Моё воспитание и образование были светскими, без серьёзного отношения к религии. Хотя моя семья номинально была англиканской, и мои родители чувствовали себя обязанными отвести нас в воскресную школу и окрестить, моя мать сказала нам, что не верит в существование Бога. Истории о ковчегах и чудесах казались сказками для детей.
Будучи подростком с минимальным пониманием Библии, я решила, что христианство — это суеверное и ограниченное мировоззрение, и что Богочеловек, творящий чудеса, может быть только чепухой. (Легко отвергать учения, когда вы знаете их только на тривиальном, поверхностном уровне).
Будучи молодой, я заинтересовалась такими философиями, как экзистенциализм, стоицизм и нигилизм, рассматривая их как возможные пути обретения смысла жизни. Я была вынуждена ответить на фундаментальный вопрос о том, есть ли в нашей жизни смысл, в отличие от того, что это просто случайные события, которые заканчиваются смертью. И в течение примерно 10 лет я искала ответы в открытиях современной науки, а также в широком спектре систем верований человечества, как философских, так и религиозных. В итоге оба пути сошлись, приведя меня к маловероятной вере во Христа.
Моё изучение религиозных традиций привело меня к соприкосновению с даосизмом, буддизмом, исламом, индуизмом, формами мистицизма и медитации, а также с различными восточными гуру. Каждая система давала проблески понимания, но ни одна не приносила интеллектуального удовлетворения. Я задавалась вопросом, найду ли я когда-нибудь единую истину о жизни и космосе.
На разных этапах своего поиска я сталкивалась с упоминаниями о “космическом Христе”. И я решила, что по-настоящему объективное исследование включало бы ознакомление с христианскими Писаниями, точно так же, как я это делала с такими текстами, как Коран. По дороге на работу, чтобы преподавать математику в Университете Витватерсранда в Йоханнесбурге, я слушала записи Нового Завета, надеясь, что они подтвердят мои попытки дискредитировать христианское послание.
Результат, однако, был несколько иным. Читая четыре Евангелия, я столкнулась с голосом, который разительно отличался от всего, что я читала раньше. В спорах Иисуса с еврейскими лидерами Его времени я увидела заслуживающий доверия и проницательный интеллект. Его притчи и метафоры поразили меня тем, насколько умно они построены и последовательны в раскрытии того, что Иисус - единственный Сын Божий и истинный Пастырь Своего народа. Он утверждал, что говорит с абсолютной авторитетностью и воплощает исполнение древних пророчеств, но Он также плакал от сострадания, выражал разочарование в Своих учениках и иным образом проявлял целый ряд обычных человеческих эмоций.
Я ожидала увидеть упрощённую фигуру героя, извергающего пустые духовные банальности, но вместо этого я нашла реалистичное, последовательное и вдохновляющее изображение, которое не выглядело случайной выдумкой. И я поймала себя на том, что киваю вместе с замечанием Альберта Эйнштейна, сделанным в интервью Saturday Evening Post в 1929 году: “Никто не может читать Евангелия, не ощущая реального присутствия Иисуса. Его личность пульсирует в каждом слове. Ни один миф не наполнен такой жизнью”.
В течение следующих нескольких лет я проводила обширные исследования христианства. Я изучала Ветхий и Новый Заветы. Я читала теологические взгляды и труды раввинов о мессианских пророчествах. Я искала упоминания об Иисусе в небиблейских источниках. И я исследовала историю ранней церкви, как она взаимодействовала с иудаизмом первого века.
Со временем я перестала доверять популярному атеистическому утверждению о мифологии Иисуса, которая вышла из-под контроля. Отчасти это произошло потому, что я смогла оценить связи и последовательность между Ветхим и Новым Заветами, которые обширны и поистине замечательны. Читая от Бытия до Откровения, мы видим жизнь и смерть Иисуса как часть целостной картины исполнения Божьих обетований. Если бы Иисус никогда не говорил и не делал большей части того, что записано в Новом Завете, тогда библейским авторам пришлось бы выдумывать огромное количество деталей, которые каким-то образом гармонировали бы с различными ветхозаветными образами, темами, пророчествами, датами праздников и ритуалами. Это было бы самым изощренным мошенничеством, когда-либо совершенным.
Утверждения Библии заслуживали большего доверия, чем я предполагала. Они также были на удивление убедительными. Я обнаружила, что основная христианская идея о грехе, искуплении и избавлении от грехов становится всё более последовательной и убедительной. Современные умы обычно отвергают представления о врожденной греховности, но для меня они придали смысл самым неразрешимым проблемам в мире.
Наряду с изучением мировых религий, я изучала то, что наука говорит о развитии нашей Вселенной и сознательной жизни. Могут ли чисто материалистические процессы объяснить мир, который мы знаем? Я много читаю в области космологии, квантовой физики, теории относительности, абиогенеза и эволюции. Я обнаружила, что многие высоко ценимые учёные верят, что для объяснения Вселенной, способной поддерживать человеческую жизнь, необходима некая форма руководящего разума. “Кажется, что кто-то точно настроил числа природы, чтобы заставить Вселенную работать должным образом”, - сказал физик Пол Дэвис. “Впечатление от того, как всё устроено, ошеломляющее”. Отмеченный наградами химик Маркос Эберлин пришёл к выводу, что имеющиеся данные “, по-видимому, указывают за пределы любого слепого эволюционного процесса на работу уникального свойства разума — предвидения”.
Это не просто аргументы о “Боге пробелов”, который заменяет наше невежество неким воображаемым творцом. Это информированные, профессиональные оценки статистических и научных данных. Проще говоря, многие учёные предполагают, что в нашей Вселенной есть нечто большее, чем могут объяснить материалистические процессы.
Пока Бог воздействовал на мой разум, я верю, что Святой Дух также воздействовал на моё сердце. В моём рациональном путешествии к вере во Христа были моменты, когда я ощущала высшее направляющее присутствие в своей жизни. В какой-то момент, довольно рано в моём исследовании, когда христианские учения всё ещё не убедили меня, я погрузилась в суфизм, который известен своей миролюбивостью и созерцательностью. Я искренне старалась жить по его предписаниям, которые включали в себя развитие терпения и любви к другим, но это давалось нелегко.
Однажды я вышла из себя из-за соседки и её орущих детей. После жаркой ссоры я ворвалась обратно в свой дом, кипя от разочарования из-за своей неспособности совладать со своими эмоциями. В изнеможении вскинув руки, я сказала вслух: “Я сдаюсь! Я не могу этого сделать”. И в этот момент ясный голос в моём сознании, совершенно отличный от моих собственных мыслей, тихо произнёс: "Конечно, ты не можешь".
Трудно описать глубокое воздействие этих удивительных слов. Рассмеявшись, я испытала мгновенное и радостное чувство освобождения от бремени. Я с абсолютной ясностью осознала, что мне не нужно стремиться к самосовершенствованию. Я знала, что должен быть какой-то другой способ жить лучше, даже если я пока не могла определить альтернативу.
Гораздо позже в ходе моего расследования, когда я серьёзно размышляла над христианской концепцией греха, я испытала резкое, болезненное осознание своей собственной греховности. Не какой-то один моральный недостаток пробудил этот голос совести - только широкое осознание того, что все мои планы и действия были направлены в первую очередь на удовлетворение моих собственных потребностей. Внезапно библейские утверждения о том, что все согрешили и лишены славы Божьей, оказались чем-то большим, чем интеллектуальные абстракции. Рыдая, я упала на колени от стыда.
Но, к счастью, моё отчаяние длилось недолго. Я искренне призналась, что действительно грешна по натуре, и попросила у Бога прощения. На меня сразу же снизошло глубокое чувство умиротворения. После многих лет отрицания и глубокого нежелания я, наконец, была готова принять истину христианского послания. В своё время я посвятила себя Христу и приняла крещение в церкви.
В Евангелии от Иоанна Иисус говорит: “Никто не может прийти ко Мне, если не привлечёт его Отец, пославший Меня” (6:44). Каждый день я благодарю Бога за Его благодать, привлекшую к Нему этого высокомерного скептика.
