Когда время каникул закончилось и начался новый год, долгий сон Алекса продолжился. Его тело по-прежнему было с нами. Мы стояли в вере, что Бог вернёт его к нам, но была ещё одна проблема. Медперсонал больницы думал о том, куда деть Алекса. Они хотели избавиться от него, но куда? Разговор об этом принимал неприятный тон. Все сотрудники, кроме в ОИТ, казалось, боялись системы вентиляции и всё, что окружало её.

В конце концов, врачи стали говорить, чтобы отправить Алекса в отдел реабилитации. Бет и я не приняли эту идею – какая реабилитация для ребёнка в коме? Вскоре мы получили ответ. Реабилитация для родителей. Смысл был в том, чтобы подготовить нас, чтобы со временем перевести Алекса домой.

+ + +

Вот письмо, написанное Алексу 6 января 2005:

Алекс,

Я часто молюсь за тебя, за многое.

Я просил Бога об исцелении рук, и я касался всего твоего тела.

Я просил Бога исцелить каждую клеточку твоего тела.

Я молился о ранах в твоём мозгу и в позвоночнике; я молился за твоё полное восстановление функций.

Я просил Бога дать тебе выйти, как Лазарю. Я молил Его дать тебе осознание стать пациентом-реабилитантом, вместо пациента-операционника.

Врачи не думают, что это возможно, Алекс. Я предполагаю, что они не знают нашего Бога; возможно, что они не видели то, что Бог делает, когда мы верим в Его обетования. Врачи говорят о вентиляции, но я просил Бога, чтобы никогда не пришел тот день, когда бы этот вентилятор вошел в наш дом; чтобы этого было не нужно, потому что ты будешь дышать сам, когда переедешь домой.

Алекс, я стал молиться больше, чем раньше. Сейчас я верю на такое, что в прошлом бы никогда не осмелился.



Я молюсь за тебя по Ефесянам 3:20:
«А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем. Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь».

Я вижу тебя в словах Псалма 90:1-5:
«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: "прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!" Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем».

Алекс, я не постыжусь и не опечалюсь. Я с великим нетерпением жду, когда мы будем вместе. Но я чувствую себя благословенным, являясь твоим папой. Ты воплотил каждое ожидание, которое у меня было для сына.

Я молюсь о поражении сатаны каждый день. Я молюсь, чтобы Сам Бог вдохнул в тебя новую жизнь и когда я увижу тебя, я наклонюсь и попробую вдохнуть своё дыхание в твои ноздри и уста. Я догадываюсь, как тебе не нравиться это!

Мой сынок, я обещаю любить тебя и заботиться о тебе, чтобы не было в будущем и пока ты и я живы. Я в тебе, а ты во мне; это никогда не измениться.

Я молюсь, чтобы Бог скорректировал мою волю со Своей, и я буду славить Его за всё, что Он делает. Я славлю Его и поклоняюсь Ему каждый день, пока вижу чудо под названием Александр.

Я люблю тебя больше с каждым днём.

Папочка

Кевин Александр
+ + +

Мы стали учиться как кормить Алекса, давать лекарства, мыть его и передвигать оборудование и всё необходимое для нашего сына на каждый день. «Последним экзаменом» для всех нас было обеспечить двадцати-четырёх часовую заботу для него, включая ночной период.

Наконец Алекс оставил ОИТ и переехал в новую палату отделения реабилитации. План, как мы поняли на первой встрече, был в том, чтобы продержать его здесь около месяца. После этого уже не будет смысла ему оставаться здесь. Бет и я за этот месяц должны научиться, как восполнять все нужды Алекса, чтобы он мог находиться вне больницы.

Но у меня был другой план.

Здесь я видел наличие хорошего оборудования и подготовленных специалистов. Я понимал, что Алексу будет полезно это окружение. Как я поделился об этом в Интернете, я хотел, чтобы Алекс очнулся и смог бы извлечь выгоду из всего, что было в реабилитационном отделении.

Это по-настоящему был кризисный момент. Врачи не ожидали дальнейшего восстановления Алекса, но мы ожидали – и мы хотели оставить его в этом месте, где он смог бы продолжить восстановление. Больница исполнила свой долг, и мы сделали всё, что могли, и сейчас пришло время действовать Алексу. Часть Алекса – что значит, конечно же, что это относится к Богу.

Я молился, «Господь, пробуди Алекса! Коснись его разума и верни его к нам, потому что это его шанс начать поправляться. Здесь место, где есть всё необходимое».

Я действительно верил. Я чувствовал в своём духе, что это вскоре произойдёт. Его состояние было стабильным. Казалось, что он стал лучше спать в отделении реабилитации и мы верили, что он был в готовности принять «силу исцеления».

Бет и я пытались увидеть лес, не замечая деревья. То есть, мы осознавали общую картину, что Бог что-то делает, чего нельзя объяснить по-человечески. Мы были готовы заботиться о теле во время этой временной комы, но мы не знали, как эта история закончится. Так что мы просили все наших друзей и Армию Алекса присоединиться к нам в ходатайстве перед Господом. Мы молили Его вмешаться в медицинское состояние нашего сына. Наша долгосрочная цель была в том, чтобы Алекс находился с нами дома. Когда пришла назначенная дата, мы позвонили нашей армии молитвенных воинов вновь.

Была определённая доля скептицизма вокруг этой стратегии. Кто-то считал, что дома невозможно позаботиться о нём. Одна медсестра, например, сказала нам, «Я могу позаботиться о нём в больнице, но не думаю, что смогу выдержать это дома». Она и другие считали, что выход только в специальной лечебнице. Лечебница – хороший выход для других, но мы хотели, чтобы наш сын находился в собственной постели, под нашей крышей. Мы не представляли себе другого исхода.

Мы понимали, что это трудно и верили, что готовы для этой реальности.

Прорыв

Однажды утром зазвонил телефон и радостный голос, хорошо мне знакомый, приветствовал меня.

«Кевин! Это твой папа».

«Эй, пап, что случилось?» «Кевин, он возвращается! Он возвращается!»

«Что ты имеешь в виду?»

«Я пришел навестить Алекса этим утром, и он следил за мной своими глазами – он следил!»

Моё сердце бешено забилось и я, не откладывая, поспешил в больницу. Не впервые я услышал обнадёживающий прогноз об Алексе – люди хотели видеть или думали, что видят, мимическую деятельность лица. Кто-то уже был уверен, что он шевельнул рукой или пальцем. Порой мы бываем так взволнованы, что видим то, что хотим видеть.

Но эти слова исходили от моего папы, доктора Уильяма Маларкея, признанного врача. Он знал, о чём говорил и не имел дело с искусственной надеждой. Он никогда раньше не делал таких заявлений. Его радость передалась и мне.

Я по-прежнему считаю 8 января днём, когда мой сын стал возвращаться из комы, но это не было обычным. Он не проснулся внезапно, как после дрёма. Он отсутствовал около двух месяцев. Он покинул нас мгновенно, но его возвращение в Алекса, каким мы его знали, требовало много больше времени из-за травм в его спине и голове. Врачи были очень недоверчивы о его будущем и думали, что он останется недвижимым. Но начиная с этого дня наш Алекс начал свой долгий путь домой. Это было, как если бы свет его разума включился в тусклом ночнике. Каждый день давал Алексу новый шаг в наш мир.

Я радовался, когда больница согласилась оставить Алекса в отделении реабилитации. Моя молитва получила ответ – Бог действовал. Теперь Алекс мог получать помочь специалистов. Я чувствовал, что есть огромная сила и решимость внутри Алекса, и я вновь был уверен, что реабилитация будет иметь большой успех. Теперь специалисты по реабилитации были готовы, но мы знали, что Великий Врач даёт окончательный диагноз.

Армия Алекса радовалась вместе с нами, и мы делились этими новыми изменениями с нашей общиной через Интернет. А Армия продолжала молиться.

© Перевод Сергея Назарова, 2012.