Бреннан Мэннинг
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Верные, добросердечные пастыри откликаются на нежное Присутствие, которое поддерживает их братьев и сестер в человеческом роду. Однако, когда достоинство других людей попирается через махинации политических или религиозных лидеров, они не боятся встать на сторону правды и поддержать протест против влиятельных фигур. Они не способны молчать перед лицом вопиющей несправедливости. Они прислушиваются к словам, написанным на стене деревенской церкви: “Самая великая вещь на земле - уважение, потому что она - суть любви”. Если слова и действия в поддержку бедных — это единственная альтернатива, добросердечные христиане вступают в конфронтацию, становятся неумолимыми и яростными; и если этого потребуют обстоятельства, они будут дикими и грозными противниками.
Эти наблюдения служат коротким предисловием к моему послесловию.
Если бы христианское воображение, долго мумифицировавшееся внутри законничества и варварства мертвой церкви, вдруг ожило, как щелчок пружинного ножа, то оно бы создало невообразимое: объединенное христианское сообщество в Америке!
Воображение, сосредоточенное на Иисусе и укорененное в Его Слове, освобождает нас от тирании существующего порядка вещей; оно вытаскивает нас из застревания в статусе-кво; открывает закрытые двери, чтобы мы могли заново взглянуть на Тору, Христа, церковь и мир; оно подразумевает, что я могу стать кем-то большим, чем я есть сейчас; и оно обещает, что на эпитафии на моей надгробной плите будет написано больше, чем просто: “Он бубнил молитвы, подстригал свой газон и потерял тысячу мячей для гольфа”.
Упражнение: давайте представим, что апостол Павел, на деле применявший слова, записанные во втором послании Коринфянам: “Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода” (3:17), ускоренно выучил английский язык и перенесся на машине времени в настоящее. Сегодня - воскресенье в Новом Орлеане, и Павел проголодался. Он покупает сандвич с креветками у торговца на Шартр-стрит и банку газировки. Он переходит по Декатур-стрит, направляясь к аллее Мунвок, поднимается на набережную и впервые смотрит на реку Миссисипи. Затем он садится на деревянную скамейку рядом с седоволосым джентльменом.
“Добрый день, сэр” - говорит Павел, вытаскивая из своего пакета сандвич. “Не могли бы вы рассказать мне о своей точке зрения на духовное состояние нынешнего христианского сообщества в Америке?”
Мужчина поворачивается к нему и прохладно оценивает незнакомца. Он видит невысокого мужчину с большим носом, редкими рыжими волосами, выдающимся вперед подбородком, густой бородой и серыми глазами под густыми бровями. Кто этот парень? Навязчивый журналист, ищущий грязь? Дилетант, балующийся духовными вещами? Или враг, принимающий вид ангела света?
“Почему вы спрашиваете?” - говорит он скептически.
Павел отпивает глоток из банки с газировкой, обдумывая свой ответ. Затем он говорит: “Ученик вашего времени написал: ‘Многие христиане собрались как вороны вокруг трупа дешевой благодати и пьют яд, убивающий следование за Христом’. Если ищущие Бога люди должны встретиться с Иисусом сегодня, они должны найти Его в Его теле, христианском сообществе. Я спрашиваю вас, сэр, потому что я хочу встретить Иисуса среди вас”.
Пожилой человек, одетый в джинсы, свитер и кроссовки, пристально слушает его. Он не сводит свой взгляд с Павла. Этот невзрачный маленький человек излучает неоспоримую духовную силу, - думает он. И все же его внешность, жесты и голос не соответствуют картине обычного благочестия. Он не кажется ни мирским, ни благочестивым. У него нет приковывающего к себе, неустрашимого взгляда, присущего “утвердившейся в вере” толпе — пристального взгляда, который часто скрывает за собой невротическое состояние, притворяющееся искренностью. И он не стал забрасывать меня цитатами из Библии. Но очевидно, что он читал Бонхёффера, потому что он процитировал его.
И честность в его глазах безошибочна. Я слушал многих проповедников, - размышлял человек в кроссовках, - которые очаровывали меня своим ораторским мастерством, переплетенным с самоуничижительным юмором, направленным на то, чтобы создать впечатление об их смирении, но что-то в их глазах выдает их. Едва заметное движение их зрачков говорит мне, что многие проповедники не пользуются своим разумом в служении. Они настолько отполировали и отточили стиль своей проповеди за долгие годы, что забыли суть своего послания и говорят просто ради того, чтобы говорить. Напускной пыл, искусственный огонь. Выражение их глаз не соответствует их словам. Я помню встречу с фермером, который так оживленно говорил о своем урожае картофеля, что я верил ему больше, чем обычному проповеднику. Все сокрыто в глазах! И я вижу тот же огонь в глазах незнакомца, сидящего рядом со мной. Я вынужден отнестись к нему серьезно из-за его взгляда.
Человек в кроссовках встает и решительно протягивает свою руку. “Меня зовут Дэниел” - говорит он. “Давайте прогуляемся”.
Павел обменивается с ним теплым рукопожатием и называет ему свое имя. Он ставит в пакет свою пустую банку и обертку от сандвича и бросает все в стоящую рядом мусорную урну. Затем они отправляются к набережной.
“Брат мой” - начинает Дэниел. “Я не помню, чтобы имя Иисуса Христа произносилось бы более часто, чем сейчас, или чтобы содержание Его учения игнорировали бы почти повсеместно. Его слова извращают, переворачивают и калечат так, что они уже значат все, что угодно и ничего одновременно. Соблазн дешевой благодати создал массовое, ничего не стоящее ученичество. В общем и целом американцев кормят с ложки жвачкой популярной религии.
“В академическом плане многие профессоры богословия превратили христианство в религию для самих себя. Они говорят друг с другом на педантичных тонах о сотериологической ценности страданий и смерти Иисуса, пишут научные работы в тоскливой прозе, искусно объясняют значение библейских отрывков, занудствуют по поводу принципов герменевтики, авторитетно заявляют: ‘Иисус сказал это, но не говорил того’, и редко связывают Слово Божье с нуждами христианского сообщества. Понятный лишь немногим язык многих толкователей Библии приводит к тому, что их работы становятся недоступными для обычного мирянина. И все же умножаются группы по изучению Библии, часто в ущерб настоящему христианскому поведению.
“То, чему научились Мартин Лютер и другие реформаторы у апостола Павла, который советовал нам ‘не знать ничего кроме Иисуса Христа, и притом распятого’, стало ненужным из-за даров Святого Духа, включая молитву на языках и личные откровения сомнительной природы. Главный элемент воскресной проповеди — это деспотичное морализаторство с оттенком вульгарного эмоционального призыва, который возлагает на людей чувство вины и взращивает в них страх, стыд и искаженный образ Бога. Для многих набожных людей, слушающих такие проповеди, Благая Весть уже перестала быть новостью, и она совсем не благая.
“Павел, другая проблема, завладевшая Божьим народом в наши дни, это склонность приписывать исключительное право на зло одному человеку (такому как Осама бен Ладен), одной стране (такой как Афганистан), или одной религии (будь то Ислам, Иудаизм, церковь Мормонов или Католическая церковь).
“Когда одного человека, страну или учреждение объявляют сатанинским, логика такова: устраните этот источник всего зла, и все будет хорошо; когда сатана локализован в конечной реальности, конец злодеяниям совсем близок.
“И все же, как вы знаете, брат, один урок, который мы извлекли из истории цивилизованного человечества, состоит в том, что когда мы убиваем этого конкретного 'сатану', зло не исчезает с лица земли. Фактически, оно может снова появиться там, где мы меньше всего ожидаем этого. Помните фильм Бен-Гур? Когда Иуда наконец убивает Мессалу — его 'сатану' — возлюбленная Иуды поворачивается к нему и говорит: ‘ты словно сам стал Мессалой’.
“Когда мы навешиваем на кого-то ярлык сатаны, это позволяет навешивающему ярлык избежать наказания. Источник зла имеет конкретное лицо и форму (и, конечно, это не я!).
“Вот в чем проблема, Павел. Многие христиане сегодня видят соринку в глазе своего брата, и они думают, что им больше не надо никуда смотреть. У всех есть своя любимая мозоль, излюбленная цель, заготовленная речь о том, ‘что пошло не так с миром’, в которой упоминаются конкретные имена. Злодей может быть телепроповедником, расизмом, системой социального обеспечения, иммиграционной системой, секуляризацией церкви — чем угодно. Никто из нас не защищен от того, чтобы не распространять зло, включая тех, кто разглагольствует о том, в чем состоит настоящая проблема.
“Брат Павел, американские христиане обожают такие выступления. Трагедия заключается в том, что испепеляющие слова Иисуса из 23 главы от Матфея ‘Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры’, теперь адресованы другим церквям, авторитетным фигурам, таким как Папа Римский, старший епископ, политики противодействующей партии, Американский союз защиты гражданских свобод и т.д. Мы с вами знаем, что мы полностью упускаем суть послания Иисуса, когда мы используем Его жесткие слова против кого бы то ни было, кроме самих себя; в противном случае мы извращаем Его слова.
“И это, Павел, является формой и содержанием христианского фарисейства сегодня. Лицемерие является прерогативой не только тех, кто занимают высокие должности. Это — естественное выражение самого плохого внутри всех нас”.
Дэниел смотрит на Павла и замечает, как тот внимательно слушает его. Это не насупленная сосредоточенность нахмуренных бровей, а тишина полного внимания. “Это трудно слушать, брат” - говорит он. “Мне продолжить или вы хотите сделать перерыв?”
“Пожалуйста, продолжайте” - говорит Павел ободряюще, “но давайте сядем на скамейку”.
Они садятся на скамейку и молчат в течение двадцати минут. Дэниелу есть что сказать, но он не уверен, с чего начать, а Павел погружен в размышления.
Наконец Павел говорит: “Вера приходит от слушания. Разве люди сегодня не слышат Божье Слово?”
“И да, и нет” - отвечает Дэниел. “Как вы помните, до этого я сказал, что профессора богословия превратили христианство в религию для самих себя. Ирония заключается в том, что служители Евангелия превратили Слово в Евангелие служителей. Конечно, не все служители и не все профессора. Многие проповедуют и учат тому, что проповедовал и учил Иисус. Их проповеди наполнены чистотой и силой. Но, увы, большинство из них не обращают внимание на Великую Заповедь и выплескивают свой гнев на тех, кто подвергают сомнению их доктрину или не толкуют Писание так, как они.
“Классический случай: учение Иисуса о нерасторжимости брака непреклонно и бескомпромиссно. И все же апостол Павел, который, возможно, понимал разум Христа лучше, чем кто-либо другой, не смущался говорить о несчастливом браке верующего, связавшего свою жизнь с неверующим. Пользуясь своей апостольской властью, Павел изменил учение Иисуса и сделал брак расторжимым, потому что, как он написал в своем послании Римлянам - ’Бог призвал нас к миру’. И в другом месте он сказал: ‘А мы имеем разум Христов’.
“Павел, единственное действенное основание для христианского возрождения по всей стране заключается в приобретении разума Христа, в переходе от пустой буквы Библии к божественному сознанию Иисуса. Основная причина разделений и тьмы в американской церкви — это то, что мы не обретаем разум Христа. В церквях правят жесткие правила, а свобода Христова была вытеснена. Нежность исчезла. Скрупулезный моральный кодекс заменяет настоящую и живую встречу с Учителем. В результате мы имеем религию об Иисусе, но не религию Иисуса.
“Ожесточенность, с которой некоторые христиане разъясняют свои верования, заставляет меня думать, что они пытаются убедить самих себя. Призрак их хорошо скрытого неверия пугает их, поэтому они становятся более воинственными и крикливыми. Когда тот же самый страх охватывает церкви, они превращаются в безжизненных исполнителей формальных обрядов или нетерпимых гонителей. Без близкого и сердечного познания Иисуса проповедники, руководящие этими церквями, напоминают турагентов, раздающих рекламные брошюры о тех местах, в которых они никогда не были сами.
“Последствия такого невежества оказались катастрофическими, Павел. Ярое законничество взяло в мертвую хватку значительную часть евангельских деноминаций в американской церкви. Страх получил для себя такую точку опоры, что уже стал считаться нормальным в христианской жизни”.
Дэниел тяжело вздыхает. “Вы когда-нибудь слышали о группе под названием Национальная гильдия христианских врачей-психотерапевтов?” спрашивает он.
“Нет” - говорит Павел, качая головой. “Я думал о другом. Заслуживают ли они доверия?”
“Они не только заслуживают доверия, но надежны и посвящены своему делу. В своем последнем отчете они пишут о широко распространенном явлении, когда их пациентов мучает сильное чувство вины, стыда, сожаления и ненависти к себе. Они пришли к выводу, что эти вещи являются преобладающими симптомами психических и духовных заболеваний, мучающих нынешних американских христиан. Все эти горькие плоды законничества, перфекционизма и самоосуждения падают недалеко от дерева. Большая часть духовенства и мирян мечется в попытках исправить себя, улучшить свою молитвенную жизнь, сделать свою жизнь презентабельной для Бога и привлекательной для других. И очень скоро они получают шок, глядя на свою несостоятельность, их удручает их посредственность, и они впадают в отчаяние из-за того, что не оправдали свои собственные большие ожидания. В духовном болоте самоусовершенствования нет оставшихся в живых.
“И еще одна последняя мысль, Павел, если я еще не надоел вам. Самая большая и единственная нужда в сегодняшней церкви состоит в том, чтобы познать Иисуса Христа посредством настоящей и личной встречи с Ним. Когда религия подменяет собой настоящий опыт общения с живым Христом, когда мы теряем авторитет личного познания и полагаемся на авторитет книг, учреждений и лидеров, когда мы позволяем религии встать между нами и настоящим познанием Иисуса как Христа, мы теряем ту самую реальность, которую религия описывает как наивысшую. Именно по этой причине возникают все священные войны, фанатизм, нетерпимость и разделения в Теле Христа.
“Брат Павел, я сказал очень много. Помолитесь за меня, чтобы Бог дал мне смелость твердо стоять в вере и любить своих братьев в их сокрушенности”.
Павел быстро встал на ноги. “Дэниел, диапазон и глубина вашего понимания современной церкви поразительны” - сказал он. “Как вы стали таким компетентным в этом?”
“Я — епископ”- говорит Дэниел, также поднимаясь со скамейки. “Два года назад старейшины Национального собрания американских церквей назначили меня на служение разъездным пастором по особым поручениям. На этой неделе я должен предоставить отчет и сообщить о своих результатах и рекомендациях по поводу реформирования и пробуждения в церквях. Честно говоря, я в замешательстве. Это трудная задача”.
Павел берет его за руку. “Смогли бы вы созвать экстренную встречу со старейшинами завтра вечером?” - спрашивает он. “Я хочу поговорить с ними”.
Дэниел скептически смотрит на него. “Что вы хотите?”
“Я хочу сказать пророческое слово Национальному собранию”.
“Кто вы?”
“Как я уже сказал вам, меня зовут Павел. Вот мои верительные грамоты”. Павел расстегивает свою рубашку. “Эти шрамы на моем теле — отметины Иисуса Христа. Я — апостол, который не обязан своим авторитетом или призванием какому-либо человеку. Я был назначен Отцом, воскресившим Иисуса из мертвых. Моя единственная похвала — это крест Христа, освободивший меня от тирании угождения другим и приспосабливания к их узким взглядам на жизнь, которые они навязывают. Как вы видите, я ношу на своем теле раны Иисуса. Так вы назначите встречу?”
Дэниел утвердительно кивает головой. “Завтра вечером в конференц-зале отеля Коринф” - говорит он.
Двое расходятся в тишине.
Следующим вечером полторы тысячи старейшин собираются из каждого региона страны — пастора, евангелисты, пресвитеры, епископы, кардиналы, руководители, прелаты, настоятели, архимандриты, главы орденов и обычные пастыри. Некоторые приехали облаченными в священнические одежды и с бородами, другие надели костюм-тройку, у многих есть пасторские воротнички и совсем немногие одеты в футболки и джинсы. Люди обмениваются приветствиями, а затем в зале наступает полная тишина.
Дэниел поднимается на сцену, поворачивается к аудитории и начинает говорить ровным тоном:
“Братья и сестры, вчера со мной произошла самая необычная вещь. В течение трех часов я разговаривал с человеком, которого зовут Павел — тот самый Павел, чьи вдохновенные послания включены в Библию. Я сам видел раны Иисуса Христа на его теле. У меня нет никакого сомнения, что он - именно тот, кем он себя называет. По своей суверенной мудрости и для Своих любящих замыслов Бог решил посетить нашу страну и проговорить к нам сегодня через уста Своего слуги, Павла из Тарса. Друзья мои во Христе, я представляю вам Апостола для народов”.
Полная тишина. Ни одного звука. Вся аудитория не просто не верит в происходящее, но впадает в отчаянный скептицизм. Когда апостол поднимается на сцену, его взгляд сосредотачивается на сорокапятилетнем пасторе, сидящем в инвалидной коляске в первом ряду. Повреждение позвоночника, полученное им в автоаварии, оставило его парализованным от пояса и ниже. В течение последних двенадцати лет он не сделал ни одного шага.
Павел сходит со сцены по ступенькам, направляется прямо к парализованному человеку и возлагает свою руку ему на голову. Он повелевает: “Во имя Иисуса Христа Назорея встань и иди!”
Сбитый с толку пастор упирается руками в ручки коляски и с огромным усилием приподнимается. Он предпринимает первый шаг, затем второй, затем еще и еще один. Он начинает прыгать, вдруг срывается и бежит по центральному проходу между рядами, а затем обегает весь конференц-зал. Затем он возвращается, хватает за руку свою восторженную жену и умоляет: “Потанцуешь со мной?”
Среди ахов и тихих возгласов “О, мой Бог!” Павел возвращается на сцену. “Я — Павел, раб Иисуса Христа, посланный со специальным заданием, чтобы поделиться с вами Словом живого Бога”.
“Вчера Дэниел поделился со мной своим пониманием духовного состояния американских христиан. Сегодня утром я зашел позавтракать в МакДональдс, а днем зашел пообедать в Бургер Кинг. Культура быстрого питания в этой стране — уместная метафора для состояния церкви. Вы переедаете, но вы истощены, и физически и духовно.
“Однако давайте не будем впустую тратить время на сетования и пророчества о погибели. Также будет неуместным распекать пасторов, которые, как и каждый из вас, являются земными сосудами с "глиняными ногами". Вы должны забыть прошлые неудачи и продвигаться вперед к тому, что находится в Иисусе Христе. Вы живете ‘жизнью заповедей блаженства’, и в этот промежуточный период истории спасения предстоит еще очень много сделать.
“Во-первых, нужно провозглашать страстную и преследующую нас Божью любовь во время и не во время. Необходимо придавать большее значение нежности и милости Бога, Который возлюбил нас первым. Вместо того, чтобы давать один залп божественной любви, а затем пускать в ход тяжелую артиллерию соблюдения правил, любовь Иисуса к грешным должна пронзать сердце каждого христианина. Умственное познание и переживание Божьего присутствия неразделимы. Поэтому основная задача пастора состоит в том, чтобы взращивать качество веры в своей общине. Каждый ученик может и придет к познанию Иисуса через крещение огнем. Ничто другое не должно иметь над этим приоритет; ничто другое не имеет значения. Самую большую часть времени, энергии, талантов и финансовых ресурсов каждой поместной церкви нужно вкладывать именно в это. Другие служения и проекты будут процветать как прямой результат этого.
“Затем, братская любовь будет самым ярким признаком того, что христиане действительно испытали на себе Божью любовь. Находясь в безопасности и покоясь в нежном сострадании Господа, они не будут испытывать потребность получать одобрение и принятие других. Сердечная любовь, исполненная почтением к святости человеческой жизни, должна быть признаком вашего ученичества. Пререкания, препирания и злословие свидетельствуют о потере сознательного общения с Иисусом. Все вы должны покаяться, попросить прощение и не тратить время впустую на угрызения совести.
“Истинное благочестие требует умеренности во всем, кроме любви. Евангелие терпимо относится к умеренной любви между христианами в той же мере, в какой оно терпимо относится к умеренной любви между Богом и вами. Как я написал в послании Римлянам, тот, кто любит своего ближнего, исполнил весь закон Христа и пророков.
“И в третьих, я хочу, чтобы американская церковь ушла в подполье на следующее десятилетие. Особенно я убеждаю вас вернуться к древней практике апостольской церкви — дисциплине молчания. Храните тактичное молчание в присутствии неверующих. Культурная среда сделала большую часть вашего христианского языка совершенно бессмысленной. Когда новая марка духов носит название Благодать — ну... вы поняли мою мысль, братья и сестры.
“Когда поместная церковь понизит свое самомнение, пусть она поднимет планку для ученичества. Каждый ученик, каким бы зрелым он ни был, должен иметь наставника. Христианин всегда находится в процессе развития. Еженедельные встречи в малых группах предназначены не только для самых посвященных, они являются необходимостью для всех. Те, кто идут по Узкому Пути, не могут выжить без поддержки. Одиночка — лгун. Фома неверующий не встретил Иисуса в одиночку в лесу. Он встретился с Ним, когда вернулся в сообщество веры.
“На заре двадцать первого века стало слишком легко быть христианином. Численно ваши церкви уменьшатся, если вы последуете моим советам, потому что когда ищущие Бога взвесят все обстоятельства и подсчитают цену ученичества, многие сочтут ее непомерной. Не тревожьтесь: рост будет происходить медленно изнутри, когда сердца ищущих Бога испытают на себе прикосновение непритязательной нежности. Ваша верность будет измерена вашей готовностью пойти туда, где люди сокрушены, одиноки и живут в нужде. Что вы должны почерпнуть для себя из жизни Учителя? Знание, что любовь и милость — это самые влиятельные силы на земле.
“Дисциплина молчания освободит церковь от всей культурных наслоений, религиозный отклонений и ненужного багажа из прошлого. Неистовая верность Иисусу Христу и свидетельство о неистовой милости к грешникам вернет христианам доверие. Послушен только тот, кто верит, и только тот, кто послушен — верит. Успех в служении наряду со знанием Писания и мастерским владением библейских принципов никогда не нужно путать с истинным ученичеством. Эти поверхностные признаки веры могут подделываться под ученичество, если ваша жизнь не сокрыта со Христом в Боге.
“Дорогие братья и сестры, поднимайте сникших духом. Изгоняйте всякое беспокойство и страх. Напоминайте святым, что Распятый, Царящий во славе, одержал победу над всеми властями, начальствами, силами и господствами. Он разоружил их, подверг их позору, восторжествовав над ними и поведя их за Собой в победном шествии.
“С рукописанием Иисуса на моем теле, я, Павел, слуга Мессии, преклоняюсь перед Отцом и молюсь, чтобы по богатству Своей бесконечной славы Он даровал вам силу, которая поможет вашему внутреннему человеку расти сильным, чтобы Христос жил в ваших сердцах посредством веры. И я прошу Его, чтобы будучи укоренены в любви, вы смогли познать со всеми христианами неизмеримые глубины любви Христа. Протяните руки и познайте ее широту! Проверьте ее длину! Ныряйте в ее глубины! Поднимайтесь на ее высоты! Живите полной жизнью — полной в полноте Бога!”
Дорогой читатель,
Возможно, вы не примете это упражнение в христианском воображении, посчитав его опасными измышлениями самозваного пророка. Или, может быть, вы придете к выводу, что в этих предложениях есть образы вас самих и церкви, и они находят отклик в вашем сердце. Если первое — то забудьте мои слова. Если последнее — то пусть так и будет!
КОНЕЦ
Перевод Ирины Ефимовой
Начало | Предыдущее
|
0
