; его же мать была ревностной христианкой. Но отрока Августина интересовали не столько религия и учёность, сколько секс и весёлая жизнь — например, он вместе с друзьями воровал груши с соседского сада, "не для того, чтобы съесть их самим, а просто бросить свиньям".

В возрасте 17 лет Августин отправился в школу в Карфаген — деревенский мальчик в жемчужине Северной Африки. Там он пришёл в восторг от своих занятий и начал делать себе имя. Он погрузился в труды Цицерона и манихейских философов и отбросил остатки религии своей матери.

Закончив учебу, Августин вернулся в свой родной город Тагасте, чтобы преподавать риторику — и немного манихейства (философия, основанная на учении перса по имени Мани, была дуалистическим искажением христианства. Она учила, что мир света и мир тьмы постоянно воюют друг с другом, вовлекая в борьбу большую часть человечества). Августин пытался скрыть свои взгляды от матери, Моники, но когда она узнала об этом, то выгнала его из дома.

Но Моника, которая мечтала, что её сын станет христианином, продолжала молиться о его обращении и последовала за ним в Карфаген, когда он переехал туда преподавать. Когда Августину предложили стать профессором в Риме, Моника умоляла его не ехать. Августин велел ей идти домой и спать спокойно, заверяя, что он останется в Карфагене. Когда она уехала, он сел на корабль, идущий в Рим.

Тьма побеждена

После года, проведённого в Риме, Августин снова переехал, чтобы стать профессором риторики в Милане. Там он начал посещать собор, чтобы послушать впечатляющую речь епископа Амвросия; он продолжал посещать его из-за проповеди Амвросия. Вскоре он отказался от манихейства в пользу неоплатонизма, философии как римских язычников, так и миланских христиан.

Мать наконец нашла его и решила найти сыну достойную жену. У Августина была наложница, которую он очень любил и которая подарила ему сына, но он не женился на ней, потому что это погубило бы его социально и политически.

312	Обращение Константина
323	Евсевий завершает Церковную историю
325	Первый Никейский собор
354	Августин родился
430	Августин умирает
451	Халкидонский собор

Вдобавок к эмоциональному напряжению от расставания с возлюбленной и перемене философских взглядов Августин боролся с самим собой. В течение многих лет он пытался преодолеть свои плотские страсти, и ничто, казалось, не помогало. Ему казалось, что даже самые незначительные его прегрешения отягощены смыслом. Позже, рассказывая о краже груш в юности, он размышлял: "Наше истинное удовольствие состояло в том, чтобы делать то, что было запрещено. Зло во мне было отвратительным, но я любил его".

Однажды днём, прогуливаясь по саду, он с тревогой размышлял о подобных вещах. Вдруг он услышал детский певучий голос, повторявший: "Возьми и прочти". На столе лежал сборник посланий Павла, которые он читал; он взял его и прочёл первое, что увидел: "Как днём, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти" (Римлянам 13:13-14).

Позже он написал: "Дальше я читать не стал, да и не нуждался в этом, потому что в конце этой фразы, как бы светом безмятежности, проникшим в моё сердце, вся тьма сомнений исчезла".

От монаха до епископа

Обращение Августина вызвало в его жизни потрясение. Он подал в отставку с профессорского поста, написал Амвросию записку о своём обращении и вместе с друзьями и матерью удалился на загородную виллу в Кассиакуме. Там он продолжал обсуждать философию и выпускать книги в духе неоплатонизма. Через полгода он вернулся в Милан, чтобы креститься у Амвросия, а затем вернулся в Тагасте, чтобы жить как писатель и мыслитель.

К тому времени, как он добрался до своего родного города (путешествие затянулось из-за политических потрясений), он потерял мать, сына и одного из самых близких друзей. Эти потери подтолкнули Августина к более глубоким и энергичным обязательствам: он и его друзья основали мирскую аскетическую общину в Тагасте, чтобы проводить время в молитве и изучении Священных Писаний.

В 391 году Августин отправился в Гиппон, чтобы узнать о создании монастыря в этом районе. Его репутация шла впереди него. Рассказывают, что, увидев однажды в воскресенье в церкви знаменитого мирянина, епископ Валерий отложил приготовленную им проповедь и стал проповедовать о настоятельной необходимости священников в Гиппоне. Толпа уставилась на Августина, а затем подтолкнула его вперёд для посвящения. Против своей воли Августин стал священником. Миряне, думая, что его слезы разочарования были вызваны желанием быть епископом, а не священником, пытались уверить его, что хорошие вещи приходят к тем, кто ждёт.

Валерий, не говоривший по-пунически (местный язык), быстро передал обязанности учителя и проповедника своему новому священнику, который действительно говорил на местном языке. Через пять лет после смерти Валерия Августин стал епископом Гиппона.

Ортодоксальный воин тысячелетия

На повестке дня нового епископа стояла защита церкви от внутренних и внешних вызовов. Церковь в Северной Африке была в смятении. Хотя манихейство уже было на пути к концу, у него всё ещё было значительное число последователей. Августин, знавший его сильные и слабые стороны, нанёс ему смертельный удар. В общественных банях Августин спорил с Фортунатом, бывшим школьным товарищем из Карфагена и ведущим манихеем. Епископ быстро расправился с еретиком, и Фортунат с позором покинул город.

Менее легко было справиться с донатизмом, раскольнической и сепаратистской североафриканской церковью. Они считали, что католическая церковь была скомпрометирована и что католические лидеры предали церковь во время предыдущих преследований. Августин утверждал, что католицизм является действительным продолжением апостольской церкви. Он язвительно писал: "Тучи катятся с громом, что дом Господень будет построен по всей земле; а эти лягушки сидят в своем болоте и квакают: "Мы единственные христиане!"

В 411 году спор достиг апогея, когда имперский комиссар созвал в Карфагене дебаты, чтобы решить спор раз и навсегда. Риторика Августина разрушила донатистский призыв, и комиссар выступил против группы, начав кампанию против них.

Однако это не было временем радости для церкви. За год до Карфагенской конференции варварский полководец Аларих и его войска разграбили Рим. Многие знатные римляне бежали, спасая свою жизнь, в Северную Африку, одну из немногих безопасных гаваней, оставшихся в империи. И теперь перед Августином встала новая задача — защитить христианство от обвинений в том, что оно привело к падению империи, отвернувшись от римских богов.

Ответ Августина на широко распространенную критику пришёл в 22 томах за 12 лет, в "Граде Божьем". Он утверждал, что Рим был наказан за прошлые грехи, а не за новую веру. Его пожизненная одержимость первородным грехом была воплощена в жизнь, и его работа легла в основу средневекового мышления. "Человечество делится на два рода", - писал он. "Такие, которые живут по-человечески, и такие, которые живут по-Божески. Их мы называем двумя городами… Небесный Город затмевает Рим. Там вместо победы - истина".

Ещё одним фронтом, на котором Августин должен был защищать христианство, было пелагианство. Пелагий, британский монах, приобрел популярность как раз тогда, когда закончилась донатистская полемика. Пелагий отверг идею первородного греха, настаивая на том, что склонность к греху - это собственный свободный выбор человечества. Следуя этому рассуждению, нет никакой необходимости в божественной благодати; люди должны просто принять решение исполнять волю Бога. Церковь отлучила Пелагия от церкви в 417 году, но его знамя продолжил молодой Юлиан Экланский. Юлиан сделал несколько выпадов в характер Августина, а также в его теологию. С римским снобизмом он утверждал, что Августин и другие его африканские друзья из низшего класса переняли римское христианство. Августин спорил с бывшим епископом последние десять лет своей жизни.

Летом 429 года вандалы вторглись в Северную Африку, не встретив почти никакого сопротивления. Гиппон, один из немногих укреплённых городов, был переполнен беженцами. На третий месяц осады 76-летний Августин умер не от стрелы, а от лихорадки. Чудесным образом его труды пережили захват вандалов, и его богословие стало одним из главных столпов, на которых была построена церковь в последующие 1000 лет.