Современные возражения против библейской доктрины о непогрешимости включают вопросы слова и поступка, соответствия божественного Автора человеческим авторам, знания и невежества, а также моральные возражения против текста Писания.
Резюме
Некоторые люди подвергали сомнению практически каждое христианское учение, но ничто так часто не подвергалось сомнению, как то, что сказал Бог, начиная с Бытия 3:1. Исторически сложилось так, что авторитет Писания часто подвергался релятивизации путём добавления других авторитетных источников; в последнее время всё чаще ставятся под сомнение истинность Библии, историческую достоверность, моральную честность и логическую последовательность толкования, лишая Писание его прозрачных качеств. Реагирование на подобные вызовы — это не придирчивое времяпрепровождение помешанных на обороне чудаков, а неизбежный результат того же взгляда на Писание, который отражен самим Иисусом.1
Историческая перспектива
В первые века христианской эры христиане вступали в подробные и продолжительные споры с окружавшими их язычниками. Некоторые из этих споров касались достоверности Библии. Со временем направленность этих споров менялась. Традиционно римско-католики рассматривали христианское откровение об Иисусе как залог, вверенный Церкви и лучше всего разделённый на две части: (1) Писание и (2) Предание. Хотя протестанты ценят предания как нечто заслуживающее уважения и оценки, они считают, что окончательным авторитетным откровением является само Писание. Другими словами, традиционно католики придерживаются мнения, что Писание говорит истину, но дополнительная истина содержится и во вне библейском предании, как это определено Магистериумом, учебным органом Католической церкви. Протестанты считают, что только Писание достоверно говорит истину. В то время как и католики, и протестанты считают, что Писание говорит истину, вводя дополнительный источник истины, католики склонны приручать Писание к Преданию, в то время как протестанты, придерживаясь исключительно Писания, склонны приручать Предание к Писанию. Эти различия осложняются различным пониманием того, что включено в Канон, и сложными спорами относительно достаточности и ясности Писания. Однако для наших целей основное внимание должно по-прежнему уделяться истинности Писания, особенно в контексте более поздней истории.
Более поздняя историческая перспектива
Протестанты считают, что только Писание достоверно говорит истину
Особенно в 18-м и 19-м веках (хотя корни были ещё раньше, а плоды сохранились до наших дней) возник скептический подход к Писанию, особенно во французских и немецких университетах, который ставил под сомнение истинность Писания. Поскольку священнослужители, как правило, обучались в университетах, неверие вскоре распространилось по церквям. Как правило, эти события воспринимались не как прямые нападки на Писание, а как более глубокое и научное прочтение Писания. Например, вместо того, чтобы следовать сюжетной линии Пятикнижия, учёные выделили четыре поздних “источника”, обозначенных как “JEPD”, что привело к радикальной реконструкции истории Ветхого Завета и косвенному опровержению многих исторических утверждений, которые лежат на поверхности текста. Что касается Нового Завета, то поразительное влияние Ф. К. Баура (1792-1860) из Тюбингенского университета убедило многих в том, что датировка, происхождение и подлинность книг Нового Завета должны определяться только одним критерием, а именно: там, где его следовало бы поместить на ось растущей напряженности между иудеохристианами и христианами-язычниками. Все противоположные свидетельства — а их очень много! — были отвергнуты как неправда, независимо от того, была ли эта неправда вызвана ошибкой или обманом. Хотя некоторые консервативные христиане считали, что Баура следует уволить, он с готовностью выдержал все бури, поскольку не выступал против распространения христианского конфессионализма.
Тем не менее, учёные всё больше сомневались в достоверности евангельских чудес. Действительно, многие учёные с большим историческим доверием относились к Иоанну, чем к Матфею, Марку и Луке, на том сомнительном основании, что Иоанн сообщает о меньшем количестве чудес и быстро превращает их в проповеди: таким образом, кормление пяти тысяч порождает проповедь о хлебе жизни (Иоанна 6), а исцеление пяти тысяч человек - о чудесах, о которых говорится в евангелии от Луки. Человек, рождённый слепым, утверждает, что Иисус даёт свет и зрение. Влияние Давида Фридриха Штрауса (1808-1874) изменило всё это. В своём обширном трёхтомном труде о жизни Иисуса "Жизнь Иисуса" (1835-36) он придерживался позиции, что Евангелию от Иоанна просто нельзя поверить ни как историческому произведению, ни как насыщенной символами истории, которую предпочитали либеральные теологи. Скорее, если верить материализму и натурализму, чудеса, приписываемые Иисусу, следует воспринимать как творения ранней церкви. Христиане выдумывали эти истории, создавая мифы, чтобы донести до людей теологические убеждения, в которых они сами себя убеждали. В своих более поздних работах Штраус недвусмысленно отрицал какое-либо место для духовной реальности. Здесь нападки на Писание были настолько откровенными, что вызвали реакцию, которая стоила Штраусу его назначения в Цюрихский университет. Когда в 1846 году “Жизнь Иисуса” впервые появилась на английском языке2, один известный рецензент, Энтони Эшли Купер, седьмой граф Шефтсбери, назвал её "самой отвратительной книгой, когда-либо извергавшейся из пасти ада".
Что должно быть ясно из этого, так это то, что христиане, стремящиеся защитить истинность Писания, столкнулись с противниками на двух фронтах: с теми, кто принадлежал к наследию средневековой церкви, которая стремилась приручить истинность Писания, апеллируя к Преданию, и с теми, кто принадлежал к наследию растущего философского натурализма, который стремился к отрицание того, что Бог в Писании изрёк истину.
Значение
Внимательные читатели, вероятно, заметили, что, хотя название этого эссе посвящено современным вызовам непогрешимости Библии, в самом эссе больше внимания уделяется её истинности. Это связано с тем, что, при правильном понимании, слово “непогрешимость” в теологической среде стало способом говорить об истинности Библии. Восемь кратких замечаний могут прояснить проблемы:
1. Несмотря на аргументы в пользу обратного, святоотеческие источники свидетельствуют о убеждённости ранних христиан в том, что Библия не имеет ошибок, то есть непогрешимо. Например, в четвертом веке Иероним и Августин вступают в переписку с целью показать, что Евангелия не имеют ошибок, то есть непогрешимы — важный момент в их апологетике по отношению к язычникам3.
2. Конечно, за последние одно-два столетия термин “непогрешимый” стал употребляться всё чаще. Но, несмотря на утверждения об обратном, всё более частое использование термина “непогрешимость” свидетельствует не о новом ограничении христианского понимания природы Писания, а о растущей заботе о сохранении исторического христианского понимания природы Писания перед лицом многогранных проявлений теологического либерализма, отрицающем это.
3. Долгое время предпочтительным словом было “безошибочность”: о безошибочности Писания говорили чаще, чем о его непогрешимости. При правильном понимании они являются полезными дополнительными терминами: безошибочность утверждает, что Писание не может быть ошибочным, в то время как непогрешимость утверждает, что в Писании нет ошибок. При таком понимании оба выражения указывают на истинность Писания. Однако примерно к середине 20-го века безошибочность в некоторых кругах стала ассоциироваться с истинностью духовного послания Писания, даже несмотря на то, что в нём содержались многие исторические и другие фактические ошибки. Несмотря на это упущение, многие христиане настаивали на непогрешимости Писания не потому, что они вводили новые ограничения, а потому, что они придерживались исторической позиции, согласно которой Библия говорит истину по любому вопросу, который она решает затронуть.
4. Тем не менее, непогрешимость не следует путать с прецизионностью. Многие отвергают термин “непогрешимость” на том основании, что для них он звучит педантично, слишком точно, слишком узко сфокусирован на мелочах. Но те, кто использует этот термин с исторической точки зрения, знают, что он не указывает на определённую степень точности, а подтверждает истинность, какой бы ни была степень точности или неточности (которая в значительной степени определяется контекстом).
5. Непогрешимость не накладывает никаких ограничений на законное использование метафор, гипербол, параболических описаний, других фигур речи и различных литературных жанров. Другими словами, отказ от непогрешимости на том основании, что она слишком буквалистична, выдаёт незнание того, что такое непогрешимость, а также того, что такое истина и какие разнообразные способы её передачи существуют.
6. Последние пятьдесят лет или около того мы были свидетелями бурного развития теории речевых актов. Здесь больше внимания уделяется тому, что делают тексты, чем тому, что в них говорится. Рассмотрим два отрывка: “что делаешь, делай скорее” (Иоанна 13:27, где Иисус обращается к Иуде Искариоту); “Проклят день, в который я родился! день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!” (Иеремия 20:14, где Иеремия оплакивает своё существование). Истинны ли оба отрывка? Непогрешимы ли они? Конечно, кто-то может возразить, что это истина, что Иисус и Иеремия, соответственно, говорили всё это, но истины ли сами эти слова? Сразу становится очевидным, что “истина” - неподходящая категория для повеления, как в первом отрывке, или для сетования, как во втором. Из-за таких рассуждений некоторые делают вывод, что, следовательно, неуместно утверждать, что всё Писание непогрешимо, поскольку истинность и непогрешимость не являются свойствами определённых типов библейских текстов. Но это несколько извращённая оговорка. Одно дело сказать, что какой-то отрывок является императивом и, следовательно, не может быть надлежащим образом помечен как непогрешимое суждение, и, с другой стороны, сказать, что такой-то текст говорит что-то, что не соответствует действительности, и, следовательно, не может быть надлежащим образом назван непогрешимым. Иными словами, христиане утверждают, что всё Писание безошибочно везде, где речь идёт о его истинности.
7. На данном этапе некоторые критики возражают и утверждают, что такая категория, как “непогрешимость”, не особенно полезна, если она должна быть так тщательно определена. Конечно, лучше отказаться от этой категории. Но в многообразии христианских теологических терминов едва ли найдётся существительное, которое не нуждалось бы в тщательном определении: например, Бог, Христос, оправдание, вера, праведность, грех, идолопоклонство и так далее, и всё это нуждается в тщательном определении. Если нам придётся отказаться от всех терминов, требующих тщательного определения, у нас останется очень мало слов, которые мы могли бы использовать.
8. Наконец, мы должны напомнить себе, что мы обсуждаем откровение о говорящем Боге — Боге, который обращается к Своим падшим носителям образа человеческими словами, которые можно понять, которым можно верить, которым можно повиноваться, не повиноваться, которые можно выучить наизусть: действительно, слова Писания обычно рассматриваются как слова Бога.4 Разговор о словесном самораскрытии Бога в Писании делает не только возможным, но и необходимым говорить об истинности этого самораскрытия. И это подводит нас к упоминанию четырёх наиболее часто выдвигаемых возражений против непогрешимости, все из которых связаны с неадекватным пониманием истины.
Действия и слова
Во-первых, многие учёные противопоставляют действия словам, чтобы придать первостепенное значение первым и принизить значение вторым. Это раздвоение проявляется по-разному. Например, несколько десятилетий назад группа учёных сделала акцент на действиях Бога как средоточии Его откровения, преуменьшив значение слов Бога.5 Божье откровение заключается в событии горящего куста, исходе и воскресении Иисуса; слова, описывающие эти события - не само откровение, а всего лишь “пересказ” этого откровения. Несмотря на то, что некоторые до сих пор придерживаются этой программы, сегодня её поддерживают немногие. Начнем с того, что не так уж много простых событий имеют большое значение, если их не описать словами. Иисус был распят, умер и воскрес: необычно, без сомнения, но что с того? Разве нам не нужны слова, чтобы объяснить, что, умирая, Иисус понёс наши грехи и что Бог воскресил Иисуса из мёртвых для нашего оправдания? Очень часто требуются слова, чтобы придать событиям их значение.
Сегодня более распространённая форма этого раздвоения противопоставляет воплощённое Слово Иисуса (Иоанна 1:1,14) написанным словам: “Я предпочитаю, - говорят критики, - личностное Слово просто написанным словам”. Непогрешимость связана со словами, поэтому её можно преуменьшить или отбросить. Но что даёт право противопоставлять написанное Слово Слову воплощённому? То, что поначалу звучит смутно духовно (“Я предпочитаю личностное слово”), внезапно обнаруживает себя как разновидность неверия. Кроме того, термин “Слово” используется для обозначения Иисуса (т.е. в “личном” значении) всего несколько раз, в то время как оно относится к Евангелию, посланию или самому Писанию сотни раз. Более того, не было бы странным утверждать, что событие воплощения является откровением, а затем игнорировать тот факт, что воплощенный - это тот, кто настаивает на том, что “Писание не может быть отвергнуто” (Иоанна 10:35)?
Приспособление
Во-вторых, было справедливо отмечено, что в сложной динамике отношений между божественным Автором и автором-человеком, которое порождает Писание, как Бог, так и люди действительно вовлечены в создание текста; но некоторые продолжают делать ошибочный вывод, что если наше понимание Писания то, как пишется Писание, выходит за рамки простой божественной диктовки (сводящей роль человека-писателя к переписыванию), и тогда нужно признать, что были допущены ошибки. В конце концов, говорят, “человеку свойственно ошибаться”, и Бог приспособился к человеческой слабости. Из этого следует, говорят, что отстаивать непогрешимость - значит вытеснять человеческие аспекты писания. Практически все христианские теологи используют язык приспособления, чтобы описать, как Бог использует писателей-людей, включая их опыт и использование языка, для описания различных способов вдохновения. Тем не менее, конфессиональные христиане настаивают на том, что заблуждение не является частью сущности того, что значит быть человеком: любой отдельный человек может сказать что-то, что является однозначно истинным, даже если это утверждение не является исчерпывающим. Многие библейские тексты, свидетельствующие о славной доброте Бога, который приспосабливается к нашим ограничениям, также свидетельствуют о том, что в Своём провидении Он сохраняет истинность Своего Слова.
“Искусство властного невежества”
Третий из четырёх последних вызовов, брошенных нам на пути к непогрешимости и, следовательно, к истине, - это вызов нашей способности знать истину о чём-либо. “Искусство властного невежества” - это выражение, использованное в важном эссе покойного Майкла Дж. Ови.6 Оно хорошо иллюстрируется, по словам Ови, Сирмиумским собором (357 г. н. э.). На этом соборе обсудил все "за" и "против" определённой теологической позиции и пришли к выводу, что они не только не могли принять решение, но и что это было невозможно сделать. Другими словами, члены собора не только признавали своё невежество, но и настаивали на том, что невежество — это единственно правильная позиция, которую можно занять, что, конечно, на практике означало, что люди могли выбирать любую позицию, какую они хотели, при условии, что они не рекламировали её как правильную. Невежество собора было не смиренным агностицизмом, а властным невежеством. Некоторые направления постмодернистской мысли следуют схожим путём. Они утверждают, что знают, и весьма властно, как много мы не можем знать о том, что говорится в Библии. Если бы они были менее уверены в своей эпистемологии, они могли бы быть более уверены в своей способности читать.
Моральные проблемы
Наконец, в разные периоды истории церкви, и особенно в течение последних полувека, некоторые критики пытались подорвать истинность (и, следовательно, непогрешимость) Писания, высмеивая различные элементы библейской этики, включая рассказы о геноциде и то, что Библия говорит об аде, гомосексуальности, правах женщин и религиозной исключительности. Некоторые из этих тем кратко рассматриваются в других разделах. Для наших целей достаточно пояснить, что многие проблемы, связанные с непогрешимостью, на самом деле связаны с неприятием библейской истины в её собственном виде.
Примечания
1. О том, как Иисус понимал Писание, читайте в важной книге John Wenham, Christ and the Bible, 3-е изд. (Гранд-Рапидс: Бейкер, 1994).
2. The Life of Jesus, Critically Examined. Это было четвёртое немецкое издание, переведенное Джорджом Элиотом под, псевдонимом Мэриан Эванс. Это английское издание, отредактированное и представленное Питером Ходжсоном, появилось более века спустя в издании Fortress (1972).
3. См. подробное изложение в книге John D. Woodbridge, Biblical Authority: A Critique of the Rogers/McKim Proposal" (Гранд-Рапидс: Зондерван, 1982).
4. Cf. Wayne Grudem, “Scripture’s Self-Attestation and the Problem of Formulating a Doctrine of Scripture,” в Scripture and Truth, под ред. Д. А. Карсона и Джона Д. Вудбриджа (Гранд-Рапидс: Зондерван, 1983), стр. 19-59.
5. Например, G. Ernest Wright, God Who Acts: Biblical Theology as Recital, SBT 8 (Лондон: SCM, 1962).
6 The Art of Imperious Ignorance,” Themelios 41 (2016): 5–7. Cf. D. A. Carson, “Editorial: But That’s Just Your Interpretation!” Themelios44 (2019): 25-32.
Don Carson (бакалавр, Университет Макгилла; магистр богословия, Центральная баптистская семинария, Торонто; доктор философии, Кембриджский университет) - почётный профессор Нового Завета в Школе евангельского богословия Тринити в Дирфилде, Иллинойс, а также соучредитель и богослов «Евангельской коалиции». Он редактировал и является автором множества книг. У него и его жены Джой двое детей.
Don Carson (бакалавр, Университет Макгилла; магистр богословия, Центральная баптистская семинария, Торонто; доктор философии, Кембриджский университет) - почётный профессор Нового Завета в Школе евангельского богословия Тринити в Дирфилде, Иллинойс, а также соучредитель и богослов «Евангельской коалиции». Он редактировал и является 
