Коринфская церковь нуждалась в напоминании о силе Божьей. Мы тоже
Есть латинская фраза, которая стала частью «Книги общих молитв»: “Media vita in morte sumus” – “Посреди жизни мы находимся в смерти”.
С возрастом одной из неожиданных новых реальностей в моей жизни становится растущее количество телефонных звонков или электронных писем с “плохими новостями”, которые начинаются словами “Мне грустно говорить...” И с возрастом всё больше и больше похорон занимают ранее пустые места в моём календаре. Это не должно вызывать удивления. Мы все стареем. А старение всегда, без исключения, приводит к смерти — morte sumus.
Я сознательно убегал от этой реальности. Или, возможно, я подсознательно убегал от неё, заставляя себя быть чрезмерно занятым размышлениями, чтением, разговорной речью, письмом, заботой о семье и так далее. Возможно, в качестве примера лжи, которую мы говорим себе, чтобы продолжать двигаться, я был самым оптимистичным человеком в мире, говоря себе, что смерть ко мне неприменима — или, по крайней мере, живя так, как будто это не так.
Конечно, смерть не была чужой в моём маленьком кругу. Я вдыхал, пусть и ненадолго, запах этой ужасной вещи. Её запах настолько своеобразен, что его никогда не забудешь. Когда я был подростком, моя близкая подруга покончила с собой, выстрелив из отцовского ружья только для того, чтобы позже её нашел брат. Именно на её похоронах, под безжалостным солнцем Карибского острова, я впервые почувствовал — или осязал — запах смерти. Зло и её сила остановили меня на полпути.
Несколько лет спустя один из моих ближайших двоюродных братьев — на самом деле как близкий брат — принял передозировку морфия и тоже был найден мёртвым своим братом. Этот запах донёсся снова, даже по телефону, но наиболее ощутимым он был на похоронах: запах смерти, её силы и нашего бессилия перед ней. С тех пор все мои бабушки и дедушки умерли, и запах смерти проходил мимо, снова и снова.
Но только сейчас, когда я достигаю среднего возраста и испытываю моменты страха в ожидании результатов анализов своего тела, а не тел других людей, я пришёл к пониманию, что, если Господь не вернётся в ближайшее время, я умру. В частности, 1 Коринфянам 15-я глава показала мне, что даже сейчас, когда моя жизнь переживает период расцвета - media vita, - реальность такова, что за мной приходит смерть.
Апостол Павел познал смерть гораздо ближе (и раньше), чем я. Во-первых, он жил в мире, где не было антибиотиков, вакцин или современной медицины. Простая инфекция могла стать началом конца.
Как апостол, он дал нам несколько списков своих страданий, которые древние философы называли каталогами перистазиса. Один из них содержится во 2 Коринфянам:
Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся;
мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем.
Всегда носим в теле мёртвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем.
Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей,
так что смерть действует в нас а жизнь - в вас. (4:8–12)
Павел также много раз сталкивался со смертью во время своего служения (2 Кор. 11:23-30). В Иерусалиме он был едва не убит опасной толпой (Деяния 21:27-36). Позже, по пути на суд в Рим, он чуть не утонул во время опрометчивого путешествия по Средиземному морю (Деяния 27).
А Павел был не только апостолом, но и пастором. Это означало, что он, вероятно, часто сидел и молился с теми, кто был при смерти (Фил. 2:25-27). Он должен был пройти через погребальные обряды многих братьев и сестёр в Господе. Согласно Деяниям 20:9-10, Павел вернул к жизни молодого человека, который заснул во время долгой проповеди. Молодой человек выпал из окна и, вероятно, скончался от удара. Павел, подобно древнему пророку, возложил своё тело на молодого человека, возвращая его к жизни.
Взгляд Павла на свою собственную смерть проявляется в Послании к Филиппийцам, где он зашёл так далеко, что написал: “Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать” (1:21-22).
Хотя Павел ощущал зловоние смерти, как в смертях других людей, так и в своём собственном околосмертном опыте, справедливо будет сказать, что смерть, которая больше всего занимала размышления Павла, была смертью Иисуса. Павел был одержим смертью Христа.
Чтение посланий Павла позволяет нам увидеть человека, который с помощью Святого Духа пытался осмыслить смерть Христа на кресте: почему Иисус должен был умереть, если Он действительно был Мессией? Почему Он должен был умереть именно на проклятом кресте? Что эта позорная смерть могла сказать о личности Иисуса? Что Его смерть рассказала нам об отношениях Иисуса с Богом? Какое отношение она имела к Израилю, миру и самому Павлу?
Павел был теологом креста. Он постоянно провозглашал смерть Христа на кресте. В римской культуре такое провозглашение было глупостью, но для Павла и ранних христиан это была хорошая новость. Почему? Потому что за распятием Иисуса последовало Его славное воскресение, в котором смерть была раз и навсегда побеждена.
Новый Завет полон описаний воскресения Иисуса. Иногда учение об этом воплощено в притче; в других случаях оно символизируется апокалиптическими образами. Однако наиболее подробное, аналитическое объяснение Воскресения содержится в 1 Коринфянам 15.
Проведя около полутора лет в Коринфе, насаждая и созидая свои церкви, Павел отправился дальше, чтобы продолжить свою миссионерскую работу в других местах. Очевидно, что отъезд Павла серьёзно ослабил некогда энергичные церкви. Вскоре после его ухода они были поглощены взглядом на мир, который был далёк от того, чему учил их Павел. На самом деле их поведение не сильно отличалось от поведения неверующих. Они были полны разделения, гордыни, греховных проявлений сексуальности, эгоизма и неправильного использования духовных даров. Всё это показывало, что коринфянам недоставало сущности верующих во Христа — любви, выраженной на кресте.
В письме к Коринфянам Павлу пришлось вернуться к основам: к самому Евангелию. Поэтому он начал главу 15 с напоминания коринфской церкви о содержании Евангелия и его достоверности. “Которым [Евангелием] и спасаетесь если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали” (ст. 2).
Затем он изложил Евангелие по буквам: “Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребён был, и что воскрес в третий день, по Писанию” (ст. 3-4). У коринфян сложилось проблематичное представление об этом Евангелии, которое они ранее восприняли как слово спасения. В главах 1-4 Павел исправил их точку зрения на распятие Иисуса. А в главе 15 он исправил их точку зрения на Его воскресение.
Похоже, что их проблема с Воскресением была двоякой. Во-первых, некоторые утверждали, что воскресение невозможно (15:12-19). Павел опроверг это утверждение, напомнив им, что сам Христос воскрес из мёртвых! Это было то, что обещали Писания и чему были свидетелями апостолы (включая Павла) и многие другие. Поскольку Христос был воскрешён из мёртвых, было просто ложью утверждать, что воскресение невозможно.
Фундаментально важно, чтобы мы обратили внимание на то, как Павел доказывал реальность Воскресения. В частности, мы должны отметить, что Павел не использовал метафизических аргументов. Он не утверждал, как могли бы сделать некоторые философы религии, что воскресение является частью природы реальности, что после смерти всегда происходит новое рождение.
Безусловно, Павел использовал мир природы в качестве вспомогательного средства для объяснения того, как происходит воскресение. Но это не основа его аргументации. Вместо этого нам следует рассматривать его применение природы как “светские притчи об истине”, цитируяКарла Барта.
Павел не верил в доказательство воскресения, например, на основе наблюдения за временами года. То, что за смертью зимы всегда следует жизнь весны, не означает, что это движение от смерти к жизни отпечатано в самой ткани реальности и, следовательно, воскресение существует. В этом случае воскресение Иисуса было бы просто малой частью более великой реальности.
Вместо этого Павел рассуждал от частного к общему. Воскресение существует потому, что Иисус был воскрешён из мёртвых, а не наоборот. Для Павла реальность была христоцентричной. Для верующего радость всегда приходит после страданий, а за пятницей всегда следует воскресенье, потому что именно так было с Иисусом.
Вторая проблема, с которой столкнулись коринфяне в связи с воскресением, по-видимому, заключается в том, как это произошло. Как возможно, что после разложения этих хрупких тел мы получим славные, нетленные тела? Как возможно, что мы будем воскрешены бессмертными — не каким-то неопределенным духовным образом, а материально? Это действительно трудный (даже невозможный!) вопрос, и Павел не ответил на него как таковой.
Я буду первым, кто признает, что мне трудно поверить во что-то, когда я не понимаю, как это работает. Но это не значит, что это не работает. Я не понимаю, как огромный самолет может взлетать, садиться и перемещаться по небу так, как он это делает. Но это так!
Чтобы помочь коринфянам преодолеть своё неверие, Павел привёл им аналогию: когда семя попадает в землю, оно выглядит как одно. Затем, пройдя через гниение, оно выходит другим. Это другое тело. Подобным образом, сказал Павел, человеческое тело проходит через разложение, но затем — силой Божьей — возрождается в новом материальном, великолепном теле, природу которого мы не понимаем.
Если бы мы хотели подвести итог 1-му Коринфянам 15, то мы могли бы сделать это одним вопросом: верите ли вы в силу Божью? Поскольку Павел верил в силу Божью, Бога, который воскрешает мёртвых, он триумфально завершил главу:
Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие.
Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть победою».
«Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»
Жало же смерти - грех; а сила греха - закон.
Благодарение Богу даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! (ст. 53-57)
Это невозможно понять, но Павел верил в это. Он верил в это, потому что верил в силу Божью, проявившуюся в воскресении Иисуса. Августинзаметил по поводу этого отрывка: “Люди поражены тем, что Бог, сотворивший всё из ничего, создаёт небесное тело из человеческой плоти. … Неужели тот, кто смог создать тебя, когда тебя ещё не существовало, не способен переделать то, чем ты когда-то был?”
Смерть реальна. Наши тела разрушаются, разлагаются. Как бы мы ни старались, дорога естественной жизни движется только в одном направлении: от жизни к смерти. И иногда, даже в разгар физического расцвета, смерть проявляется в несчастных случаях, неожиданных диагнозах и насильственном лишении жизни. Media vita in morte sumus.
Я надеюсь, что это тело, сила которого с каждым днём уменьшается, воскреснет бессмертным с телом, подобным телу Иисуса. Он опередил меня, как первый плод. Я последую за Ним, потому что Его любовь, переданная в даре воскресения, сильнее даже смерти.
Мы можем жить, зная, что существует более великая реальность, чем сама смерть, заключённая в воскресении Иисуса Христа. Соединенные с Ним верой, мы знаем — даже когда сомневаемся и страдаем, — что это тленное будет облечено в нетленное.
Osvaldo Padilla - профессор богословия в Школе богословия Бисона Сэмфордского университета.
