Место, куда Бог в итоге занёс меня, было не церковью, не школой, не больницей и не чем-то, что вы могли бы подумать.
Это была «Пицца-хат».
Моя дочь, Сабира, заработала бесплатную маленькую пиццу за победу в конкурсе по чтению в школе, и мы приехали в «Пицца-хат», чтобы забрать её. Пока мы ждали, я заказала диетическую колу. Официантка принесла наш чек, в котором был 1 доллар. Не так много.
Но когда она вручила его мне, я почувствовала побуждение.
Я называю это побуждением, потому что я не знаю, как ещё это назвать. Это больше похоже на настойчивую мысль. Я не слышала голос в своей голове или что-то подобное; скорее это была мысль, которая встряла в моём мозгу и стала светить как неоновая реклама. <…>
«Дай официантке 100 долларов чаевых».
Я не знала, откуда это пришло; я лишь знала, что это не остановить. У меня появилось чувство, что я свихнулась. 100 долларов чаевых за чек в 1 доллар? Чего? Ни я, ни Виргил не разбрасывались деньгами. В тот момент мы жили от зарплаты до зарплаты. Сотня долларов для нас была огромная сумма. Но побуждение становилось сильнее и мне стало не по себе, так что я вышла наружу и прошлась по парковочной стоянке. Я позвонила Виргилу на работу и рассказала ему, что со мной.
«Это же Бог», спокойно сказал он. «Сделай, что Он просит. Я сейчас не могу говорить, дорогая, мне надо идти».
Но я никак не могла оставить 100 долларов чаевых. Затем пришла другая обнадёживающая мысль: «Ну ладно, оставь 50 долларов». Моё побуждение, казалось, было гибким. Честно говоря, мне казалось, что я нахожусь по пути в психушку. Я вернулась и заплатила по счёту и оставила 10 долларов чаевых – что и так было слишком много для меня.
Но когда я вернулась в машину, побуждение стало хуже. Что бы это ни было, оно никуда не уходило. Я сознавала, что не сделала просимое. Я позвонила Виргилу опять и он сказал: «Дорогая, я сейчас на совещании. Ни как не могу говорить. Пойди в банкомат и сними ещё 40 долларов и отдай ей. Пока». С этим одобрением мужа его придурошная жена пойдёт отдавать деньги незнакомке? Я призадумалась: «Ничего себе! Виргил, ну ты и помог». У меня было миллион причин не отдавать такие щедрые чаевые. Не были оплачены коммунальные услуги. Нам была нужна новая занавеска в ванную. Джи Пи и Сабира нуждались в карманных расходах. С чего это я должна давать деньги незнакомке?
И при этом – побуждение. Оно никуда не уходило. Поверите или нет, я позвонила Виргилу опять.
«Просто пойди и сделай, что просит Бог», сказал он. Без гнева, без осуждения, спокойно и решительно.
Виргил знал, что у нас нет лишних денег, но не беспокоился на счёт этого. Это было не его решение. Это было Божье решение. Или, по крайней мере, как он видел это. Для меня же это по-прежнему казалось лунатизмом. И при этом я не могла заставить себя завести машину и уехать.
Наконец-то, я взяла Сабиру в одну руку и отправилась к банкомату и сняла 40 долларов. Я почапала в «Пицца-хат», недоумевая от всего. Я думала: «Ну, по крайней мере, буду выглядеть как великодушный человек». С этим извне пришла другая мысль в мой разум.
«Скажи ей, от кого это».
В этот момент мне уже казалось, что я не просто теряю рассудок, но и выгляжу как ненормальная. Я стала спорить сама с собой, пока шла до «Пицца-хат». «Ну здорово, мне придётся не только отдать деньги, но ещё и сказать: «О, привет, это от Бога»?» Мне хотелось развернуться, но я шла и направилась к кассе. Глубоко вздохнув, я сказала: «Что ж, давайте покончим с этим».
Официантка смотрела с недоумением.
«Привет, я уже дала вам чаевые до этого, но не правильно», сказала я.
Официантка сунула руку в свой фартук и протянула мне 10 долларов.
«Нет, нет, не то», сказала я. «Я дала вам слишком мало». Затем я вручила ей сорок долларов и сказала: «Бог попросил меня дать это вам».
Она посмотрела на меня и сказала: «Что?»
<1>
«Бог попросил меня дать это вам», повторила я громко, чем привлекла внимание других работников. Я почувствовала, как моё лицо краснеет как помидор.
Официантка смотрела на деньги в своих руках и, казалось, была полностью в недоумении. Наконец, после нескольких секунд, она вскричала: «О, мой Бог!»
«Да», сказала я, «точно».
Я схватила Сабиру и пошла, чувствуя себя неловко. Я не была радостным даятелем, уж точно. В тот вечер и на следующий день я много думала о происшедшем и пыталась осознать это, но не могла и постаралась забыть. Но спустя три дня, когда я отпустила учеников на перемену, мне позвонил Виргил. Первое, что он сказал, было: «Присядь».
Моей первой мыслью было: «Ой, его уволили, а я отдала 50 долларов». Но было не то. «Так получилось, что я встретился с менеджером из той «Пицца-хат», сказал мне Виргил. «Он рассказал о женщине, которая дала официантке чаевых на 50 долларов. Я сказал, что это моя жена».
Оказалось, что муж той официантки только что потерял работу, и они не могли позволить себе, чтобы их два ребёнка приехали к ним на День Благодарения. Она молилась Богу, чтобы как-то заработать 100 долларов за свою последнюю смену. К концу её смены у неё было только 50 долларов.
И конечно же, я была её самой последней покупательницей. И она смогли привезти детей домой.
Когда я услышала эту историю, я была ошарашена. Это никак не могло быть случайностью. «Ты должно быть реален», сказала я Богу. «Нет другого объяснения». Наконец-то у меня появилось доказательство, которого я искала все эти годы. Бог есть. Это чувство наполнило меня ощущением облегчения и радости.
Это ощущение продлилось около трёх или четырёх дней.
После этого уверенность стала исчезать. Я уже не могла убедить себя, что это был Бог – дающий побуждение в «Пицца-хат». Я вернулась к мышлению, что всё это было одно сплошное неприятное совпадение.
И тогда я позволила Богу утечь сквозь пальцы.
Когда я вспоминаю тот случай сейчас, я вижу, насколько невероятно терпеливым был Бог со мной. Вновь и вновь Он говорил ко мне, снова и снова Он отвечал на мои молитвы и давал мне доказательство Своего существования, и всякий раз я списывала это на совпадение. <…>
Во всех этих снах, страхах и побуждениях, одна вещь была постоянной – мой замечательный муж, Виргил. <…>
Мы были женаты уже почти пять лет, когда я, как гром среди ясного неба, завела Виргила на кухню и задала ему вопрос.
«Если бы это было возможно», сказала я, «ты бы хотел иметь ребёнка?»
<12>
Я была беременная!
Позже Виргил нашел меня в зале, и я сказала ему: «о, мы беременны» - как если бы речь шла о сумке с покупками. <…> Виргил обнял меня и поцеловал и сказал, что любит меня и промолвил: «Я очень, очень счастлив».
Несколько дней спустя я заговорила с Богом опять.
«Если это будут двойняшки», сказала я, «тогда я буду знать, что Ты реален».
Тест по крови подтвердил, что я была беременна, и мы пошла на УЗИ. Узистка повернула монитор к нам, чтобы мы могли лучше видеть чудо внутри меня. Через одну или две минуты она заметила что-то и сказала: «Ну, вот ваш ребёнок». Моё сердце ёкнуло на секунду, но затем я была благодарна хотя бы за одно это дитя. Затем узистка сказала: «Постойте – есть второй ребёнок». Я закрыла лицо руками и стала плакать.
Виргил посмотрел на узистку и сказал: «Ладно. Хватит считать».
Следующая моя сделка с Богом касалась пола моих детей. «Если это будет мальчик и девочка, тогда я буду знать, что Ты реален». На пятнадцатую неделю УЗИ показало, что у меня мальчик и девочка. Но мой торг с Богом на этом ещё не кончился. «Если у одного будут зелёные глаза, а у другого голубые, тогда я буду знать, что Ты реален». Я знала, что это нелепо, так ведь? Однажды я попросила Бога помочь мне найти недорогой мини-автобус с маленьким пробегом и DVD-плеер для детей. Первые продавец машин сказал мне, что мы никогда не найдём такую по нашей цене. У второго же мы нашили её.
«Да ладно, Виргил, это совпадение», сказала я. «Ведь полно всяких разных машин».
«Бог отвечает на твои молитвы, а ты до сих пор не веришь, что это Он», сказал Виргил.
<1>
И по-прежнему, всё, что я хотела более всего, у меня не было. Более всего я хотела поверить.
И затем, когда я была всего лишь на двадцать пятой неделе, я почувствовала внезапную резкую боль в животе.
Виргил быстро отвёз меня к врачу, который сказал нам, что моё тело пытается родить. Он сделал укол тербуталина, чтобы остановить схватки. Это подействовало и врач прописал постельный режим и отправил нас домой. Следующий месяц я только и лежала, смотря телик и чувствуя, как мои малыши шевелятся внутри меня. Всё было хорошо, пока Виргил не начал перекрывать пол на кухне. Перед началом он спросил: «дорогая, ты уверена, что всё в порядке? Это займёт время». Я заверила его, что чувствую себя хорошо и отпустила его работать. Он одел наколенники и стал копать землю.
Что ж, прежде чем он положил первую доску, я сказала: «Уф, я думаю, что надо ехать в больницу». У меня и раньше были небольшие судороги, но теперь они стали сильнее и чаще, пока один из них не был похож на боксёрский удар в поддых. «Кристал, я ж только начал стелить», сказал Виргил, но уже в другой момент повёз меня в больницу.
Врачи обследовали меня и отправили домой. Но в тот же вечер, пока Виргил был в супермаркете, дела покупки для ремонта, я свалилась в ванной от ужасной боли. Это не было как судорога или схватка – это чувствовалось как что-то более серьёзное. Я позвонила Виргилу и он примчался домой и повёз в больницу со скоростью 100 миль в час. В больнице у меня отошли воды. Я был всего лишь на двадцать девятой недели.
<15>
Следующее, что я помню, что оказалась в палате и Виргил стоял, склонившись надо мной. Я была слаба и не в себе и потребовалось время, чтобы осознать, родила я или нет. Я посмотрела на лицо Виргила, которое было без всяко признака горя или паники. Я не могла не спросить.
«Всё в порядке», сказал Виргил. «Дети здесь. Они совсем маленькие, но они здесь».
Со мной стало что-то не так после всего. Боль, что я чувствовала, была не только схватками. У меня был разрыв плаценты, что значило, что плацента выходила из моей матки. Врачи потратили много времени, чтобы я смогла родить <…> через кесарево сечение.
<11>
Всё то время, я с Виргилом молились, чтобы близняшки выжили. В первые дни мы молились непрестанно: Виргил в своей тихой манере, а я в своей неуверенной. Но затем мы остановились, по разным причинам. Виргил остановился, потому что решил передать всю ситуацию Богу. «Я отдаю это всё Тебе», сказал Он Богу на вторую неделю. «Да будет воля Твоя».
Я? Я остановилась, потому что устала от своих общений с Богом. Сперва я умоляла Его сохранить детей, но потом переходила к угрозам. «Если Ты возьмешь моих детей, я возненавижу Тебя навсегда», сказала я. «Я никогда, никогда не буду разговаривать с Тобой». А затем, после того как я осознала, что угрозы бессмысленны, Бог сделал то, что собирался сделать.
Первые двенадцать дней мы не держали Миху и Виллу. Мы могли пробраться к инкубатору и помочь с заменой подгузников или пелёнок и это всё. Иногда они были едва живы в их стерильном инкубаторе: без улыбок, без звука – ничего. Только два бледных, крошеных существа, стремящихся к жизни.
Затем, на тринадцатый день, пришла медсестра и сказала: «А вы готовы для кенгуру?»
Медсестра объяснила, что дети стали достаточно сильны для переноски кенгуру. <…>
<4>
<…> Вилла никогда широко не открывала глаза. Но в один момент, она открыла их, совсем крошечные. И когда она открыла их, я успела посмотреть в её глаза; то же самое я сделал с Михой, когда держала его позже в тот день.
И то, что я обнаружила, было, что у Виллы были зелёные глаза, а у Михи были голубые.
Вопрос
На Небесах, рядом с Богом, все вопросы, что у меня были к Нему, больше не нуждались в ответах. Как Он мог терпеть зло в этом мире? Почему Он такой наказывающий Бог? В Его присутствии я знала во мгновение, что Божий план для нас совершенен, даже когда происходят плохие вещи и мы не понимаем почему.
Но у меня был один вопрос, который я чувствовала побуждение задать и как только я осознала себя в Божьем присутствии, я задала его: «Почему я не сделала больше для Тебя?»
Это не был вопрос, как мы знаем это; это было нечто, что прошло между нами непринуждённым и мгновенным образом. Ту же лёгкость и полноту общения я переживала со своими ангелами, которые были там с Богом. И поскольку эта связь соединяла нас и позволенные вещи между нами – и вливало в меня больше и больше и больше Его любви – я чувствовала себя смиренно и почувствовала желание вспомнить этот недостаток из своего времени на Земле. И я не просто спросила, как спрашивают кого-то – нет, это было больше полное и абсолютное подчинение себя, непреодолимое признание несоответствия. Как если бы я плакала и пала к Его ногам, умоляя каждой частичкой своего существа. «Почему? Почему? Почему я не сделала больше для Тебя? Почему я не исполнила больше в Твоё имя? Почему я больше не говорила о Тебе? Почему я не делала того, что Ты просил меня сделать?»
Это не было чувство сожаления – сожаление – это негативная эмоция, а на Небесах нет ничего негативного – это было то, что я любила Бога так сильно, что чувствовала, что Он заслуживал гораздо большего от меня.
Но Бог не позволил мне чувствовать себя плохо от этого. Нет плохих чувств на Небесах. Не было ответа на мой вопрос, потому что не было нужды в ответе. Не смотря на то, как я верила на Земле, я мгновенно поняла, что наш Бог – не наказывающий Бог. Он – любящий Бог.
<1>
Я осознала, что Он ЕСТЬ любовь.
* * *
Затем четверо нас – Бог, двое моих ангелов и я – стали двигаться по туннелю. Это был восхитительный путь сияющей, кружащееся, мерцающей блистательности – блистательность надо мной и вокруг. Я слышала людей, которые умерли и обнаруживали себя в этом туннеле и я поняла, почему люди используют этот термин – потому что, хотя это не как туннель, который у нас есть на Земле, было чувство, что блистательность не просто окружала меня, но вела меня куда-то. И в конце туннеля была вспышка ещё более яркого света – более сильного и более насыщенного и более золотого и более прекрасного, чем вся другая блистательность.
И я мгновенно поняла, что это была за блистательность.
Это были врата Небес.
Я была у самого входа в Небеса.
И затем пришло понимание между мной и Богом. Канал, который связывал нас, был всегда открыт и мы общались постоянно и интенсивно, но это было более чистое общение и более важное послание.
Как только я осознала врата Небес, Бог сказал: «Однажды попадая туда, ты уже не вернёшься назад».
Я поняла, что мы были у точки невозврата моего путешествия и это наполнило меня таким восторгом и таким ожиданием, что я не могла дождаться войти туда.
Но, в то же мгновение, я увидела видение своих четырёх детей.
Я не уверена точно, как они предстали предо мной; всё, что я знаю, что они стали частью моего осознания. Все они – Джи Пи, Сабира, Миха и Вилла – так ясно предстали в моём разуме, потому что я была возле точки, после которой я бы не смогла вернуться назад и увидеть их опять на Земле.
Но в то же самое мгновение, когда мои дети пришли ко мне, я также поняла, что с ними всё будет в порядке без меня и что, как для всех нас, у Бога есть совершенный план для их жизни. Я вскоре бы увидела их опять, там на Небесах. Это не было, что у меня появился большой аргумент для себя на счёт этого. Я знала, чего хочу. «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» говорится в Матфея 10:37. «Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». Я могла помнить, как слышала это место Писания на воскресной проповеди, по утрам и думала: «Я никогда не смогу полюбить что-либо больше, чем своих детей». Я просто не могла вместить этого. Но в этот совершенный момент – момент, созданный Богом для меня, я поняла, что имею совершенное ясное намерение. Я знала, что ничто не может быть между Богом и мной. Бог – прежде всего, а всё остальное – вторично. И ещё одно понимание прошло между нами.
«Я хочу остаться с Тобой», сказала я.
* * *
Мы двинулись сквозь туннель, в сторону сияющего входа. Не было спешки, торопливости, а просто блаженное чувство покоя. Я знала, куда иду и была в экстазе.
Но затем я осознала ещё одно присутствие в этом туннеле, впереди. И я знала, что это значит, что я ещё не пройду через те врата.
Оказывается, был некто, с кем Бог хотел меня познакомить.
0
