Часть №3(последняя)
- продолжение -
Приведенный ниже отрывок составлен на основе двух свидетельств:
1) "Свидетельство о небе"
2) Проповедь "Примеры знания голоса Бога, 2 часть".
Испытания через ангела
Да, Он будет проверять нас разными случаями в жизни, в разных обстоятельствах, Он будет вести нас разными путями, Он будет ставить разные обстоятельства: как ты проповедуешь – так можешь учить, а в жизни как поступишь? Как поступишь? Если вы согласны, то я приведу пример из своей жизни, как меня проверил Бог в этом отношении: так ли я поступлю, как я проповедую. Согласны? Я постараюсь кратко его. Один момент. Конечно, я всю историю вам не расскажу, потому что она очень длинна. Я только скажу, что когда я был на ниве Божьей, когда Господь послал на один труд – я пошёл, и когда на обратном пути я ехал, я попал в руки КГБистов. Я был под домашним арестом, я не имел права выезжать за пределы города никуда. Это тюрьма. Я знал. Я им сразу говорил: если меня Бог пошлёт, то я всё равно пойду, в любой город, в любую область, я поеду, если Бог этого потребует. И я поехал. Они меня взяли по дороге. И взяли, привезли и вот так они меня казнили.
Меня взяли, я попал в ихние пытки – это бесчувственные, безжалостные пытки. Я никогда не думал, что останусь живой. Да, я не думал. Когда у меня кровь шла и ртом, и носом, и ушами, когда я захлёбывался кровью, когда я пытался приподняться, то снова получал удары, снова падал без сознания… Но об этом я говорить не буду, может, как-нибудь в следующий раз и расскажу более подробно этот момент. Но хочу сказать тот момент, когда я приехал домой, меня взяли в 6 часов вечера, а в 3 часа ночи меня только отпустили. И отпустили только лишь потому, что тот, кто хотел уничтожить меня – Бог вступился за меня – его унесли. Его унесли на носилках. Когда эти люди, которые там присутствовали, сказали так:
– Помолись Богу, мы тут непричастны, но этот наш начальник, он сказал, что он с тобой сегодня расправится. Он хотел расправиться с тобой. Но чтобы нас Бог не поразил – мы здесь ни при чем.
Я говорю:
– Бог знает, и Бог не сделает.
Они меня провели до машины, потому что я уже идти не мог, посадили в машину и спросили, доеду ли я домой. Я сказал, что думаю, что доеду, мне было недалеко до дома. Когда я ехал, у меня сильно шла кровь, сильные боли. Я просил Господа, чтобы мне не потерять сознание, чтобы мне доехать до хаты. Когда я доехал домой, то я, держась за стенку, дошел до дома. Только взялся за дверь, дверь в это время открылась – жена стояла в дверях, вся опухшая от слёз.
– Чего ты плачешь?
– А где ты был?
– А ты куда шла?
– Я шла в милицию. Я знала, что ты там.
– Как ты знала?
– Внутренность, голос мне сказал, что ты там. Я шла требовать тебя оттуда.
Она увидела меня, пала на меня, обняла за шею и стала сильно плакать. Я сказал, чтобы только она не поднимала шума, крика, потому что я в доме жил со своими сестрами, с братом, чтобы они сейчас не переживали. Но, конечно, они услышали. Когда они вошли в комнату и увидели меня – я вот так закрывал лицо, и у меня фонтанами кровь шла сквозь пальцы. Сгустки крови шли. Я знал, что я умираю. Я подозвал своих деток, обнял их и отдал их Иисусу. Я сказал:
– Иисус, я знаю, что я уже иду к Тебе, жизнь моя окончилась.
Но в это время я увидел картину, как детки пали на колени вместе с женой, они подняли крик, мои сестры все стали – вопияли. Они молились:
– Боже, оставь нам тато!
Я видел эти слёзы детские, моё сердце разрывалось, я не мог смотреть на это и говорил:
– Иисус, я знаю, что здесь уже, в этом состоянии, просто невозможно.
Я чувствовал, как меня жгло огнём, я чувствовал, как я моментально вспухал, у меня всё вспухло – всё! Прямо на глазах, как будто меня кто качал насосом. Страшные боли, огненные боли, муки, и я захлебывался кровью. Я лежал так сутки. Мне нужно было идти на работу, я работал в котельной. А денег нет, нужны деньги.
– Куда ты пойдешь такой?
– Я пойду попробую, буду лежать.
У меня газовая котельная, там не надо двигаться, уголь носить или что-то, там всё на кнопках, автоматика. Я попросил брата, это муж сестры моей жены, он меня отвез на работу. Я там лежал на таком топчанчике. Потом приподнялся, кровь сильно шла, то переставала немножко. Я всё её вымачивал тряпками и бинтами, очень больно. Ко мне приходили друзья молиться, беседовать. Я им говорил:
– Посмотрите, в каком я состоянии, я не в состоянии.
Они говорили:
– Мы не к тебе пришли, мы к Иисусу, нам нужен Иисус.
Вы знаете, в тот момент, когда я с ними беседовал, я не чувствовал боли, кровотечение останавливалось. Когда они получали то, в чём они нуждались, они уходили с радостью, а я снова оставался таким, каким был. И когда третья ушла, как можно сказать, партия… Приехали издалека они. Они получили, они радовались, ушли с такой радостью, а я остался снова таким же. Я стал сильно плакать: «Другие получают исцеления, а я остаюсь таким же. Почему? Господи, почему? Почему Ты меня не исцеляешь? Я не буду больше молиться! Как я могу молиться, когда я сам болен, у меня нет такого дерзновения». Я так открыл Библию, рассуждаю над ней, над Словом Божьим. У меня Библия, тогда была не эта Библия, сейчас другая, но она была очень подчеркнута. Люди мне часто говорили о той Библии, что она такого вида. И так она была открыта, я читал. В это время зашел снова человек, как раз был декабрь месяц, последние числа декабря – зима, мороз, снег падает. Зашёл старец. Оборванный: телогрейка, брюки, грязный. Мало того, лицо всё, только чистое тело на губах, руки – всё как в проказе – одни струпья и кровь. Он вошел, даёт руку мне:
– Приветствую тебя!
Я посмотрел, думаю – ничего, и сразу мысль этого голиафа, демонических сил этих: «Да кого ты… Заразишься! Болезнь на тебя перейдёт! Ты что? Кто знает, какая там проказа на нём, какая заразная болезнь!» Вторая мысль: «Ты не свой – Христов! До тела Христа никакая проказа не пристанет!» Я подаю ему руку. А он:
– Приветствую лобзанием святых!
Ну… лобзанием – значит, лобзанием.
А он тогда говорит:
– Смотри мне в глаза! А от сердца? С любовью? Только не лги! Я буду знать!
Я говорю:
– Если бы я не от сердца… У меня был такой характер мой, что я брезговал тебе руки подать! Но я благодарю Бога, что Он его изменил! И у меня теперь не моё, а Господне! Я благодарю за это Бога!
Он говорит:
– Ну, слава Богу!
Он сел возле меня рядом. Так стол с этой стороны был, я сел возле стола, опёрся, потому что мне было очень плохо, я так полулёжа сидел. И я читал. Он посмотрел:
– О! А что ты такое читаешь?
– Библию.
– Я знаю, что Библию. Ну, а почему ты так неаккуратно себя ведешь с Библией?
– Как?
– Ведь это Слово Божье! Кто так небрежно относиться к Слову Божьему? Ты испачкал её!
Я говорю:
– Это мой учебник. И когда Ангел приходит и объясняет темы, не по достоинству, не по заслугам, не по святости, но по милости Своей, я подчеркиваю эти места, и тогда легко проповедовать. Тогда я смотрю, и передо мной картина его объяснений. Я вижу, как на экране. Как он мне показывал экран этой темы, этого события, этого обстоятельства, этой жизни.
– А что он тебе объяснял? Объясни мне хоть что-то.
Ну, я ему стал объяснять. Он меня, наверное, часа два по Библии гонял: как я получал от Ангела темы, как я понимаю и как я в жизни практически.
– А ты всё проповедуешь, что получил?
– Нет.
– А почему?
– Я только частичку отдаю из того, что получил, и меня за то бьют, а если всё скажу – убьют.
Он посмотрел на меня и заплакал, и говорит:
– Знаешь что, закрой Библию и можешь больше не проповедовать, твоя участь в озере огненном.
Ааа… А я-то думал! Ты вообще какой-то бесчувственный. Я еле сижу, а ты меня вместо сострадания в озеро отправил. Думаю: «Какой-то подосланный уже». Я уже стал молиться: «Господи, а кто это? Я не знаю, с кем я имею дело». А Бог мне говорит:
– Не бойся, это посланник Мой.
Ну, думаю, это брат старец, сосуд Божий, потому что вижу, что знает Слово Божие, и даже так, что я только допускаю мысль, а он мне сразу на мысль отвечает. Думаю: видно, хороший брат, опытный, в Духе Святом! В Духе Святом!
Он мне тогда сказал:
– Знаешь что, хоть плачь, хоть не плачь…
Я стал сильно плакать тогда, мне стало обидно, жалко себя, что меня он так незаслуженно в озеро отправил.
Он говорит:
– Ну, а теперь давай рассудим. Что ты, у Бога любимчик? Святоша? Единственный, к которому приходит Бог и говорит Васе на ушко: «Вот это ты скажи, а это при себе оставь – ты один должен знать»? Все не любимчики, не Божьи, ты Божий, вот ты спасёшься, а они пусть сами добиваются? А это сыновья и дочери Божьи, за которых Он страдал, они Его дети, а ты не любишь! Ни Бога, ни их! Где ты будешь? В озере! Если бы ты их любил, то говорил бы и не боялся бы смерти, потому что она тебе не будет прежде времени, не бойся! А если даже и будет за имя Божье, то это приобретение! Ты другим проповедуешь, а сам что? В кусты? Только то, что нравится, ты даешь? Значит, ты лицемер! И всего-навсего есть для народа как клоун и не больше! Тебя любят слушать как забавного певца! Но не как передающего Слово жизни от Бога! Вот в чём твоя гибель. Ты должен покаяться! Ты должен раскаяться. Ты должен осознать!
Я сразу стал плакать, каяться:
– Боже, да, я в этом виновен, и много виновен, что я не говорил того, что надо было всё отдать, а я старался частично, потому что будет возмущение и движение. Особо эти саулы! Ооо! Как пойдут в погоню! Это не Давид! Давид-то был помазанник, а я? Кто я?
А они найдут тебя где угодно! Достанут. Достанут, и их самое первое: на исключение, объявить по всем церквам: «в обольщении, не приветствовать». Мало того! Знаете, что сказали, когда я стал говорить так? Приехали сосуды, которых я хорошо знал, но эти саулы их направили, они приехали уже по откровению сопровождать, завести меня в психбольницу. Но они сказали, сделали определение, что я в обольщении и в искушении. «Идёт против веры наших отцов, которые умерли в таком убеждении! Он поднимает их, а мы служим так, как они, а он сегодня раскрывает, что мы не слуги Божии, не помазанники Божии, и за нами народ не пойдёт. Страшно, лучше его туда». Но когда они ехали, тогда и слуги Божии приехали. Господь там сделал Свою работу и раскрыл это всё! И они потерпели постыжение!
Бог до крайности испытает вас, но не оставит! Не бойтесь! Не оставит Он вас. Он вам покажет в последний момент, когда кажется невозможно – будет возможно! Никогда не защищайте себя! Дайте возможность защитить Богу! Посмотрите, что сделает Бог. Начнёте защищать себя – размажете, опачкаетесь ещё больше. Это не нужно. У вас есть праведный Судья, Защитник, Заступник – Господь Саваоф! Он защитит! И истина восторжествует! Только она восторжествует – истина.
И вы знаете, когда он мне это сказал и я покаялся, он тогда начал говорить много из Писания. Но я смотрю, он искоса поглядывает на мою одежду, которая висит. А у меня был очень хороший новый полушубок, новые сапожки с натуральным мехом и кожей, носки новые, первый раз надел, что жена связала, шерстяные теплые, кофта новая из мохеровой шерсти, моя жена вяжет, шарф, шапка новая, мой дядя подарил мне шкуры, чтобы я пошил, потому что он знал, что я люблю тепло, боюсь мороза – всё первый раз надел. У меня там тепло, всё было снято, я лежал в тапочках, в носках других с магазина, шерстяных тоже. Сердце так «ёк…» – сейчас он тебе тут скажет, готовься! Он снова посмотрел, снова на меня, снова опустил голову, думает.
– А скажи мне, как ты понимаешь то место Писания – отдать рубашку.
Я ему объясняю.
– Нет, мне непонятно, ну как это так?! Но если у тебя попросят последнее? А у тебя больше ничего нету. И купить не за что. Но как это так? Как можно здесь поступить?
Я говорю, что вот так.
– Не, подожди, а ты не в искушении, случайно? Как жена поймет, что всё – отдал, пришёл голый? Какой-то пришел, обольстил, обобрал, отобрал и ушел.
Он мне говорит:
– Подумай, о тебе так подумают!
Я говорю:
– Нет, так не написано. Написано вот так.
– А, написано! А видишь, какая у меня одежда?
– Вижу.
– Дай мне свой полушубок. Мне купить не за что. А ты возьми мою телогрейку.
Я отдал ему. А он не примеряет даже, положил его возле себя и только говорит:
– Смотри в глаза, не жалко? Если жалко – забери.
Его тело всё было вот так здесь руки, лицо в проказе. Только на губах не было проказы. И, знаете, когда он сказал: «У меня все такое тело, и я пришел, чтобы исцелиться…» Он говорит:
– Я буду исповедоваться, и ты давай приступай.
Бог послал испытать меня: возьму ли я что-то на себя. Поймите – я это не даю – Господь!
Я ему сказал:
– Я – человек, и я не имею право это делать, Христос сказал: «Я ничего не делаю от Себя, но что вижу, что делает Отец, то Я делаю». Он видел впереди Творящего, то кто я, если я не вижу впереди Творящего, и я пойду делать, то что пользы?
Он тогда сказал:
– Ну, помажь меня елеем, помолись за меня, если ты не хочешь принимать исповедь.
Я знаю, что такое исповедь, братья и сестры, здесь вот братья служители. И братья, и сестры, которые исповедовались, поймите, когда вы хотите исповедоваться, то вы предстаньте пред лицом Божьим, чтобы ваша исповедь шла не из уст и разума, а от сердца. Это важно! И чтобы вы не пришли и не положили всё это на плечи, например, Павла, а он пусть разбирается. Господу! И каждый служитель, и каждый брат, и каждая душа, которая стоит в проломе, принимать исповедь – это не просто выслушать вашу жизнь. Если я не имею права и власти от Бога на это, то я не имею права вас обманывать. Я должен иметь право и власть от Бога выслушать и вознести на руках молитвы. Вы знаете, если я принимаю исповедь, то я молюсь до тех пор за эти души, несу, у меня их не один десяток, а уже много и много, почему не одну ночь и не один день стоять на коленях за того, того, того… Он даёт мне знать, я не спрашиваю, а Он побуждает:
– Сегодня постись, молись за того, у кого ты принимал, и за ту душу.
До тех пор я пощусь и молюсь, бывает, что и до шести месяцев несу это, и больше. Каждый день я спрашиваю:
– Как там эта душа? Как там эта душа?
Потому что я несу ответственность за эту душу, я стал в проломе, я должен нести. Это не просто выслушать грехи, или состояние, или печали. Нет! Я должен встать в проломе за брата или сестру и нести: «Господи, как там он? Как там она?» И нести их к Господу, чтобы Господь помог. Это исповедь, это Бог хочет от нас. И для того, чтобы нам что-либо получить от Бога, мы должны идти к Нему, и Он никогда не оставит нас. Никогда! Вы никогда не останетесь безответными, никогда не останетесь не услышанными Богом, чтобы Он промолчал, не ответил. Помните: никогда!
И вот я хочу закончить про этого Ангела. Он говорит:
– Ну, тогда мажь меня елеем. Я вот такой больной, у меня такое тело.
Я говорю:
– Я не имею права.
Я объяснил про исповедь, что такое исповедь.
– Да у меня и елея с собой нет.
А он:
– Ну, полей тем, с чем ты делаешь салат – подсолнечное масло.
Говорю:
– И этого нет.
– А масло, которое ты в моторы заливаешь?
То была котельная.
Я говорю:
– Во-первых, я не знаю, есть ли она там, потому что мы не делаем этого, наше дело операторов – смотреть за давлением воды, газом, подачей, где утечка, температура – это наше, а дальше, если поломка – мы вызываем мастера по ремонту и всё.
– Ну, значит водой, но мажь!
Видите, Бог меня в этом испытывал.
Я говорю:
– Слушай, брат! – я не думал, что это Ангел, я не знал, кто он. Я принял его, как брата, – я тебя вымажу, с ног до головы ты будешь вымазанным, мокрым, но только ты останешься таким, каким ты есть, ибо вымажет тебя Вася. Ты этого требуешь, чтобы Вася сделал, то Вася сделает! Но я не вижу впереди Творящего! А ты требуешь! Я не буду!
Он говорит:
– Ну, давай, молимся.
Я говорю:
– Давай встанем перед Христом, и пусть придет Христос со Своей небесной аптекой, Своим елеем помазания помажет тебя, и ты пойдешь исцелённым! Что лучше: чтобы Вася сделал и ты пошел, или Христос? Давай, молимся!
Он говорит:
– Давай, молимся!
Мы стали на колени. Мы не молились и пяти минут, меньше, чем пять минут. Вы знаете, в этот момент такая сила сошла! Это была необыкновенная сила! И в этой молитве, как молния, свет, молния света такого, что у меня были закрыты глаза, но эта молния сияния света была в глазах. И я только понял, у меня стрельнула мысль сатаны уже, пробила меня в это время: «Сколько времени прошло уже, и ты проводишь здесь, и ты не смотрел давление воды, и у тебя сейчас утечка, а у тебя газовые котлы – взрыв котельной!» И, знаете, я вот так пригнулся, я стоял на коленях и пригнулся, ожидая, что панель перекрытия этого здания будет падать на меня. Но панель не падает! Я знаю, как взрываются котлы: там дым, копоть – взрыв, а здесь нет! И вот в этот момент, когда я поднял голову, то я вижу перед собой уже не того прокаженного старика в рваной телогрейке, грязной, в порванных, поломанных ботинках, носки так вылезли и попримерзали. Такая была одежда у этого человека. И он так брал мою одежду и складывал, а взамен оставлял свою. И он о каждой вещи, о которой просил: «Дай полушубок, дай носки, которые тебе вязала жена», спрашивал:
– Что ты об этом скажешь?
И он еще денег попросил. Я говорю:
– Сколько?
Он:
– Триста рублей.
У меня их не было. Но через дорогу жили мои родные сестры, которые сейчас живут в Калифорнии. Я сказал:
– Схожу к ним, возьму взаймы.
На сердце было – дать ему! Я не знал, кто это. Я у Господа спросил: «Кто это?» Потому что вначале подумал, что его подослали КГБисты. А Бог говорит: «Не бойся, это Мой посланник». И он говорит:
– Нет, сиди. Какая разница, что ты сейчас принесешь, что через полчаса.
Главное, что уже сказал «дам».
И в этот момент, когда я поднял голову, то увидел того самого Ангела, который всегда со мной. Он так улыбается стоит. И я упал ему в ноги, а он поднял меня:
– Не делай этого, я всего лишь слуга.
Он только взял, поднял вот так, положил на себя, и руками своими обнял, и говорит:
– Я послан проверить и испытать тебя, как ты будешь учить, и как ты учишь – так ли ты поступишь в жизни – отдашь ли от сердца.
Он о каждой вещи спрашивал: «А от сердца ли отдаешь? Не жалко?» Я говорил: «Нет».
– И я послан, – говорит, – проверить и еще вручать тебе больше, и ты должен идти. Но вот в этом ты должен пройти проверку.
Он много там меня проверял. И хотя я был в таком состоянии, на столе были сгустки крови, он меня безжалостно «бил», гонял по местам Писания, спрашивал. Но когда он взял меня на грудь вот так, и пожал руки, и сказал:
– Это последний раз ты был в КГБ и тебя били. Больше тебя так бить не будут, и там ты не будешь. По медицине ты должен был умереть. У тебя отбиты и разбиты легкие, почки, печень, поджелудочная – всё! Ты не должен жить. А отныне прекратиться у тебя кровотечение и боли, и всё станет хорошо, и ты будешь ходить и служить Господу.
Это было как раз то время, когда вступил Горбачёв, когда он стал президентом [наверное, генеральным секретарем?].
И он это сказал, дал мне две или три темы проповедей, места Писания объяснил. Сказал, что я должен был передать своей сменщице.
– Мое время подошло к концу, я должен идти.
Мы попрощались. Я стал сильно плакать:
– Скажи Иисусу, что я очень хочу на небо, мне очень тяжело на этой земле. Жалею, что дал согласие возвратиться на землю.
Он стал меня успокаивать:
– Когда трудно, проси Отца – Он будет посылать меня.
Мы с ним поговорили, он на улицу выходит, я его провожаю. Он говорит:
– Все, оставайся, дальше ты со мной не пойдешь.
Он поднялся, как по ступеням, на высоте повернулся ко мне, повернул так рукой и говорит:
– До встречи.
И знаете, когда я пришел уже сюда в Америку и когда я попал к врачам, и сняли мои снимки, то врач, который меня лечил в то время, он увидел и говорит на переводчика:
– Я хочу услышать о его жизни.
Я говорю:
– Почему?
– У тебя была довольно интересная жизнь.
– А откуда вы знаете?
– По снимкам. Я как врач хочу сказать, что такие люди не живут. То, что ты ходишь – это чудо! У тебя там как-нибудь посрасталось там внутри, и твой позвоночник – это одно, позвоночник, внутренности – всё вот так изуродовано. Как ты ходишь и как у тебя внутренности работают – это для меня как для врача чудо!
– Да, я знаю, что я живу в кредит Господень. Я давно должен был сгнить в земле. Поэтому я знаю, что Искупитель мой жив!
К чему я веду? На этом месте Тот Самый Христос! Он положит Свои руки – никакая болезнь не устоит! Пусть врачи скажут последний диагноз, а Христос скажет:
– А у Меня жизнь! Аминь!
- конец -
|
0
