Первая глава его книги основана на том месте Писания, которое начинается со слов Павла о тайне Израиля в Послании к Римлянам 9:3 «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти». Это удивительное вступление к предмету об Израиле, вступление, в котором человек готов обменять свое спасение и вечные блага, сопутствующие этому, на то, чтобы его народ мог познать Христа. Байрон делает некоторые потрясающие утверждения, касающиеся этого вступления, которыми я хочу с вами поделиться. Он говорит: «Чувства, выражаемые здесь Павлом, не просто какие-то естественные сентименты, свойственные еврею, переживающему за свой народ...»

Предмет об Израиле или тайна об Израиле настолько существенна для Церкви, настолько центральная для самой Церкви, что упущение этого предмета (к сожалению, в этом находилась Церковь на протяжении ее истории) обрекает Церковь на дряхлое существование.

Я верю, что существует решающее критическое измерение, которое Бог определил в качестве нормативного стандарта: этим является центричность народа Израиля, который не идет Его Путем, не находится в вере, богохульствует, но все же продолжает оставаться Божьим народом, которому через их отцов Он заповедал великие обетования и предназначение, которым еще надлежит совершиться. Но это произойдет только после того, как они пройдут через самые суровые окончательные испытания, названные в Библии «бедственное время для Иакова» (Иер. 30:7), из которых они выйдут как спасшийся остаток благодаря милости Божьей, проявленной уникально через такую Церковь, которая не будет находиться в зависти и скупости по отношению к ним.

И это завершающий исторический акт Божий, которым заканчивается человеческая история и начинается век Тысячелетнего Царства! Все зависит от вопроса восстановления этого народа. И удивительно то, что Божьим агентом, через которого это должно совершиться, является Церковь, составленная в основном из язычников. Под этим подразумевается, что нет никакой естественной причины, по которой язычники должны были проявлять какой-либо интерес или заботу к этому народу, который упрям, твердолоб и продолжает наносить Богу всяческие оскорбления, и до сего дня ведет себя так, что это явно не делает Богу чести, но бесславит Его имя даже в Израиле! И прежде, чем наступит улучшение, будут большие трудности. Однако, их спасение имеет для нас как для Церкви центральное значение в премудрости Божьей! Вот почему Павел использует слово «тайна»; это нечто, что было сокрыто и спрятано, но теперь открывается; то, что противоречит всякому рациональному пониманию — как будто Бог специально избирает самые затруднительные факторы (кажущиеся практически неосуществимыми), которые должны предшествовать Его пришествию в качестве Царя сперва над самим восстановленным израильским народом — дабы «закон мог выйти из Сиона и Слово Господне из Иерусалима» (Ис. 2:3) ко всем народам земли, причем таким образом, который кажется практически невозможным и безнадежным: у Израиля нет никакого желания быть избранным народом, у него нет никакого явного интереса к исполнению своего предназначения, будто он даже не подозревает о существовании такового! К тому же, кто является главным действующим лицом, через которое должно все это осуществиться? — Церковь, состоящая, в основном, из язычников!

Это просто потрясающий план Божий; и для того, чтобы он успешно осуществился, эта Церковь из язычников сама должна стать преображенной. Фактически, именно этот вызов, бросаемый Израилем такой Церкви, и кризис, определяемый Израилем, вынуждает Церковь встать на такую платформу: найти Бога так, как она никогда не искала бы Его, не будь ей брошен такой вызов. И жить настолько героично, в таком апостольском качестве веры, которое является жертвенным, восстанавливая центричность Креста, первенство Святого Духа, вопрос истинных взаимоотношений между святыми, вопрос самой истины — Церковь никогда бы не захотела все это искать, не будь ей брошен такой вызов, требующий такой огромной платы. Церковь из язычников захочет принять призвание, настолько требовательное, как это, потому что дело, собственно, не в одном Израиле как таковом, но в славе Божьей, приобретаемой через спасение Израиля. Вы можете это понять?

Вот почему слова Давида Байрона о Павле имеют такое огромное значение. Байрон говорит, что крик Павла о том, что он желал бы сам быть отлученным от Христа за своих соплеменников — это гораздо большее, чем кто-либо может ожидать услышать даже от иудея за свой собственный народ. Этот крик исходит не из еврейства Павла, он исходит из духовности Павла.

Суть этого в том, что мы не можем просто так закрыть на это глаза, сказав, что это всего лишь какой-то еврей плачет и скорбит за свой собственный народ. Это скорбь апостольского мужа, того, который знает Бога так глубоко, что выражает своими словами сердце Самого Бога! И если апостолы и пророки являются основанием Церкви, если мы созидаем на этом основании, Бог вправе ожидать и требовать, чтобы мы также видели в том свете, в каком видел Павел, чтобы мы издавали тот же крик, который исходил из Павла, чтобы мы принимали апостольское сердце Павла за свое собственное, имея такую же близость к Богу, какая была у самого Павла. Пожалуйста, не подумайте, что я говорю с такой страстью об этом предмете лишь потому, что я сам еврей: я возвещал бы его всем людям, даже если бы я был пигмеем! Я содействую распространению этой темы об Израиле потому, что это избрал Сам Бог. Среди всего, что Он мог избрать, Он решил широко возвещать Свою славу в последние дни. Он избирает самые неблагоприятные и трудные вещи — кажется, что они никогда не достигнут успеха, — но именно на этом Бог останавливает Свой выбор. Потому что вопрос Израиля — это, в действительности, великий нравственный вопрос; это борьба между противящимися силами тьмы и Богом, отражающая две мудрости (Еф. 3:10), два нравственных подхода. Бог хочет продемонстрировать нечто перед начальствами и властями, господствующими в воздухе. И в этом заключается вечная цель Бога во Христе Иисусе!

Итак вы, дорогие святые, сидящие в этом небольшом укромном уголке, с плачущими детьми и лающими собаками и подобными вещами, представляете здесь сегодня суть всего этого предмета: может ли Бог преуспеть в таком огромном значительном предприятии — вечной демонстрации своим древним историческим врагам, начальствам и властям тьмы через такую группу душ, какую мы собой представляем? Он должен иметь успех через тот сырой материал, который Он избрал, ибо это само по себе является тайной, это само по себе мудрость: Бог подбирает нас из навозной кучи и делает нас способными сидеть с князьями! (Пс. 42:8). Кто из нас не переживал различные трудности и искушения даже в стремлении сохранить какую-то здравую духовность? И все же перед нами поставлена эта гигантская задача. И если мы выполним ее успешно, мы сами станем пригодными для нашего вечного предназначения. Теперь послушайте, дорогие святые, есть очень мало христиан даже среди тех, кого мы считаем лучшими, которые хоть как-то отдаленно помышляли бы о таком предмете, как вечность. Все, что находится в этом мире, нацелено миром и его мудростью сосредоточить нас во времени, заставить нас думать о том, как обстоят дела у нашего скота, удовлетворили ли мы ту или иную нужду, как мы проводим свой выходной и праздники, как разрешить финансовую нужду, и как насчет тех личностей, это и то... Все упорно стремится застопорить нас во времени, месте и культуре, приковать наше внимание ко всему этому и украсть у нас огромный вдохновляющий стимул, способный вывести нас из рамок собственного «я», если мы собираемся взяться за что-либо, относящееся к Божьим вечным целям!

Я верую в Иисуса уже 31 год и хочу сказать вам то, что я наблюдал, путешествуя по всему миру: нет ничего более мрачного, тоскливого и скучного, чем номинальное, поверхностное, предсказуемое христианство. Нам, фактически, было бы намного лучше, будь мы атеистами. Кстати, один из величайших поэтов Вордсворз сказал, что «он предпочел бы быть язычником, вскормленным ветхими убеждениями..., ожидающим как из моря выйдет Прометей», потому что «приобретая и тратя, мы расходуем впустую наши силы, и мало мы находим в своей собственной природе». Это крик души, говорящий, что нам было бы лучше быть фактическими язычниками, любящими природу, чем быть мирскими, обычными, слабыми, дряблыми христианами.

Это, к сожалению, является описанием слишком большой части Церкви. И я заявляю: мы будем вынуждены оставаться в таком плачевном состоянии, если не увидим и не примем к сердцу вечные цели Бога. Это Божье нормативное намерение к Своей Церкви, и мы имеем его лишь в той степени, в которой приняли Его цели относительно Израиля, ибо вопрос Израиля является Его вечной целью, Его вечной тайной, демонстрацией Его нравственной мудрости потому, что Он опирается на эту принципиальную вещь — желание и готовность язычников пожертвовать собой ради евреев! В этом нет ничего естественного; это полностью неестественно и неблагоразумно. Мы едва ли станем жертвовать собой ради своего собственного народа; отчего же тогда мы станем жертвовать собой ради народа, который был проклятьем для нас, раздражением и предметом зависти и обиды? Готовность делать это, жертвуя собой, является демонстрацией премудрости Божьей и окончательным свидетельством Божьего триумфа в язычниках! И если они с успехом справятся с поставленной перед ними задачей, то на самом деле воссядут с князьями, правя и царствуя с Ним в Тысячелетнем Царстве и в вечности Его престола!

Вот почему глубокий комментарий Давида Байрона имеет такую значительную ценность: «Чувства, выражаемые Павлом, это не просто какие-то естественные сентименты» — и они не могут быть таковыми и для нас; ибо у нас есть лишь естественное влечение к Израилю, евреи интересуют нас потому, что они «милы» и обаятельны, или же они напоминают нам Давида, или же потому, что мы были в Израиле в турпоездке, которая нам понравилась. Все такие естественные причины для любви к евреям, лопнут как мыльный пузырь. Мы находимся сейчас на пороге последних дней, и мы увидим такую ярость, такие конфликты и такое давление и напряженность, что естественные вещи не смогут нас поддержать. И вот почему в Писании говорится, что в последние дни произойдет «великое отступление». Даже сейчас в Церкви имеет место отступничество. Что же будет тогда, когда настанут действительно трудные времена, когда нам придется что-то платить за то, чтобы быть христианином, когда мы откроем себя оппозиции и преследованиям, которые обрушатся на нас вследствие нашей веры? Сейчас для многих христианство это легкая прибыльная работа; сейчас мы не переживаем того, что переживают верующие в Китае и Вьетнаме и в других местах, где преследуют верующих. Но наступит день, когда дух антихриста охватит весь мир, и наши собрания будут проводиться, возможно, с риском для нашей жизни, когда наши двери в любой момент могут резко распахнуться властями из-за того, что общество определило, что наша деятельность является незаконной. Сколько из нас устоит тогда? Теперь вы видите, почему так важно, чтобы наша вера опиралась не на естественные вещи, не на псевдодуховные вещи, не на такую духовность, которая всецело зависит от песен и привлекательных фраз? Мы должны все более и более становиться подлинными в Боге.

Так что Павел выражается не естественными сентиментами, он говорит как человек во Христе. Кстати, фраза «во Христе» является одной из самых любимых фраз Павла, я не знаю сколько раз он использует ее: «во Христе, во Христе, во Христе». И это не бессмысленная фраза, это заявление, являющееся основанием всей апостольской жизни Павла. Есть способ быть во Христе, данный нам Богом через наше отождествление со Христом в Его смерти и воскресении, через водное крещение, которое по Божьему намерению является ключевым принципом подлинной духовной жизни. Есть такое христианство, в котором мы можем соглашаться с принципами, цитировать Писание, петь хвалебные песни, но мы, по сути, живем, не выходя за пределы своего «я» и посредством самих себя; мы живем христианской жизнью естественно. Это превратилось в христианскую форму и, возможно, именно это стало преобладать в Великобритании в последнее время. И каждое великое движение Божье в этой стране, совершавшееся через таких людей как Уэсли, Вайтфилд, Фокс, было криком, нацеленным на то, чтобы вывести людей из христианства, превратившегося в обыкновенную культуру, и привести христианство обратно в ее апостольскую и пророческую конфигурацию, являющуюся его жизненной силой, и все это посредством пребывания в Его жизни.

Вы скажете: «Как мы можем опуститься до уровня превращения христианской веры в культуру?» Да потому, что к нам не предъявляется достаточное требование, наше христианство слишком ручное, слишком предсказуемое. Оно проявляется лишь в наших собраниях, воскресных богослужениях. Но как только вы принимаете вечные цели Божьи, особенно касающиеся восстановления Израиля, — чему так яростно противостоят силы тьмы — вы будете четко знать, что находитесь в сражении! Ведется битва, и вы помечены. Враг знает, что вам известно об этом. Он знает, что вы из тех, к кому он должен подойти серьезно; вы не просто очередной поверхностный любитель, мимо которого он может спокойно пройти, слегка зевнув. Помните, как демоны сказали: «Иисуса мы знаем, и Павел нам известен, но кто вы такие?» Силы тьмы могут различать, кто является грозным противником, выступающим на стороне Бога, а кого можно спокойно игнорировать. И я говорю сегодня, что решающим фактором, самыми опасными людьми для сил тьмы являются те, кто знает основополагающие фундаменты христианской веры: для чего мы были спасены; к чему мы призваны; что мы должны принять, чтобы исполнить вечные намерения Бога, дабы продемонстрировать начальствам и властям многоразличную премудрость Божью через Церковь — подумайте, насколько важным это должно быть для Бога! Понадобится трехдневный семинар, чтобы начать хоть сколько-нибудь достойное исследование такого глубокого, кардинального, центрального предмета христианской веры. Это находится в третьей главе Послания к Ефесянам. Фактически, вся эта книга ошеломляющая, и Церковь позволила пройти ей прямо над своей головой. Церковь не отнеслась к ней серьезно, но позволила ей стать каким-то риторическим выражением, каким-то определенным библейским языком, звучащим вдохновенно, но, в действительности, ничего не значащим. Вы не поверите, что это означает во всей глубине. Когда мы начинаем относиться к Богу серьезно, исполнять Его Слово и признавать, что нашей главной и первой целью в жизни является не наша карьера или семья, или наше физическое состояние, но исполнение вечной цели Бога, в этот момент мы оказываемся совсем на другой почве. И когда враг видит это, вы помечены.

Кто хотел бы принять это, зная, что это повергнет вас в еще большее сражение с силами тьмы? Кто хочет быть в этом сражении, где нам придется вести брань не с кровью и плотью, а с начальствами, властями, мироправителями тьмы века сего, духами злобы поднебесными? Заметьте, Павел говорит здесь: наша брань, а не моя брань. Только Церковь в своей совокупности, соединении может вести брань с властями тьмы. Это не индивидуальный вопрос. Но я как американец знаю, что мы, разделяя общий язык и культуру, очень индивидуалистичны. Индивидуализм — это гений британской и американской системы; вы знаете «мой дом — моя крепость», и мы выходим оттуда на непродолжительное время по воскресеньям, когда идем на богослужение. И до тех пор, пока мы будем придерживаться такого индивидуалистического мышления, от нас не будет никакого прока для Царствия Божьего. Что понадобится для того, чтобы сломать эту привычку и историческую силу индивидуалистического предубеждения и привести нас к пониманию Церкви как чего-то большего, чем воскресное богослужение? Бог призывает нас к апостольскому героизму, к Церкви, к достоинству, славе и награде истинной веры, утраченной на протяжении истории Церкви прямо пропорционально утраченному нами вопросу о евреях. Эти две вещи настолько тесно сплетены между собою: если вы утратили вопрос о евреях и имеете не больше, чем сентиментальные чувства к Израилю, вы утратили апостольскую веру.

Таким образом, Павел говорит не как иудей, он говорит не естественно; он говорит как человек во Христе. Это означает, что для нас есть надежда, что мы можем говорить, как Павел, мы можем жить, как Павел; мы также можем быть во Христе и иметь ум Христов, характер Христа, способность и крепость Христа. В этом заключается гений христианской веры: Бог призвал нас к тому, что явно превышает наши возможности. И все же, сколь многие из нас, кто уже давно является христианином, когда-либо сказал за всю свою жизнь: «Кто способен к сему?» Вероятно, это потому, что мы были способны жить по меркам нашего нынешнего христианства. Но когда мы принимаем Божьи цели, мы более не являемся способными. Тогда мы либо во Христе, либо вне Его! Я хочу ободрить вас, что существует такое реальное доступное нам место во Христе. Что нам нужно, так это выключить из розетки нашу естественную жизнь.

Байрон пишет, что Павел говорит это не от своей естественной жизни; это говорит человек во Христе. Это означает, что нам нужно оставить то, от чего мы обычно зависим: уверенность в наших собственных возможностях, — и уповать на то, что Бог, когда Он увидит эту смерть, позволит воскресению проявиться в нас и через нас.

Сам по себе я сильный человек, и я всегда производил на людей большое впечатление — до того как пришел к Богу. Но Господь и близко не позволяет мне преуспевать на таком основании, ибо сила Его совершается только в немощи. Это унизительно, потому что мы любим быть уверенными в своих возможностях и в том, что мы можем сделать, но Господь говорит: «Нет: это Моя битва».

Вот нравственный вопрос: есть люди, готовые поплатиться, «глупо» оставив уверенность в себе и жизнь на основании своих собственных способностей даже в религиозной сфере, и верить, что после смерти приходит Его жизнь, обновление жизни, иное ее качество. И я скажу вам, святые, следующее: какими бы робкими вы ни были доселе и искусными в своем английском христианстве, вы обнаружите, что говорите такое, что шокирует вас. Я имею в виду, когда говорите публично или с кем-либо лицом к лицу таким образом, каким никогда раньше не говорили, это не будет похоже на вас. Ваши молитвы будут звучать для людей в ином тоне. Существует разница между религиозной благонамеренной молитвой и той молитвой, которую Сам Бог вкладывает в вас и которая исходит из Его жизни.

 Одним словом, мы никогда не будем Божьими каналами спасения для Израиля в последние дни, кроме как на основании пребывания во Христе. Он не только заботится о восстановлении Израиля, Он заботится о нашем преобразовании! Он не довольствуется лишь тем, чтобы мы были правильными, были «респектабельными» христианами. Он отдал Свою жизнь за нечто гораздо большее, чем это: Он призывает нас быть сообразными Ему и быть подобными Христу, быть великанами на земле, особенно в последние дни, когда люди будут издыхать от страха, видя то, что грядет на землю. Он хочет, чтобы мы были островками благоразумия и людьми такой веры, которые совершенно тверды, не впадают в депрессию и не терпят поражения от внешних обстоятельств; чтобы мы были в триумфальном месте — во Христе. И когда евреи увидят это, они будут в изумлении.
Вчера вечером, стоя перед арабской общиной, я сказал: «Я стою перед вами и говорю сегодня потому, что 32 года назад, переживая кризис своей жизни как еврей-атеист, я увидел славу Бога Израилева как свет, просвещающий язычников. Я увидел эту славу, явленную через языческое лицо. Нет ничего более мощного для еврея. Знаете ли как в историческом плане евреи смотрят на язычников? Знаете как они изрыгают слово «гоим» — еврейское слово, означающее народы или язычников?»

И я рассказал им, что моя мать, ходившая в школу в Лондоне (моя семья родом из Англии), помнит, как еще девочкой ее бросил в пруд школьный учитель-язычник, сказав при этом: «Тони или плыви, жирная еврейка». Сколько лет прошло, а моя мать помнит это злобное антиеврейское отношение, выраженное ей языческим учителем, и по-прежнему сердито говорит: «Язычник, гоим». Я вырос с этим «язычник». Если я неправильно потратил деньги, то слышал в свой адрес: «У тебя гоишь копф» (у тебя языческий ум) — это они ведут себя так, они не копят деньги, они не такие бережливые, как мы. Они. Разговор шел о них и о нас. Целыми столетиями были трения между евреями и язычниками. Вам известно, что евреев изгнали из Йорка (Англия) где-то в 1215 году? И хотя мы можем не знать исторических подробностей, дух этого по-прежнему витает в воздухе, и мы впитываем его с молоком матери. Существует историческая вражда между евреями и язычниками, и это в точности сопутствует целям Божьим. Ибо когда люди превозмогают это — как с еврейской стороны, так и с языческой — то это уже демонстрация Божьей мудрости, что Он может из этих двух соделать одного нового человека во Христе, устрояя таким образом мир. Это шокирует, когда вы учитываете глубоко укорененную историческую вражду.
И это только начало и модель, пример еще более великой тайны — примирения всего с Собой, как на небе, так и на земле. Труд Креста был трудом по искуплению, по достижению единства с Богом и примирения: нас с Богом, нас с самими собой и нас с нашим естественным врагом; и затем это послужит образцом для всего мира и всего остального, как на небе, так и на земле — к примирению с Ним.

Это не только спасение, но гораздо большее, чем «как стать спасенным» и «ты спасен, брат?» Мы умалили спасение до уровня формулы, маленькой дешевки и упустили величие того, что Бог подразумевал через смерть и погребение, воскресение и вознесение Иисуса Христа.

Так что Павел говорит «во Христе» как человек, все существо которого обновлено и просвещено, и как человек, который в момент написания этого места (Рим. 9:3) полностью осознает, что находится под непосредственным воздействием Божьего Духа. Это крик Самого Бога. Павел говорит это не как естественный человек, но как духовный человек; не как иудей, но как истинный израильтянин, в котором нет лукавства; он говорит эти слова как богодухновенный апостол. Именно как богодухновенный народ мы должны говорить согласно Божьему желанию и быть таковыми. Все наше видение о христианской вере и о Церкви должно сильно расшириться и быть приведено к первоначальному Божьему намерению, потому что оно, дегенерируя, превращается в формулу, в воскресную культуру, в воскресное рассуждение. А миру как раз это и нравится.