Пятница, 18 сентября 2009
Я думала о слове «бассейн» и предо мной представали картины.
Скажите это громко вслух.
«Бассейн».
Звучит очень приятно, не так ли? Это наводит на мысль о голубых птичках, купающихся в воде, в то время как Белоснежка напевает свою песню. Бассейн воды. Прохладной, освежающей, бодрящей, приятной для игры в жаркий солнечный день со смехом, брызгами детей. А что такое вода сама по себе? Дающая жизнь вода.
Прохладный напиток в жаркий день, приятный душ, волны омывающий пляж, красивые берега и плавающая рыба.
Я думаю об озере, где львы купаются среди скал Баджа, парусники, скользящие по воде от ветра, катамараны возле Мартас-Виньярд, пруд для рыбалки на ферме Джемисон, и я думаю о небесах, где течёт Река Жизни и где живёт мой малыш.
У меня есть бассейн во дворе и это очень здорово. Он был сделан для нас одним другом и по краям растёт много зелени. Прямо вчера я пошла к бассейну и срезала пару цветов, чтобы поставить их в вазу на столе. Я выхожу и смотрю на него многие дни, и потом иду посидеть у могилы Броннера и помолиться и обновить надежду и потосковать о нём и месте, где находится он и Личность, с которой он.
<1>
Когда Броннер утонул в этом прекрасном бассейне, он перестал быть для меня прекрасным – даже если голуби купаются там по утрам и стрекозы садятся попить из него летом, а шмели шныряют вокруг в поисках цветущих растений – я осознала, что могу быть разделена от одной вещи в жизни, которой я больше всего наслаждалась долгое время: мой прекрасный и драгоценный малыш. И это дало мне увидеть, что хотя Божий Дух живёт внутри меня, я не могу видеть Его. Я не могу коснуться Его. Я не могу быть там, где Иисус, не сейчас, пока ещё.
Иисус живёт на небесах, в раю, где среди Сада по-прежнему стоит Дерево Жизни (Откровение 2:7), а я живу на земле. Падшем и проклятом мире, где свет и тьма сожительствуют рядом, где каждая ночь напоминает нам о смерти, но каждое утро даётся как дар новой надежды, второй шанс прожить. Здесь на земле пожелтевшие листья осени сменяются на холодную и сонную зиму, но весной приходит пробуждение, которое длиться всё солнечное лето до новой осени.
<10>
Так много вещей, так много людей, так много воспоминаний. Броннер принадлежал всем нам, но теперь он принадлежит небесам. И все мы, кто знал его и любил его, смотрим на вещи теперь по-другому. Этот мир не таков, как мы думали. Мы думали, что пожилые и прожившие свою жизнь люди умирают. Мы думали, что они подчас рады, страдая от болезни и боли, пойти на небеса. Но когда кто-то как Броннер, который был в наших глазах совершенным во всём, уходит столь молодым, это просто неправильно, столь неожиданно, как удар по лицу. Это настоящая проверка для всех нас, что этот мир не так уж хорош. Бог сказал, что он был весьма хорошо, когда Он создал его, но теперь он перестал быть хорошим. Он проклят. Он проклят Самим Богом. Он проклял его и наказал всё творение за грех.
Самое суровое наказание – смерть. Смерти не должно быть. Но она есть. Мы никогда не должны были разделяться от любимых и родных. Наш дух не был создан жить без тела. Но Бог сформировал тело Адама из грязи земли, и затем дунул Своим дающим жизнь Духом в это тело, которое Он создал для Духа. Они друг для друга, тело и дух, и когда дух отнимается от своего тела, оно плачет. Это не просто. Это не мило. Это неестественно. Мы думаем, что смерть – это часть жизни, но она не должна быть таковой. Осознаём ли мы это?
Это не должно быть. Это же является суровой реальностью, самым суровым наказанием, которое даёт нам хорошо понять, как же Бог относится ко греху. Он ненавидит его и воздаёт за него. Смертью.
«И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Бытие 2:15-17).
Когда я нашла своего ребёнка, лежащего в бассейне, я кинулась к нему и вытащила и положила на кровать и попыталась вдохнуть воздух в его лёгкие. И потом я посмотрела на своего малыша, которого обнимала совсем недавно, показывая снег, который падал в тот день в Бирмингеме. Того, которого я любила и лелеяла и за которого молилась и постилась, которого так хотела. Когда я увидела его лежащим там без духа в его маленьком теле, это было неправильно. Неправильно. Так неестественно. Так не должно было быть.
Бассейны с воды не предназначены красть, убивать и губить. Они предназначены для радости!
<3>
Мы не можем не видеть, что жизнь здесь на земле не может быть совершенной. Это мир – не небеса, как бы я не старалась. Я хотела, чтобы у моего ребёнка было всё, что я не имела в детстве. Я видела детство своих детей полным, обильным и радостным. Мы с Риком брали бы их в парк развлечений Уолта Диснея. Они жили бы в прекрасном доме и носили бы красивую одежду и имели бы кучу игрушек. Наш двор был бы буквально детской площадкой, и я бы давала им всю себя. Я бы не работала вне дома. Я бы сделал их детство волшебным, с Сантой и подарками и Пасхальными корзинами, наполненными доверху. Они бы были успешны в спорте и пошли бы в лучший колледж и университет. Когда я была беременна Бруксом, я даже думала о Гарварде для него. Конечно же, мои дети получили бы хорошее христианское образование. Они выросли бы в одной церкви, ходя каждое воскресенье, а я бы учила в их классе воскресной школы.
<1>
Наша семья может и была шумной, но мы были очень счастливы и любили друг друга. Мы искали Господа и шаг за шагом проходили испытания, каждый раз по-новому и каждый раз приходила радость от чего-то нового от Господа. Я думала, что знала Бога и Его пути, но Бог показал мне нечто отличное от того, что видела я о Нём прежде. Он благословил меня мужем, который любил и заботился обо мне. Он дал мне желание моего сердца – детей – некоторых родила я, а некоторых нет, трое из которых жили со мной всё время, а двоих я видела время от времени (или, подросту говоря, каждые выходные и по праздникам и каникулам), но всё также моих. Дети от второго брака занимают твоё сердце странным образом. Порой ты не думаешь о них, чтобы не разочаровываться, когда их нет дома, но затем твоё сердце вновь расширяется, когда они возвращаются. Я не могла себе представить их жизнь с их мамой и отчимом. Их жизнь со мной была всё, что я знала и что хотела знать. В моём сердце они были моими, даже если они уезжали так часто.
Я знаю, что жила в мире фантазий, где всё было милым и благородным, что-то типа жизни, о которой я прочитала в романе Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Я реально замечталась в своей молодости, но всё же нашла своего принца и давно потерянного Отца, которого у меня не было в детстве. Всё теперь могло быть прекрасным.
У Бога же было нечто другое на уме.
Мои планы были планы, сделанные по глупости тем, у кого не было никаких идей о будущем для этих детей, тем, кто не мог видеть и был не просто полностью слеп, но абсолютно слишком мирским, кто заботился слишком много, что же она могла дать своим детям. Конечно же, Бог был среди этих многих вещей, которые я рисовала в своём воображении для них. Они должны были иметь лучшее от Бога и лучшее от мира. Их детство должно было быть просто небесным.
Я поняла из этого, что хотя Бог дал мне моих детей для радости, у Него были планы для них, о которых я ничего не знала. Мои дети не принадлежали и не принадлежат мне. Бог создал их и у Него есть уникальное призвание для каждого из них. Теперь я знаю, что им была дана жизнь не только для веселья, но чтобы искать и найти Бога, прославлять Его и быть использованным для Его целей и Его царства навеки.
Они были созданы для взаимоотношений с Богом.
Это понимание стало приходить ко мне задолго до рождения Броннера. Оно началось, я думаю, в офисе пастора нашей старой церкви в Оксфорде в Алабаме, где Рик и я провели свои первые года нашего брака. Мы переезжали и на прощание зашли к человеку, который стал для нас обоих отцом. Брат Джерри спросил, не против ли мы, если он помолится за нас. Без промедления я выкрикнула: «Пожалуйста, помолитесь, чтобы я могла оставаться дома со своим ребёнком и не работать». Это был мой первый ребёнок, Брукс. И он помолился.
Из всего, о чём я могла бы попросить этого праведного человека помолиться, я попросила его, чтобы оставаться дома и не работать и чтобы Рик мог обеспечивать нас настолько, чтобы мне не пришлось работать. Я хотела быть мамой-домохозяйкой, потому что хотела обустраивать детство своих детей. Мы ещё не понимали, что то, что мы хотим, не всегда то, что нам нужно.
Я могла бы попросить брата Джерри помолиться, чтобы Брукс был бы здоровым, чтобы он рос в любви к Господу и пришел ко спасению и чтобы оглянувшись на свою жизнь в старости, не имел бы что пожалеть, или чтобы Бог защитил его от несчастий. Я могла бы попросить брата Джерри помолиться за многое, но я не попросила. В основном я попросила о деньгах: дурацкая, легкомысленная, бездумная просьба, которая совсем была не о Бруксе даже. Она была обо мне и веселье, которое я должна была иметь с ним. Какой же эгоистичной и мирской я была! Богу пришлось поменять эту женщину.
Бог даровал ответ. Он удвоил, а может даже утроил зарплату Рика в мои восемь месяцев беременности с Бруксом. Я оставалась дома с ним и вкусила его время младенчества. Но это было не то, что я ожидала. Всё началось ещё в больнице с отделения плаценты, которая могла убить его. Рик говорит, что когда они кинулись ко мне в коридоре по дороге в операционную, он спросил, что можно сделать. Ответ был потрясающий: «Молись!»
<1>
Поймите, Бог готовил нас, давая нам меньшие испытания, боли и проблемы, чтобы сделать нас готовыми для большой – немыслимой, неприемлемой, таковой, что заставляет людей осознать, насколько тупы, мелки и греховны и глупы мы на самом деле были. Мы ничего не можем познать, пока Бог не откроет нам. Мы ничто иное, как пыль и наша жизнь лишь пар и туман, который скоро пройдёт. Мы думаем, что мы мудры, но ничего не знаем. Мы не можем знать, что наш малыш утонет в возрасте двух с половиной лет. Мы не ожидаем подобного. Мы даже не можем допустить это в уме. Радость, которую мы чувствуем, когда приносим чудесных младенцев в дом из роддома – это единственное, что мы можем на самом деле знать здесь на земле. Но Бог знал. Он знал, что будет. Я не знала, но Бог знал.
Он, Сам, позволил это, потому что знал, что сможет использовать это во славу Своего имени и для Своего царства, чтобы привести потерянные души к Себе, и очистить пару христиан, которые были слишком захвачены вещами этого мира. Он сокрушил их. Он сокрушил нас, Рика и меня, в мелкий порошок и позволил сатане просеять нас, как пшеницу сеют на ветру. Но Своим дыханием Бог схватил тот ветер и начал созидать что-то другое. Он взят ту пыль, которой стали Рик и Шерри Бургесс и добавил к ней Своей живой воды и воссоздал нас опять, не плотью и кровью, но Своим Духом.
<1>
Я всё знала о Боге. Я переживала Его присутствие и слышала Его голос в своём духе. Но я не видела Его, как видел апостол Иоанн. Я не могу рассказать вам как очевидец, как Он выглядит. Я только могу сказать, что читала и видела на картинках. Я могу рассказать вам, как выглядит Броннер, потому что я имею знание о Броннере, но я не была там и не видела Иисуса, когда Он ходил по земле. У меня никогда не было чести видеть прославленного Христа, как видели апостолы Пётр, Иаков, Иоанн и Павел, и я никогда не видела Его славу шекину («пребывание») как многие видели её в дни Ветхого Завета. О, как же я желаю тех дней, когда смогу и я!
<3>
Иоанн видел Иисуса, стоящего у престола Божьего, одетого в священническую одежду с золотым поясом, с пламенеющими очами и ногами подобно раскалённой в печи бронзе. Он произнёс эти слова голосом как шум вод многих: «не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти» (Откровение 1:17-18). Это даёт мне невыразимое утешение, зная что Первый и Последний, Живой, тот, Кто имеет ключи смерти и ада, находится на моей стороне. Он называет меня подругой и сестрой и дитём. Он любит меня и заботится обо мне также, как я забочусь о своих дорогих детях.
Он взял меня за руку и не отпустит даже на секунду во время самого тяжелого времени испытания. Он ведёт меня за руку, прямо сейчас, по скользкому спуску и среди бушующих морей. Он со мной не только у тихих вод и зелёных пажитей. Нет, но даже если я иду по долине тени смертной, я не убоюсь зла, потому что смотрю на того, Кто держит меня за руку! Живой, Альфа и Омега, чьё имя превыше всех имён и всего, последнее из которых есть смерть. Он имеет ключи смерти и ада, и я принадлежу Ему! Я принадлежу Царю. Он запечатал меня и назвал Своей, так что я не убоюсь. Я не вернусь. Я взойду на гору с крыльями как у орла, обновлённая в силе. Я пойду и не ослабну, я побегу, а не истощусь. Я пройду сквозь эту боль, разбитое сердце, страдание. И в конце я одержу победу, если не сдамся, получу венец праведности и достигну вечной жизни.
Разве это того не стоит?
Я хочу славного воссоединения с Броннером и сладкие объятия с моим небесным Отцом, так сильно. Я учусь быть терпеливой и стоять не своими силами или в своей воле, но через Него, кто ведёт меня за руку, Тот, кто любит меня и никогда не забудет, Живой, Альфа и Омега, Первый и Последний.
|
1
