Когда-то сломленная и отчаявшаяся Jerika Ejercito — дочь бывшего президента Филиппин — теперь хочет помогать другим обрести целостность www.christianitytoday.com
С юных лет Джерика Эхерсито была в центре внимания. Её отец - бывший президент Филиппин Джозеф Эхерсито Эстрада, известный в народе как Ерап, а мать - бывшая актриса Ларни Энрикес. Срок полномочий Эрапа был сокращён в 2001 году, поскольку обвинения в коррупции привели к процессу импичмента и его отстранению от должности. Он был заключён в тюрьму на семь лет.
Для Джерики, которой тогда было всего 16 лет, давление общественного контроля привело к расстройствам пищевого поведения, депрессии, попыткам самоубийства и образу жизни, связанному с вечеринками и пьянством. Однако в возрасте 27 лет она обрела Христа, и её новые отношения с Богом изменили её жизнь.
Сегодня Джерика - мать пятерых детей, Инстаграм инфлюенсер, христианский лайф-коуч и руководитель женского служения, увлечённая библейским консультированием. Она рассказала CT о своём пути к обретению искупления во Христе и о том, как теперь она помогает другим справляться с трудностями и травмами, подобными тем, которые она когда-то держала в секрете.
Это интервью было отредактировано и сокращено для большей наглядности.
Не могла бы ты рассказать мне о своей уникальной семье и воспитании?
Мои родители - общественные деятели. Моя мама была актрисой, а мой папа был актёром, ставшим политиком, который занимал государственные посты в течение 50 лет: он был мэром, сенатором, вице-президентом, а затем президентом Филиппин (1988-2001).
Мой отец вёл яркую жизнь и никогда не стыдился этого. У него было много партнёрш и девять внебрачных детей, включая меня и двух моих младших братьев. Когда я росла, я была в полном замешательстве; вся ситуация была слишком сложной для понимания ребёнком, а мои родители были не в состоянии объяснить мне это, чтобы я поняла.
Мы, филиппинцы, склонны замалчивать ситуацию и просто молиться, чтобы всё обошлось хорошо. Мы не говорим о слоне в комнате.
Людям легко бросать камни в моего отца. У нас очень католическая страна, и люди легко судят. Несмотря ни на что, мой отец - любящий человек. Он самый щедрый человек из всех, кого я знаю. Он одинаково заботится обо всех своих детях, и это многое говорит о его характере. Тем не менее, наша необычная обстановка заставляла меня чувствовать себя очень неуверенно; дома у нас не было прочного семейного фундамента.
Как на тебя повлиял процесс по импичменту твоего отца в 2001 году?
За несколько лет до процесса об импичменте я подверглась сексуальному насилию. Мне было около 13 лет, и я уже была в некотором роде потеряна. Внезапно моя невинность исчезла, и это положило начало моей бунтарской натуре. Я почувствовала, что мне больше нечего терять. После этого случая я стала очень внимательно относиться к своему телу и в 15 лет заболела булимией.
Поэтому, когда год спустя был объявлен импичмент, я уже была в проблеме. Я училась в старшей школе, и из-за того, кем был мой отец, надо мной постоянно издевались. Мои родители не знали, как справиться с ситуацией. Мы не хотели усугублять ситуацию, потому что в стране продолжался процесс импичмента. Мне и моим младшим братьям пришлось самим во всём разбираться.
Я даже не могла ни с кем поделиться о травле, с которой столкнулась в школе, потому что столько всего происходило одновременно. Моя мама не знала, как справляться со всем этим давлением, поэтому она отправила меня в школу-интернат в Великобритании. Она считала, что за пределами Филиппин я буду в большей безопасности.
Мне было 17 лет, и все эти проблемы были у меня в голове: я чувствовала себя никчёмной, недостаточно хорошей, мне было стыдно, я чувствовала себя виноватой из-за изнасилования и того, что происходило с моим отцом, - а потом меня отослали, чтобы я была сама по себе. Это был первый раз, когда я уезжала из страны без своей семьи на такой долгий срок, и с тех пор всё пошло под откос.
Джерика Эджерсито со своим мужем и детьми www.christianitytoday.com
Могла ли ты обсудить это с кем-нибудь?
Нет, потому что у нас принято не обращать внимания на подобные вещи. Сексуальное насилие встречается чаще, чем мы хотели бы признать. Это очень постыдная вещь, особенно для нас, потому что наша семья хорошо известна. До сих пор я никогда по-настоящему не рассказывала об этом публично, но я говорила об этом в церкви, когда просили моего свидетельства.
После того, как меня отослали, я хотела умереть. Я не хотела испытывать боль и стыд. Я чувствовала себя такой грязной и никчёмной. Мне нужны были вещи и люди, которые могли бы успокоить меня и отвлечь от этого, и именно так я справлялась с этим в течение следующих 10 лет. Не думаю, что за эти 10 лет я когда-либо была трезвая.
Никто из моих подруг в школе-интернате не были христианками, поэтому мы подпитывались проблемами друг друга. Но я всё равно была хорошей дочерью и делала всё, чего от меня хотели родители, и мне удалось окончить университет. В 2011 году моя мама сказала мне, что пришло время вернуться домой, и это было последнее, что я хотела сделать. Когда я уезжала, был разгар импичмента, и я так и не смогла справиться со всей травмой, которая с этим связана. Мне казалось более безопасным держаться подальше от Филиппин.
Но потом моя мама сказала: “Нет, пора возвращаться домой. Твоего отца освободили, пора наверстать упущенное”. И я отправилась домой, так и не решив своих проблем.
Как ты пришла ко Христу?
Наш путь к вере начался с моей мамы, которая отдала свою жизнь Господу в 1989 году, когда мне было четыре года. С тех пор и до моего подросткового возраста она постоянно металась между протестантской и католической церквями. Задолго до импичмента мы уже испытали на себе множество осуждений с обеих сторон. Так что иногда мы были протестантами, иногда католиками, в зависимости от того, где мы чувствовали себя более желанными гостями. Семя Евангелия было посеяно в нас, но тогда мне было трудно отделить Бога от церкви. Ему действительно пришлось довести меня до предела, чтобы я смогла встретиться с Ним.
Во время семейного собрания в 2012 году мой двоюродный брат, который оказался пастором, подошёл ко мне и спросил, как у меня дела. Я хотела убежать, потому что знала, что он попытается снова повести меня в церковь. Когда я начала говорить с ним, я почувствовала всю тяжесть происходящего и сломалась.
В то время я уже была в поиске. Я уже дважды пыталась покончить с собой. Моя мама боялась, что, если я поговорю с психиатром, они распустят слухи о нашей семье. Но я знала, что мне нужна помощь.
После разговора со своим двоюродным братом я решила, что собираюсь в последний раз обратиться к христианству, и на этот раз я сделаю всё, что в моих силах. Я бросила наркотики. Я бросила пить. Я перестала выходить на улицу. Я начала ходить на терапию, но в итоге почувствовала себя ещё более сбитой с толку, чем в начале. Мне казалось, что я просто хожу по кругу. Поэтому я прекратила терапию и сосредоточилась на своей вере.
Вот тогда-то я и окунулась в христианство. У меня не было жизни вне церкви. Я подумала, что если этот Бог тот, за кого Себя выдаёт, то, возможно, Он - мой последний шанс. Итак, я погрузилась в свою веру, и вот я здесь, продолжаю погружаться.
Ты упомянула, что вера была для тебя полезнее терапии. Как же так?
Светская терапия направлена на облегчение. Она принесёт вам облегчение, но не приведёт к трансформации. Я избавилась от своей зависимости и некоторых навязчивых состояний, но не изменилась. Я знала, что мне нужно больше. Я не хочу отказываться от светской терапии, потому что она действительно помогла мне избавиться от плохого, от вопиющих грехов. Но это было так сосредоточено на себе, и если я пытаюсь спасти себя, я не могу продолжать смотреть на себя. Когда я серьёзно отнеслась к своей вере, именно тогда произошла настоящая трансформация.
Пока я проходила терапию, я забеременела своим первым сыном, Исайей, от парня, с которым у меня были очень напряжённые отношения. В конце концов я порвала эти отношения, потому что они тянули меня вниз. Это стало ещё одним большим ударом. Я уже начала ходить в церковь, и все прихожане молились за нас, прося Бога вдохнуть жизнь в наши отношения. Но ничего не произошло.
Я снова впала в глубокую депрессию, потому что не хотела, чтобы у моего сына была разрушенная семья. Я не хотела, чтобы он пережил то, что пережила я. В конце концов, я решила, что если мы будем вдвоём, мой сын и Бог, то всё будет в порядке. Я сказала Богу: “Если такова Твоя воля, то я подчиняюсь. Просто помоги мне вырастить моего сына”.
Вскоре после этого я встретила своего мужа. Позже моя мама тоже восстановила свою веру, и именно тогда наши отношения начали налаживаться. У меня также улучшились отношения с моими братьями. Произошло восстановление. Именно тогда я увидела, что преображение, совершенное Господом, — это не просто облегчение, это серьёзная операция на сердце. Когда он смирил меня настолько, что я поняла, что не могу ничего сделать сама, всё изменилось.
Однажды, после того как я поделилась своим свидетельством в церкви, люди сказали мне: “Ого, ты прошла через всё это?” Они использовали термин "Валанг бакас"! (“Никаких следов!”). И я сказала: “Ну, во Христе действительно нет никаких следов”.
Поддерживала ли твоя семья твой путь к вере?
Сначала в церковь ходили только я и мой младший брат Джейкоб. У моей мамы тоже был свой путь веры. У неё были проблемы со здоровьем, и она пережила период уединения; именно тогда она по-настоящему воспылала желанием служить Господу. Это помогло восстановить наши отношения естественным образом, чего невозможно было бы добиться с помощью светской терапии. Между мной и моей мамой было столько обид и травм — я обвиняла её во многих вещах, но потом поняла, что она просто делала всё возможное, чтобы справиться со своей подавленностью. Это восстановление было возможно только со Христом.
Всякий раз, когда я навещаю своего отца, я включаю "GOD TV", и он не понимает, что это просто на заднем плане. Когда он был в тюрьме, он изучал Библию с одним из друзей нашей семьи. Я знаю, что его жизнь этого не отражает, но мой отец - молитвенный человек. Когда я росла, я всегда видела, как он молится. Посвятил ли он свою жизнь Христу, зависит от него и Господа. Всякий раз, когда я вижу его, я молюсь за него и делаю что-нибудь, чтобы помочь ему услышать Слово Божье. Со стороны моей мамы всё больше и больше родственников становятся верующими, и мы молимся за них.
В каких сферах жизни ты по-прежнему сталкиваешься с трудностями?
С вопиющими грехами легко справиться. Но мелкие, навязчивые грехи - это те, которые вас настигнут. Иногда я всё ещё ценю себя как жену или мать — моя ценность не полностью во Христе. Например, когда мы с мужем ссоримся, я довольно быстро взрываюсь. Особенно это происходит, когда он поправляет меня. После этого я чувствую себя виноватой. Я знаю, что исправление исходит от Господа, но когда это касается моего мужа, я так раздражаюсь.
Кроме того, я всё ещё работаю над тем, чтобы воспитывать детей так, как воспитывали меня. Иногда я слишком часто кричу, но стараюсь взять себя в руки и прошу Бога сделать меня кроткой и спокойной духом. Есть некоторые грехи, шипы в моей плоти, которые напоминают мне, насколько я зависима [от Бога]. Из меня не выходит ничего хорошего. Ничего.
Как создатель контента, ты когда-нибудь чувствовала себя пойманной в ловушку одобрения, которое ты находишь в виде лайков в социальных сетях?
С тех пор, как я подверглась травле во время судебного процесса по импичменту моего отца, меня приучили не обращать внимания на то, что говорят люди. Если я это сделаю, это поглотит меня. У меня была такая основа. Так что теперь, когда у меня есть эта платформа, меня не очень волнуют лайки. Вот кто я такая, и вот насколько я увлечена Богом, которому служу.
Если вам это кажется банальным, ничего страшного. Если вы чему-то учитесь, я рада, что вы здесь. Конечно, у меня есть друзья из разных отраслей, и быть христианкой не всегда круто в глазах окружающих. Но это моя жизнь, и я не стыжусь Евангелия. Тем не менее, я молюсь каждый раз, когда что-то публикую. Я молюсь о мудрости в создании контента, который я публикую.
Расскажите мне о том, как ты заинтересовалась работой библейского консультанта.
В 2012 году, через несколько месяцев после того, как я вновь обрела веру, я начала заниматься психическим здоровьем. Я по-настоящему увлеклась этим - я даже присоединилась к исследовательской группе по закону о психическом здоровье, выступал в Сенате и участвовала в кампании вместе с политиками, выступавшими в его поддержку.
Однако по мере того, как я укреплялась в своей вере, я поняла, что принципы светской терапии всегда будут противоречить тому, что говорится в Библии. И вот, в 2020 году я тихо ушла из адвокатуры психического здоровья, потому что это привело меня в ещё большее замешательство, чем я уже была. Я пыталась выяснить, существует ли сочетание психического здоровья и духовности. И два года назад я узнала термин "психо-духовный". Это было именно то, что я искала всё это время.
Недавно мой брат Джейкоб начал работать над получением сертификата лайф-коучинга и сказал: “Я вижу, что ты тоже этим занималась!” Но я не хотела этого делать, если это не было христианским или основанным на Библии. Я уже знала, что не сработает. Итак, я помолилась и прочитала о христианском лайф-коучинге. Я подала заявление и получила сертификат о христианском лайф-коучинге.
В ходе дальнейших исследований я наткнулась на библейское консультирование. Я почувствовала, что Бог ведёт меня именно туда.
Я работаю над получением сертификата уже полтора года. Это долгий и трудный процесс, но я получаю от него удовольствие. Бог был так милостив. Он исцеляет меня по мере того, как я изучаю библейское консультирование. Это также помогает мне служить другим. Мне помогает, когда я призываю Святого Духа, чутко реагирую на Его руководство и действительно придерживаюсь Слова в беседах один на один.
Что поддерживает твою страсть к Богу и твоё служение?
Я — плод Божьей благодати, ни больше, ни меньше. Иногда я чувствую себя подавленной, но мы призваны быть верными в мелочах. Я стараюсь быть верным тому, что передо мной. Я стараюсь быть верным тому, что Он даёт мне на каждый день, и в самых важных вещах я доверяю Ему. Он приходил ко мне бесчисленное количество раз, поэтому, даже когда я сомневаюсь, я возвращаюсь и вспоминаю те времена, когда Он спасал меня.
