Теперь, когда мы знаем, что такое пробуждение, давайте, рассмотрим его законы. Невоз можно, даже поверхностно изучая феномен пробуждения не поразиться сходством эффекта, производимого на тех, кто оказался под влиянием пробуждения. Каждое истинное движение пробуждения является свидетелем появления в отдельном человеке и в Церкви глубокого осознания греха. В наши дни мы являемся свидетелями пробуждения, которое проявило себя в смехе. Люди падают на пол в припадке смеха. Но смех — это не признак пробуждения. Он может быть результатом, но не причиной пробуждения.

Ничто не умирает без греха. Если бы Адам не согрешил, он мог бы сидеть сегодня рядом со мной. Грех принёс смерть. Не может быть пробуждения, пока не удалён элемент греха. В современной Церкви было утеряно настоящее служение евангелиста. У нас есть проповедники с рекламными программами, приезжающие в вашу Церковь по составленному расписанию, но не истинные евангелисты. Задача евангелиста состоит в том, чтобы проверить Церковь. Я евангелист. Если вы пригласили меня в свою цер­ковь, я сразу знаю, что что-то не так, угрожает смерть, которая не может присутствовать в отдельном человеке или в Церкви в целом, если нет греха. Я должен разоблачить грех, чтобы пришло пробуждение.

Я был пастором одной церкви на протяжении 35 лет. В нашем поместном собрании дух пробуждения присутствовал с самого начала. На каждом служении мы видели, как люди спасаются, исполняются Святым Духом, исцеляются. Это продолжалось четыре года, но затем всё остановилось. Я знал, что что-то не так, что каким-то образом закрался грех. Пастор, зачастую, становится так близок к людям в собрании, что Святому Духу становится трудно открывать грех в этих людях. Некоторые люди были со мной на протяжении 35 лет. Если бы кто-нибудь сказал мне, что один из них вовлечён в прелюбодеяние, я бы подумал, что дьявол пытается сбить его с ног. По этой причине у нас должны быть евангелисты. Евангелисты приходят со стороны. Они могут объективно оценить, что происходит. Когда пробуждение начало умирать, я позвонил евангелисту. Мы начали собрания вечером в воскресенье. Прямо посреди служения прославления евангелист остановил пение и призвал Церковь к молитве.

Он сказал собранию, что сам скажет, когда время перестать молиться. Развернувшись спиной к собранию, он упал на колени и начал в стонах взывать к Богу. Через тридцать минут он поднялся и сказал всем встать. Когда все поднялись с молитвы, он сказал: «Бог показал мне, что среди лидеров этой Церкви есть человек, который ходит к жене другого». Я подумал, что мне наступил конец, если он прав, и уж, конечно же, мне наступил конец, если он неправ. Единственное, что я знал, что не я был виновником. Евангелист снова призвал к молитве, сказав, что у нас не может быть пробуждения в таком состоянии. Не прошло и пяти ми­нут, когда суперинтендант воскресной школы тронул меня за плечо, бледный как труп. Он сказал: «Я не смогу приходить на эти служения». Я ответил: «Уверен, что не сможете». Позже он оставил свою жену и женился на той женщине.

Когда приходит Святой Дух, Он приходит, чтобы открыть. Во время этого напряжённого духовного столкновения грех и вина пробудившийся души предстаёт в ужасающей темноте. Обнажаются не только основные грехи во всей их отвратительности, но также обличённые в них видят себя так, как их видит Бог. Каждая вина, каждый низкий поступок, каждая ложь, каждый поступок, совершённый из самолюбия, пре­дательства, лицемерия, предстают перед грешником в ужасающем присутствии Бога. Грехи ведут их на суд. Они взывают в отчаянии. Видите ли вы подобное в смехе? Нам нужно рыдать между притвором и жертвенником в агонии обличения. Люди открыто исповедуют свои грехи. Их единственное желание, чтобы избавиться от этих грехов и примириться с Богом. Даже в Китае, где так трудно разбудить это ощущение греховности, когда пришло пробуждение при Гофоре, великом евангелисте, Церковь пережила ту же самую агонию обличения.

Я видел это, когда обличение начало приходить в Россию. В начале каждого семестра казалось, что студенты были зачарованными Божьим Словом. Они словно не слышали, что я им говорил. Около четвёртой или пятой недели, начиналось пробуждение. Один из них вставал прямо посреди урока, выходил вперёд, умоляя Бога о прощении. Это пробуждение, то есть, один из признаков пробуждения. Во времена пробужде­ния Церковь переживает обличение. Во времена, когда нет этого напряжения, притупившееся сознание Церкви позволяет вкрасться многому из того, что само по себе, может быть, не представляет ничего неправильного, но что притупляет край духовной жизни. Мы позволяем то, что не следует допускать. Вы были христианином на протяжении долгого времени. Вы ходили с Богом. Помните, когда вы впервые пришли к познанию Христа, вы были очень осторожны. Каждая мелочь, которая, вы думали, может огорчить Его, приносила покаяние, сокрушение. А как сейчас? Позволяете ли вы сейчас то, что не позволяли тогда? Говорите ли вы себе, что теперь знаете, что лучше? Нет, мы не знаем, что лучше; мы, подобно Самсону, потеряли глаза, мы не видим, что правильно, а что нет.

Когда внутренний огонь перестаёт сиять интенсивной любовью ко Христу, не остаётся ничего, чтобы защитить Церковь от мирского духа, который вторгся в нее со своей ненавистью ко всему духовному. Духовный тон занижен и поклонение сократилось до холодной формальности или плотской имитации того, что однажды было реальным. Много лет назад я проповедовал на тему «Распознавать услышанное». Я при­вёл пример, что когда я был мальчиком, в нашей деревне каждый день в 12 часов звучала сирена, по ней можно было проверять часы. Когда раздавался звук сирены, вы знали, что настало время обеда. Со временем тот же самый звук можно было слышать с полицейской машины, машины «Скорой помощи» или пожарной машины. Поэтому, когда вы слышали сирену, приходилось смотреть на часы, чтобы знать, либо случилась беда, либо время обедать.

Я также наблюдал имитацию реального, когда я родился свыше. Я видел имитацию этого истинного старомодного поклонения от сердца, которое приносило в собрание Божью славу. Чтобы поддержать интерес допускается такая практика, которая является точной копией этого мира. В такое время Церковь становится мирской, эгоистичной, и почти оставляет Христа. Всё это изменяется, когда приходит истинное пробуждение. В Церкви и в отдельном верующем просыпается новое осознание греха. В этот момент Церковь осознаёт, как далеко она отошла, как неверна она была своему Господу, как мало славы она в действительности отдавала Богу. И, захваченная стыдом и обличением, Церковь склоняется в глубоком смирении и исповедует своё лжесвидетельство, свою мирскую практику, своё безразличие к духовным нуждам тех, кто вокруг её.

Вот тогда наступает время преобразования. Однажды допускалась нечестивая практика, в то время как отступников изгоняли и бросали на произвол. Теперь наступает очищение, омовение, когда с радостным сердцем Церковь возвращается к духовным вещам. Она стремится через молитву и ревностное отношение привести тех, кто живёт без Евангелия. Другая характеристика, или эффект, произведённый движением пробуждения — замечательные взрывы радости, а не та имитация и непристойность, которую мы наблюдаем в наши дни. Но, когда проходит агония обличения, страшное ощущение покинутости, страдания, ужас греха, тогда в этом агонизирующем сердце прорывается мир прощения. Этот мир не может предложить такой радости, которая сравниться с радостью и миром Божьим, которые приходят в сердце, которое может в реальности петь: «Всё хорошо с моей душой». Нет радости, подобной этой радости. Нет языка, который может её описать. Исайя образно выражает это следующими словами: «Итак, вы выйдете с весельем и будете провожаемы с миром; горы и холмы будут петь пред вами песнь, и все дерева в поле рукоплескать вам» (Исайя 55:12). Для захваченных этим потоком весь мир кажется изменившимся. Всё хорошо.

Эта радость не ограничена грешниками, приходящими к Богу. Она наполняет сердца тех, кто уже следует за Христом. Пробуждение врывается в Церковь своей излучающей свет жизнью, и всё её поклонение пульсирует, переливается духовным рвением. Это тот эффект пробуждения, который, независимо от того, где он проявляется, оставляет за собой бесчисленное множество людей, наполненных радостью Божьей. Это счастье новорожденных, выраженное в песне. Пение — естественное проявление счастливого сердца. Они возрадовались. Почти каждое пробуждение, начиная с Пятидесятницы, сопровождалось взрывами радостного волнения, поразительными физическими феноменами. Каждое истинное пробуждение поднимало людей на большие высоты. Во время пробуждения в Уэльсе все и всё пережили его влияние. Даже мулы, работающие в шахтах. Их погонщики, шахтёры, обычно были пьяны и жестоко обращались с ними. Единственный язык, который понимали мулы, были ругательные слова и ужасные выкрики. Когда шахтёры пришли к познанию Христа, и их характер радикально изменился, они стали добрыми, мулы не знали, как себя вести. Вот это пробуждение! «Неужели снова не оживишь нас, чтобы народ Твой возрадовался о Тебе?» (Псалом 84:7). Другой распространённый фактор всех истинных пробуждений состоит в том, что они оказывают глубокое влияние на большие массы людей в окружающих сообществах. Пробуждения оставляют за собой постоянное влияние. Все истинные пробуждения создают новую эру в прогрессе народа. Все пробуждения начинаются снизу. Их лидеры почти исключительно состоят из простых людей. Они никогда не приходили через высокопоставленных церковников. Самое большое влияние пробуждение оказывает на бедных, на тех, кого отвергла Церковь. Во время отступления это является при-1 знаком того, что Церковь стала лицеприятной, но когда приходит пробуждение, внимание Бога в первую очередь сосредоточено на тех, кого отвергла Церковь.

Во времена ослабления веры, Церковь лише на духа жертвенности. Она становится мирской, своекорыстной; она использует своё огромное влияние, чтобы приобретать мирские удобства. Если вы не верите в это, взгляните по-новому. Рядом с почти каждой церковью в Америке построен спортивный зал. Его называют центром для семей. Не имеет значения, что вокруг нас живёт 3 миллиарда людей, которые никогда не слышали имени Христа, мы можем тратить полмиллиона долларов на строительство места для игры. Чем дальше уходит Божий Дух, тем больше мы наблюдаем за стрелками на часах и тем больше всё концентрируется вокруг удобства для творений. По мере убывания Духа жизни, удаляется героический дух и те массы людей, которые так непривлекательны из-за своей бедности, отвергаются теми, кто должен быть больше всего заинтересован в них.

Когда приходит пробуждение и радостная весть искупительной любви провозглашается со страстным волнением и обличением, именно бедные радостно слушают её. Живя в нищете, отверженные, заброшенные теми, кто должен бы заботиться о них, они с трепетом слушают послание, которое говорит, что каждый волос на голове сосчитан, и для Бога они значат больше, чем весь мир. Им нужно услышать это. Найдя так мало любви, но отчаянно жаждущие её, их сердца привлечены к посланию о той божественной любви и состраданию, которые побудили Бога отдать Своего Сына за них. Таким образом, пробуждение означает подъём, восстанов ление больших масс общества, и, обычно, той части общества, чьи жизни из-за их бедности и деградации, кажется, представляют угрозу для государства. Нет сомнения, что пробуждение при Весли спасло Англию от угрозы революции, равной Французской революции. Пробуждение спасло их, потому что оно направило их помышлять о горнем, а не о земном. Все истинные про буждения являются этическими, потому что они оставляют изменившиеся жизни. Нет ничего, что столь бы изменяло человеческий характер, как рождение свыше.

Пробуждения протрезвляли пьяниц, и сокрушали цепи порочных привычек. В истинном пробуждении преодолеваются порочные привычки и грех, и появляется новая поразительная возможность. Эта новая возможность заключается в том, что множества людей могут приобрести то, что раньше было недоступно. Доброта является одной из самых исключительных и почитаемых понятий в истории. Она является результатом каждого истинного пробуждения. В нашей школе в Перми, России, у нас был выпускник, бывший милиционер, который стал пастором церкви. Это был замечательный человек. Когда я был там последний раз, все студенты, выпускники этой школы, собрались на выпуск третьего семестра. После выпускного не­сколько студентов рассказали свои свидетельства. Бывший милиционер был одним из них. Он рассказал о своей жизни в милиции. Он был жестоким, злым человеком. Жил только для себя. Но когда он услышал Евангелие и поверил, всё изменилось. На следующее же утро он уволился из милиции. На него давили со всех сторон, пытаясь заставить его вернуться.

Рядом с ним стояла его жена, красивая, статная женщина. Когда он закончил, она продолжила свидетельство: «Подобно Павлу, я не стыжусь Евангелия Христа. Со мной стоит один из самых лучших мужей и отцов, которого женщина только может иметь. Но за несколько минут до того, как он услышал Евангелие, он был очень злым и жестоким человеком по отношению ко мне и нашим детям». Она рассказала, как уже была готова оставить его, но в тот момент увидела, как за несколько мгновений человек, который был самым жестокой, низкой личностью, стал самым добрым и нежным мужем. Сила Евангелия! В истории каждого истинного пробуждения всё ещё законно и правильно использовать слова Павла: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятилисъ, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа Духом Бога нашего» (1 Коринфянам 6:11).

Когда начинается пробуждение, оно открывает Церкви её духовный упадок, её мирское состояние и неискренность её свидетельства. Духовный упадок происходит по двум линиям. Первая тенденция — доктрина Церкви теряет свою силу обличения совести, ума и влияния на сердце. Во времена мёртвого состояния недуховные проповедники продолжают использовать те же самые старые слова, которые однажды были полны обличающей силой, которая вызывала обращение грешников, но теперь они стали безжизненными, частично из-за того, что они стали простым жаргоном, используемым за кафедрой этими проповедниками. Таким образом, Церковь проходит период скептицизма. Неверие остужает её жизненный огонь. При первом же заявлении помазанного пророка, он развеивает колебания и неискренность, которые являются результатом отсутствия живой проповеди. С новым, свежим откровением Христа приходит пробуждение. Неожиданно всё начинает меняться.

Вторая тенденция в истории духовного упадка — поклонение становится формальным. Священство превозносит ритуалы до тех пор, пока Христу не остаётся никакого места в Церкви. Религия становится представлением, а не ответом души Богу. Ритуалы и формы поклонения сами по себя не являются чем-то нечестивым, но когда уходит духовное, тогда появляется опасность, что форма станет конечным пунктом. Строгое послушание становится религией, которая предлагается Богу вместо настоящего духовного поклонения.

Изменение фокуса от внутренней жизни на внешнюю, занижает моральное чувство. Открывается дверь для практики серьезных злоупотреблений, что разъединяет религию от морали. В такие времена священство приходит в упадок. Те, кто являются служителями святого, становятся мирскими, прелюбодеями, и даже хуже.
Любовь к богатству, досугу, силе — три смертельных греха среди тех, кто занимает положение этого высокого призвания. Самый пугающий пример силы формы, способной угасить Духа, можно увидеть в Израиле в начале христианской эры.

Религия, утратившая своё духовное содержание, стала поклонением внешнему, и настолько лишилась духовного различения, что самый большой лицемер стал популярной идеей религиозного человека. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры...» (Матфея 23:13). Однако, в тот момент, когда первое дыхание пробуждения касается сердца Церкви, люди оживают. Они сокрушают цепи, которые опутывают их, и с вновь обретённой радостью возвращаются к простоте поклонения. Они поют те же самые гимны, но теперь эти песни звучат по-другому, они приходят от сердца и не являются театральным представлением души. Пробуждение и его законы. Мы должны пережить пробуждение.