Мы живём довольно давно в центре Соединённых Штатов, где Великие Равнины встречаются с Библейским Поясом. Мы всего лишь в пяти часах к югу от точного географического центра страны, находящегося в Канзасе. Земля, где мы живём в Оклахоме, широкая, равнинная и красивая. <…>
<1>
Как вы видите, я жила в месте, очень даже прекрасном, но всё, что я хотела, это вернуться.
Оказывается, я перестала дышать сама в течение девяти минут. Прошло две минуты, когда моё лицо посинело и когда медсестра вбежала в мою палату, и ещё семь минут, в течение которых врачи пытались вернуть меня к жизни, после того как мои лёгкие отказали. Я было полностью на искусственном дыхании и если бы не моя мама в палате, когда это произошло, то совершенно точно, что вы бы не читали этих слов.
<1>
Я действительно умерла? Сложно сказать. Я не могла дышать и у меня не было пульса. И определённо, если бы не медсёстры и врачи, помогшие мне, я бы умерла в течение этих девяти минут. Но вы не считаетесь клинически мертвыми, пока врач официально не назовёт время вашей смерти, что обычно происходит через пять минут после прекращения попыток вернуть к жизни. <…>
Я же всегда рассказываю людям, что умерла и вернулась. Я не врач и не знаю, технически ли это правильно на 100%, но я точно знаю, что не была в своём человеческом теле. Я знаю без тени сомнения, что перешла в другой мир. И, пожалуй, легче сказать, что я умерла, чем начать объяснять это как контролируемое состояние под воздействием анестезии и мозговых рецептором.
<1>
Моя мама всегда говорит, что мои девять минут на Небесах были её девять минут в аду.
<2>
То, что очень хорошо помню – и то, что длилось долгое время – было то, как я чувствовала себя, вернувшись в своё человеческое тело. Попросту говоря, я была очень недовольна. Мне очень понравилось быть с Богом, что я непременно хотела вернуться, так что я стала обижаться на всех людей, спасших мою жизнь. Врачи, медсёстры, мама и даже Виргил – все те, кто хотел моего возвращения, в моём разуме, препятствовали мне в возвращении на Небеса. «Зачем вы заставили меня вернуться?» я спрашивала их вновь и вновь в первые часы. «Это не был мой выбор».
Некоторые из вас скажут: «Постой-ка, ты не хотела вернуться к своему мужу и детям?» Некоторые из вас даже могут удивиться: «Как это ты хотела остаться на Небесах, когда твоя семья была бы очень опечалена от твоей потери?» Это хорошие вопросы и я много думала о них в последние три года. И ответ, который я всегда даю, один и тот же: более всего я хотела быть с Богом.
Поверьте мне, до того как это произошло, я понять не могла, как это возможно любить кого-либо или что-либо больше, чем собственных детей. Но это было до того как я оказалась в присутствии Бога. Как я говорила, это всё изменило. Я поняла в мгновение, что любовь Божья более великая и более сильная, чем какая-либо другая любовь. И я не только поняла это; я чувствовала её и слышала её и видела её и вкусила её каждой частичкой своего существа. Когда я была в духовной форме, просто не было ни какого другого мыслимого выбора кроме как быть с Богом. Я знаю, что это звучит странно, но даже мои детишки не заставили бы меня вернуться в человеческую форму. Я обсуждала это со своими детьми, и, честно говоря, я думаю, что это немного ранило их чувства. <…>
Но в свои первые дни возвращения с Небес я так чувствовала себя. Хотя я и не могла вернуться, я по-прежнему чувствовала себя невероятно пропитанной Богом и всем этим чудесным переживанием. Я и до сих пор чувствую себя гораздо более соединённой со своим духом, чем со свой человеческой формой. Но более всего я просто очень и очень скучаю по Богу. Я томлюсь быть с Ним опять, и желаю поскорее окунуться в сияние Его величия. <…>
<1>
Постепенно, со временем, я стала чувствовать радость, что была со своей семьёй. Все они кинулись ко мне, даже те, кого я пыталась оттолкнуть прежде. Я по-прежнему скучала по Богу, но присутствие моих родных дало мне осознать, что жизнь является чудесным даром, которого стоит лелеять и ценить. Это не было похоже на переключатель, щёлкнув который я резко захотела остаться. Это произошло со временем, по мере того как я приходила в себя и стала видеть проблески Божьего водительства здесь на Земле. Например, наследующий день после выписки из больницы, мы праздновали день рождение Сабиры в нашем доме. К нам пришло множество друзей, и мы ели мороженное и открывали подарки. Я сидела со своими маленькими близнецами на руках, сперва с одним, а потом с другим, прямо там в зале и чувствовала радость вернуться и быть вместе со своей семьёй опять. Я чувствовала себя благословенной иметь таких прекрасных детей и такого чудесного мужа. Впервые после возвращения, я чувствовала себя счастливой.
Потом, через неделю, было Рождество. Мой брат спросил, могли бы мы приехать в город Оклахому и провести каникулы с ним, так что мы схватили детей и отправились в путь. Мы завернули все рождественские подарки в одеяло и положили в самый конец мини-автобуса, так чтобы близнецы не увидели их и не стали расспрашивать нас о Санта Клаусе. Дорога была гладкой, может быть, первые пять минут, как нас настиг ужасный оклахомский шторм. Ледяной ветер с кусочками льда и снегом. Виргил едва мог видеть на два метра впереди себя, так что мы не могли ехать быстрее, чем двадцать километров в час, и при этом чувствовали себя ненадёжно. Мы заметили огромный снежный занос, заваливший всю трассу и съехали к ближайшему городку, чтобы узнать, можно ли проехать. Но плохая погода была перед нами и позади нас, так что мы никуда не могли деться. Мы решили двигаться вперёд насколько возможно осторожно.
Двухчасовая поездка обернулась в тринадцать часов. <…>
<2>
И тогда осознание пришло ко мне, я почувствовала себя по-настоящему счастливой быть здесь на Земле. Помните, я описывала великие оклахомские равнины и вздымающиеся горы и прекрасную природу и что это всё – многочисленные дары от Бога? Что ж, я забыла о большем – люди Оклахомы. В ту тёмную ночь на опасной дороге я увидела Божью руку в действии опять, на этот раз через человеческих творений. И это коснулось моего сердца и взбудоражило душу и вновь я почувствовала себя благословенной быть здесь среди Его многочисленных чудесных даров.
После своего расстройства на всех, от того что меня вытащили с Небес, я осознала, что всё сожаление и горе, которое цеплялось за мою душу так долго, исчезло. Это было, как если бы Бог вытер стол начисто. И самое большое – обиды, с которыми я жила многие годы – просто растворились. Я сердилась на того, кто занял у Виргила денег – и я говорю больших о деньгах, не просто о нескольких сотен, но серьёзной суммы. Но после того как я сказала ему: «Я знаю, что ты никогда не вернёшь эти деньги, и ничего страшного. Мы должны молиться за них», Виргил странно посмотрел на меня, потому что знал, что я не расстаюсь с деньгами так легко. Он говорит, что тогда действительно поверил, что я с Богом – когда я с лёгкостью списала долг. Но это всего лишь показывает величие прощения, которым Бог омыл меня.
Я не знаю. Я просто чувствовала себя свободной от всякого бремени, которого несла всю свою жизнь. Я попросила мать Виргила простить меня за плохое отношение. Я попросила Виргила простить меня за то, что ему пришлось выбирать между мной и своей семьёй. Я попросила своего брата простить меня за то, что не обращала на него внимание, когда он был мальчиком, и я попросила маму о прощении за то, что всегда заставляла её гневаться на себя. Я даже позвонила отцу в Иллинойс и попросила его простить меня.
<2>
Я также перестала быть привязанной к своим вещам. Я всегда очень трепетно относилась к вещам, которые что-то значили для меня, но после смерти я уже больше немного беспокоилась о материальных вещах. Я сказала своим друзьям: «Если вам понравится что-либо в моём доме, попросите это, потому что я готова отдать». Честно говоря, я вообще могла отдать всё и переехать в однокомнатную лачугу. После своей смерти я пришла к осознанию, что моим счастьем была семья, друзья и любовь Божья, а остальное не имело никакого значения.
Я стала любить и заботиться обо всех. К людям, на которых я возмущалась – как отец Джи Пи и отец Сабиры – у меня внезапно вспыхнула любовь и сострадание. Я была исполнена жалостью ко всякому, кто когда-либо сделал мне что-то плохое или ранил меня, и я молилась за них, потому что они были Божьими совершенными творениями. Я знала, что также как та маленькая девочка во свете, которая была сильно ранена в своей жизни, также и они, ранящие меня. Они тоже были когда-то невинными детьми, и это то, как Бог до сих пор видит их – как детей, которых Он любит, не смотря ни на что. Зная, что я знала, я не хотела быть единственным человеком в мире, даже по отношению к своим худшим врагам, чтобы они стояли вне Божьего сияния – я хотела, чтобы все были там со мной в славе Его величия. Раньше я распространяла горечь и судила людей. После своей смерти я ловила себя на осуждении кого-либо и быстро говорила себе: «Нет, Кристал. Помни, что Он сделал для тебя». И этот суд просто уходил прочь.
Моё разочарование, что я покинула Бога, постепенно уменьшилось, но ликование и радость, которую я чувствовала в Его присутствии, никогда не уходила – она только становилась сильней. Ничто не беспокоило и не заставляло меня гневаться, и я была переполнена состраданием и любовью. Я была мощно преобразована теми девятью минутами, и всё, что имело значение – это то, что я была новым творением.
После жизни сомнений, я стала любимым и любящим дитём Бога и уже никогда не буду прежней.
<1>
Мне было довольно плохо первые несколько дней, но по мере того как мне становилось лучше, я поняла, что не могу не рассказывать о происшедшем. Мне хотелось рассказать всем и каждому о том, где я была и что видела. Естественно, я рассказала Виргилу всю историю и он был тронут до слёз. Я рассказала маме, а она рассказала всем врачам и медсёстрам, кто проходил мимо нашей палаты. Когда, наконец, меня перевели в другое отделение в обычную палату, у меня появился шанс рассказать кому-то ещё, кто был не родственник или медработник.
<9>
<6>
Везде, куда бы я ни шла, я искала возможность рассказать свою историю. Однажды я с Виргилом была на собрании из четырёх или пяти христиан, которых мы знали. Я уже рассказывала кому-то из них свою историю и меня попросили поделиться ей всей группе. Мне всегда было неловко выступать на публике, но там было не много людей. Так что я глубоко вздохнула и начала. Когда же я закончила, я ожидала, что кто-нибудь спросит меня о подробностях моего времени с Богом. Я предполагала, что они захотят узнать всё. Но ни один в комнате не задал и вопроса. Стояла тишина, потом пять «Спасиб-вам» и мы перешли к другой теме. И в тот момент ужасная мысль пробралась в мою голову: «Они думают, что я вру! Или же что я сумасшедшая!»
<2>
Последний удар пришел через три недели со дня моей выписки из больницы. Я была в группе людей в неформальной обстановке и общение зашло на тему Бога. Я стала рассказывать кому-то, что я пережила и как чудесно это быть с Богом. Я заметила рядом сидящую женщину с дергающимися глазами – ну знаете, так выглядят, когда говорят: «о, нет, она опять за своё». Я тот час же перестала рассказывать и ушла из комнаты. Я чувствовала себя дурой и хуже всего, я чувствовала, что никто не поверил мне. Я решила тогда и там, что не буду рассказывать ни душе о происшедшем со мной. Я должна была вернуться в школу и последнее, что мне хотелось, чтобы весь город говорил, что я свихнулась. Я просто закрылась.
Это был момент, когда я стала полностью человеком опять.
Следующие несколько месяцев я плакала по ночам, потому что очень скучала по Богу и потому что больше не могла делиться своей историей. «Расскажи им, что помнишь», сказал Бог, но когда я пыталась сделать это, я просто ранилась, выглядела и чувствовала себя глупо. У меня по-прежнему не было ответа на один жгучий вопрос: Почему Бог послал меня назад? Если Он хотел, чтобы я рассказала всем о Его славе, то почему никто не верит мне? У меня по-прежнему было сильное желание рассказывать о Нём без остановки, но я также чувствовала, что везде, где оказывалась, двери закрывались передо мной. Я не знала, что делать дальше.
<1>
И Виргил был бы последним человеком, кто хотел слушать мою историю, если бы нечто замечательное не произошло несколько месяцев спустя, и ни где-то, а на нашей кухне.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
|
2
