ГЛАВА 2.

Город мира! Великолепные дворцы,

Любимые лица и прекрасный вид,

И сладкий голос, доносящийся до нас сквозь тихий воздух,

Который шепчет: «Все, что ты видишь здесь – для тебя».

Мы прошли некоторое расстояние в молчании, мое сердце было охвачено мыслями о новой, незнакомой жизни, мои глаза наслаждались свежей красотой на каждом шагу. Дома, мимо которых мы проходили, казались мне удивительно прекрасными. Он были построены из мрамора высшего качества, окружены широкими верандами, крыши и купола поддерживались массивными, либо изящными колоннами, извилистые ступени вели вниз к жемчужным и золотым аллеям. Архитектурные стили были непохожи ни на что из того, что я видела раньше. Цветы и виноградные лозы, которые пышно росли везде, превосходили по красоте даже то, что я могла вообразить. Счастливые лица выглядывали из великолепных домов с колоннами, и счастливые голоса разносились по воздуху.

- Фрэнк, куда мы идем? – расспрашивала я.

- Домой, сестричка, - нежно ответил он.

- Домой? У нас есть дом? И как он выглядит? – воскликнула я.

- Пойдем - и увидишь, - сказав это, он повернулся в сторону дорожки, ведущей к красивому изысканному дому, колонны которого, из светло-серого мрамора, светились сквозь зелень свешивающихся деревьев манящей красоты.

Перед тем, как я вступила на порог дома, я услышала хорошо знакомый голос, прозвучавший рядом со мной:

- Я имею честь быть первой приглашенной к тебе!

Оглянувшись, я увидела дорогое мне лицо старой подруги, миссис Уикхэм.

- О! О! – только и успела воскликнуть я, сразу же оказавшись в ее теплых объятиях.

- Прости меня, мистер Спринджер, - сказала она минутой позже, сердечно пожимая руку брата, - это кажется неизвинительным задержать вас таким образом, едва ли не в первый час, но я услышала, что она пришла сюда, и не могла ждать. Но сейчас, когда я увидела ее лицо и услышала ее дорогой голос, я буду терпелива до тех пор, пока не смогу побеседовать с ней долго-долго.

- Войди и пообщайся с ней сейчас, - сердечно сказал брат.

- Входи! – настаивала я.

- Нет, дорогие друзья, не сейчас. Знаешь, дорогой маленький Цветочек, - (мое старое прозвище много лет назад), - у нас впереди вся вечность! Но ты приведи мне ее скорее, мистер Спринджер, хорошо?

- Так скоро, как только смогу, мадам, - ответил он, выразительно глядя ей в глаза.

- Да, я понимаю, - сказала она нежно, бросив на меня взгляд, полный симпатии. Затем, с теплым рукопожатием, сделав прощальный наказ: «Приходите как можно скорее», она быстро ушла.

- Благословенная женщина! – сказала я, - как я рада встретить ее снова!

- Ее дом неподалеку отсюда; ты сможешь часто видеть ее. Она действительно восхитительная женщина. Сейчас пойдем, сестричка, я давно хочу показать тебе наш дом, - говоря это, он взял мою руку и повел меня вверх по небольшим ступенькам на просторную веранду с прекрасным мозаичным полом из редкого и дорогого мрамора, с массивными колоннами серого цвета, обвитыми виноградными гроздьями с роскошными глянцевыми листьями, перемешанные с цветами изысканных расцветок с утонченным ароматом, свисающие тяжелыми гирляндами. Мы ненадолго остановились здесь, чтобы я смогла полюбоваться очаровательным видом со всех сторон.

- Это изумительно! – сказала я.

- Это изумительно, - ответил он, - и это не могло быть иначе.

Я улыбнулась; мое сердце было слишком переполнено, чтобы говорить.

- Весь дом, вверху и внизу, окружен широкими верандами. Давай войдем внутрь.

Он повел меня к дверному проему, между мраморными колоннами, в большую гостиную с мозаичным полом, резными окнами и широкой винтовой лестницей в дальнем конце, как раз в моем вкусе. Перед тем, как я что-либо смогла произнести, мой брат повернулся ко мне и, взяв обе мои руки, сказал:

- Добро пожаловать, дорогая сестра, в твой небесный дом!

- Это прекрасное место - в самом деле, мой дом? – спросила я, еле сдерживая эмоции.

- Да, дорогая, - ответил он, - Я построил его для тебя и моего брата, и я уверяю тебя, что это труд любви.

- Это твой дом, и я сейчас стою рядом с тобой? – слегка смущенно спросила я.

- Нет, это твой дом, и я буду с тобой, до тех пор, пока не придет мой брат.

- Всегда, дорогой брат, всегда! – воскликнула я, вцепившись в его руку.

Он улыбнулся и сказал:

- Мы весело проведем время; мы больше никогда не будем далеко друг от друга. Заходи, я хочу показать тебе все.

Повернувшись налево, он повел меня между прекрасными мраморными колоннами, которые, казалось, заменяли дверные проемы, в большую продолговатую комнату, на пороге которой я остановилась в удивленном восхищении. Стены и пол комнаты целиком были из того же изысканного светло-серого мрамора и отполированы до величайшего блеска. Поверхность стен и пола была усыпана утонченными розами с длинными стеблями, всех сортов и расцветок, от темно-малинового до нежнейших оттенков розового и желтого.

- Входи, - сказал брат.

- Я не хочу раздавить эти совершенные цветы.

- Хорошо, попробуем убрать некоторые из них.

Я остановилась, чтобы взять с пола один цветок, лежащий близко от моей ноги, и вдруг, о чудо! Я обнаружила, что он находится внутри мрамора. Я постаралась взять другой – и снова тот же удивительный результат. Тогда, повернувшись к брату, я сказала:

- Что это значит? Почему ты не сказал мне, что эти цветы искусственные?»

Он покачал головой и сказал с приятной улыбкой:

- У этой комнаты своя история. Войди и сядь со мной здесь у окна, отсюда ты сможешь увидеть всю комнату, и позволь мне рассказать тебе о ней.

Я сделала, как он попросил, и он продолжил:

- В один из дней, когда я был занят работой по дому, компания молодежи, мальчиков и девочек, подошла к двери и спросила, могут ли они войти. Я охотно согласился, и тогда один из них спросил:

- Это дом мистера и миссис Спринджер?

- Да, - ответил я.

- Мы знали их и любили. Они наши друзья, а также наших родителей; и мы хотим узнать, можно нам помочь тебе его украсить?

- Конечно, можно, - сказал я, тронутый их просьбой, - Что вы можете сделать?

- Мы здесь как-то были и все осмотрели, - сказал один из них, - можно мы украсим комнату?

- Несомненно, - сказал я, удивляясь, что же они могут сделать.

- Тот час же девочки, в руках которых были огромные букеты роз, начали разбрасывать цветы по полу и стенам. Везде, где цветы соприкасались со стенами, они, к моему удивлению, прикреплялись к ней, оставаясь навсегда в том же виде. Когда все розы были разбросаны, комната стала выглядеть точно так, как сейчас, как будто цветы только что сорвали. Потом каждый мальчик достал маленький чемоданчик с тонкими инструментами, и в один момент все, мальчики и девочки, занялись работой на мраморном полу.  Как они это делали, я не знаю – это один из небесных видов искусства, для этого надо иметь высокое чутье художника – но они врезали каждый живой цветок точно в таком же виде, каким он был, когда упал, в мрамор, и сохранили это в таком виде, как ты сейчас это видишь. Они приходили несколько раз, пока не закончили работу, и цветы не вяли и не блекли, но были всегда свежие и яркие. И это была такая весёлая и счастливая компания этих молодых людей, каких я еще прежде и не видел. Они смеялись, общались и пели, пока работали; и я неоднократно желал, чтобы друзья, которых они покинули, носящие траур по ним, могли взглянуть на эту счастливую группу и увидеть, как мало причин для горя.

Наконец, когда они все завершили, они позвали меня посмотреть на их работу, и я не пожалел хвалы за эту красоту сделанной работы и за искусство её исполнения. Затем, говоря, что они вернутся, когда кто-нибудь из вас придёт, они все вместе ушли, несомненно, чтобы делать что-то подобное этому где-нибудь в другом месте.

Слезы счастья капали на мои руки и скатывались по моему подолу, на протяжении большей части его рассказа, и я спросила, наполовину задыхаясь, потому что я была очень тронута:

- Кто эти прекрасные люди, Фрэнк? Ты их знаешь?

- Конечно, сейчас я их знаю; но они все были незнакомы мне до тех пор, пока не пришли сюда, в то первое утро, за исключением Лулу Спринджер. Было три Марии: Мария Грин, Мария Бэйтс, Мария Чалмерс; Лулу Спринджер и Майя Камден. Это девочки, каждая из которых замечательна и прекрасна. Мальчики, все отважные, прекрасные парни, были: Карролл Ашланд, Стэнли и Давид Чалмерс.

- Драгоценные дети, - сказала я, - Как мало любви я дала им в те давние времена и как хорошо, что я могу сделать это здесь! Как мало мы знаем о связях между этими двумя мирами!

- Ах, да, - сказал брат, - Это точно. Как мало мы знаем! Если бы мы только могли осознать, пока мы ещё в смертном теле, что день за днем мы строим для вечности, то как отличалась бы наша жизнь во многих путях от того, что сейчас! Каждое доброе слово, каждая благородная мысль, каждый бескорыстный поступок станет колонной вечной красоты в грядущей жизни. Мы не можем быть эгоистичными и не любящими в одной жизни и быть добрыми и любящими в следующей; эти две жизни слишком близко связаны - одна является продолжением другой. Но давай сейчас сходим в библиотеку…(продолжение следует).

© Перевела Светлана Никифорова