Марвин Дж. Бестеман
1. Случай один на миллион
Я никогда не слышал об инсулиноме до того, как этот диагноз мне был поставлен. Это не такая известная болезнь, которая побуждает людей вздыхать или трясти головой в знак сострадания. Когда я говорил людям, что у меня инсулинома, они смотрели на меня так, что было понятно, что они не понимают, о чём я говорю.
Но то, что было у меня, привело меня в Университет Мичаганского Медицинского Центра в Энн Арбор в апреле 2006 года.
Всё началось в 2003 году, за три года до того, как мне был поставлен этот странный диагноз. Руфь и я были во Флориде несколько месяцев, нежась на солнышке и играя в гольф. Там-то и случился мой первый «эпизод».
Очевидно (я не помню этого) одной ночью мы сидели на улице, как внезапно я просто отключился. Согласно Руфь, я просто уставился в никуда на час, не осознавая, кто она, полностью дезориентированный и смущённый и не много взволнованный. Один из бонусов, когда твоя жена – медсестра то, что она может понять, что со мной что-то не так, или, по крайней мере, знать что делать для оказания помощи. Она подумала, что это было из-за проблемы низкого сахара и поэтому сунула кусок шоколада в мой рот, чтобы восстановить мой сахар. Руфь сказала мне, что так и не смогла заставить меня прожевать его.
Руфь повела меня в больницу для проверки, и анализ крови не показал ничего плохого.
Следующие три года я был в порядке – не было никаких «эпизодов». После этого я уже даже позабыл о случившемся и совсем не думал об этом. Руфь, хотя и была медсестрой и моей женой, выбросила это из своей головы, думая, что это произошло всего лишь раз.
Мы отдыхали на севере у горы Бойн в Мичигане, с двумя нашими внуками, когда у меня случился другой приступ. Он был такой же, как во Флориде; я проснулся среди ночи, ошеломлённый и бессвязный, не имея понятия, кем была Руфь и кем был я. Когда Руфь проснулась, она увидела, что я принял позу зародыша и смотрел на неё как бы сквозь. Я бормотал что-то, но боли не было.
<2>
На следующее утро я чувствовал себя идеально, опять же, ничего не помня о происшедшем ночью. Мы повели детей к бассейну, сходили покушать и поехали домой в Гранд-Рапидс, где это произошло опять.
<4>
Скорая помощь прибыла через пять минут, загрузила меня и повезла в гостиницу Spectrum Health в центре Гранд-Рапидс. Я пробыл там 10 дней, где меня истыкали и исследовали чуть не до смерти. В конце концов, мне поставили диагноз инсулинома – редкого вида опухоль панкреатита, которая проявляет себя противоположно диабету. Моя поджелудочная железа вырабатывала так много инсулина, что он съедал весь сахар в моём теле, вызывая таким образом эти странные приступы. У меня был уровень сахара 31, что было очень плохо.
У меня была сомнительная честь стать первым случаем инсулиномии, которую они когда-либо диагностировали в этой больнице – одной из топовых больниц США. Буквально меньшее, чем одному на миллион ставится такой диагноз в каждом году. Всего 200 случаев было зафиксировано во всей стране. И я оказался одним из этих счастливцев.
Врачи рекомендовали мне провести операцию или в Университете Мичиганского Медицинского Центра (УМ) в Энн Арбор или в Мейо Клиник в Рочестере, штат Миннесота. <…>
<2>
В УМ я понял, насколько мой случай особенный. Там в больнице врачи не приходили ко мне в палату время от времени; в палате всегда было от трёх до пяти врачей за раз. Я полагаю, что моё состояние было столь редким, что врачи толпились вокруг меня <…>.
<3>
Моя операция длилась пять часов. Дорогая Руфь пережила американские горки, не зная, что со мной происходит. Мои «эпизоды» приносили проблемы, и затем пришла эта драма с диагнозом крайне редкой болезни и беспокойства, найдут ли врачи место опухоли или нет.
<2>
Врач, чья работа контролировать боль, провела три часа в моей палате, подбирая болеутоляющие. С около пяти вечеров до восьми тем же вечером, она пыталась взять мою боль под контроль. Что бы она ни делала, это едва помогало, хотя недостатка в её усердии не было.
<1>
Медсёстры любят спрашивать: «Какова ваша боль по шкале от одного до десяти?» Мне было больше десяти.
<1>
Я лежал в кровати, жалкий и мучающийся от боли. В палате висели часы, но я не мог видеть их (да и мне было не до времени). Вот почему я не знал точного времени, была ли ночь 27 апреля 2006 года или утро 28 апреля, когда два незнакомца вошли в мою палату, и я мгновенно забыл о всякой боли.
Продолжение
|
1
