Прибежище
Я наткнулась на небольшой и, очевидно, очень бедный дом. Отбросив осторожность, я постучала в дверь. Когда мужчина ответил, я, заикаясь, попросила его дать мне попить воды.
Должно быть, я выглядела страшно, но он ничего не сказал. Когда он позвал свою жену, она тут же открыла дверь и впустила меня в дом. Впервые за много лет я увидела реальное сострадание в человеческих глазах. На ее глазах появились слезы, она посмотрела на меня и нежно сказала: «Проходите и садитесь здесь, моя дорогая». Эти слова прозвучали, как самая красивая музыка, которую я когда-либо слышала.
Она посадила меня за стол и поспешила принести чашку прохладного молока. Вспомните, я даже не видела цельного молока в течение многих лет, и я была страшно голодно. Грубо, как дикий зверь, я схватила чашку и жадно проглотила все до капли. Когда оно попало в мой ноющий, пустой желудок, как и ожидалось, меня тут же резко вырвало, и я наделала настоящий беспорядок. Автоматически я отшатнулась и съежилась, потому что я привыкла ожидать, что каждая ошибка должна была принести в ответ обвинение и наказание.
Добрая женщина ничего не сказала, но в ее глазах блестели слезы, когда она приводила все в порядок. Она поняла, что необходимо для меня сейчас, и несколько минут спустя смешала немного сахара в чашке теплой воды. На этот раз она медленно кормила меня чайной ложкой, давая по глотку. Это восстановило меня и было очень приятно на вкус. Позже она подогрела немного молока и дала мне чуть-чуть.
С глубоким участием мужчина уставился на мою беспомощную, запачканную кровью руку, лежащую на столе, и спросил, как я ее так сильно повредила. Трудно выразить словами, какое это было облегчение поговорить с кем-то, кто искренне заботился обо мне, чтобы помочь. Я объяснила, как я перелезла через ворота и упала на землю.
Когда он объявил, что ему придется вызвать врача, я дико кинулась к двери. Я истерически закричала: «Нет! Нет! У меня нет семьи! У меня нет денег, я не смогу заплатить врачу за лечение, я убегу, я должна идти». Эта вспышка настолько истощила меня, что у меня закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание от напряжения. Старик нежно подхватил меня, усадив обратно в кресло, и успокаивающе заверил: «Ну, ну, вы нуждаетесь в помощи, и я должен пойти за врачом. Но вам не нужно бояться ни нас, ни врача римской католической церкви».
Мне так хотелось ему верить, но я все еще дрожала от страха. Я надеялась, что они не хотят причинить мне никакого вреда, но я привыкла никому не доверять. За все эти годы в монастыре я была окружена предательством, обманом и ложью всех видов.
На самом деле, я была слишком больна и слаба, чтобы сделать что-нибудь, мне осталось только сидеть и ждать. У меня не было никакого выбора, поскольку у меня совсем не было сил, и я неудержимо дрожала. Ко мне сразу же подошла хозяйка, чтобы успокоить меня. Прошли годы и годы с тех пор, когда я в последний раз видела какую-либо доброту и внимание. Из моих глаз полились слезы, так как нервы совсем истрепались из-за всего, что мне пришлось пережить. Оба эти незнакомых человека, казалось, понимали и были чрезвычайно добры ко мне.
Осмотр врача
Старый джентльмен запряг лошадь в коляску и поехал в соседний город, находящийся на расстоянии пятнадцати или шестнадцати километров. Приехал врач на своей машине и после беглого осмотра очень сердито покачал головой. Я была испугана и отказалась сказать им, кто я такая и откуда пришла. Я боялась каждого, боясь предательства, которое возвратит меня в монастырскую темницу.
После того, как врач осмотрел меня, он продолжал ходить вокруг меня, глядя в полном неверии. Пристально посмотрев на разрушенный остов того, что должно было быть человеком, он тихо выругался и сердито бормотал себе под нос, пока не заметил, что пугает меня. Он был в ярости, но не по отношению ко мне, а из-за бесчеловечного обращения со мной.
Резко, но с добротой, он сказал: «Я должен без промедления доставить вас в больницу». Я начала слабо протестовать и рыдать, потому что не хотела ехать в больницу. Я была уверена, что там мои враги найдут меня и доставят обратно. Я умоляла его не вынуждать меня идти. Он ответил, что не собирается причинить мне боль, но должен отвезти меня туда, где я смогу получить необходимую медицинскую помощь.
В больнице
Когда он привез меня в больницу, я весила 40 килограмм (на 36 килограммов меньше своего веса в 1968 году). Сначала меня положили в хирургическое отделение, где мне попытались уменьшить отек и ужасную инфекцию в руке и плече. Прошло более двух недель, прежде чем опухоль спала, и кости стали срастаться. Из-за того, что они были искривлены, их нужно было еще раз сломать и снова загипсовать, очень болезненная процедура.
Врач и весь персонал больницы проявили чрезвычайное участие и ухаживали за мной наилучшим образом. После многих лет голода, пыток, постоянного осуждения, унижения и обращения, как с животным, это было почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я пробыла там около года, очень медленно выздоравливая телесно и душевно. По прошествии шести месяцев мой добрый знакомый врач вошел, придвинул стул и взял меня за руку. «Ну, девчушка», - сказал он. - «Мы сделали все от нас зависящее, чтобы вы поправились и встали на ноги. Теперь мы должны знать, кто вы и откуда, и я постараюсь найти ваших близких».
Он знал, что я иностранка и хотел связаться с моими родителями. Его доброта так тронула меня, что я залилась слезами и дала ему информацию. Десять недель спустя он, наконец, нашел моих родителей. Оба были живы, но мать была парализованным инвалидом больше семи лет. Конечно, я ничего не знала об этом, и, как я обнаружила позже, они не получили ни одного из моих писем. Мои тюремщики не допускали общения с посторонними.
Выписка из больницы
Вследствие того, что я претерпела операцию по борьбе с туберкулезом костей, я не могла ходить. Когда я выздоровела до такой степени, что могла сидеть в инвалидном кресле, врач почувствовал, что необходимо перейти от больничных условий. Он привез меня в свой дом в пригороде, где его милосердная жена купила мне мою первую гражданскую одежду и обувь.
Все время, проведенное мной в больнице, дорогие старики, которые приняли меня в свой дом в ту страшную ночь, регулярно навещали меня. Они приходили почти каждый день, принося букет полевых цветов, чтобы украсить больничную палату. Я ждала их приезда и жадно смотрела, когда на больничном дворе появятся маленькая лошадь с повозкой. Когда цветы перестали цвести, она делала букеты из цветной бумаги, чтобы подбодрить меня. Я любила их так, как будто они были моими собственными плотью и кровью.
В день, когда я вышла из больницы, они были там и спросили, хочу ли я поехать к ним домой. Я заплакала и сказала, что я бы с удовольствием, но еду с врачом в его дом. Когда врач увидел, что я плачу, он быстро заверил меня, что все будет в порядке, если я поеду туда. Он довез меня туда на своем автомобиле и часто навещал меня, привозя свежие фрукты и овощи.
Я пробыла там шесть недель, а затем вернулась в дом врача. Около года после выхода из больницы я жила то в семье врача, то в той первой семье. Из-за того, что мои волосы по-прежнему отказывались расти, я носила пылезащитные колпаки.
© Перевела Светлана Никифорова
Продолжение следует
|
начало
1
