Павел Шавловский
РАЗБОЙНИК
Тебе ли знать, судья мой строгий,
Что крестной муки для меня,
Довольно мало. Руки, ноги пробиты,
Что ж судья, судья,
Закон твой строг в тяжелом свитке,
Но вряд ли сможешь понять ты,
Что нет на свете худшей пытки,
Чем та, что жжет меня внутри.
Судья, судья твоим решением
Ты мне, пожалуй, и помог.
Возможно, смертные мученья
Заставят подвести итог
Всем тем бессмысленным исканиям,
И чуждым счастью начинаниям.
Но ты, не зная, не поймешь.
Поймет лишь тот, кто это знает,
Не приговор меня терзает,
А жизнь, вся жизнь моя! Но что ж,
Я в этой жизни обманулся
И в мир преступный окунулся.
И вот сегодня ты и я,
Я жертва, ты же мой судья.
Ты не палач, ты справедливо
Мой путь преступный осудил.
Но знал хоть кто-то, как тоскливо
Порой во мне кричит душа!
Она разбита, но жива.
И знал бы ты, как все болит,
Когда она во мне кричит.
Но что ж, железные решетки,
Привет! Последний мой приют,
Последний путь судьбы короткой,
Меня с рассветом уведут.
Прощай, земля, прощайте, звезды
Как вы чисты средь этой тьмы!
Но прочь, тоска,и сердца слезы
Мне в час последний не нужны.
Я не достоин состраданья
И состраданья не ищу,
За все грехи и злодеяния
Своею жизнью заплачу.
Мир без таких как спокоен,
И в том не новость для меня
Что счастье для других, а я,
Я счастья мира не достоин.
Лети же время поскорей,
Вот и рассвет, и скрип дверей
Впускает нежный луч утра.
А вот и стражники, пора.
Тюремный двор, здесь все готово,
Пред казнью пытка, все стоят.
И как-то медленно-сурово
Смыкаясь, облака летят.
К столбу веревкой прикрутили
И плети кажется смочили
Пора, уже чего там ждут.
Удар. Да так ведь разве бьют ?
Ударьте так, чтоб закружились
Земля и небо в блеске звезд!
Ударьте так, чтоб все забылось,
Чтоб мука отключила мозг.
Что б я отвлекся на мгновенье
От дел преступных что творил
Сильней, сильнее, ведь мученье
Я справедливо заслужил.
Вот крест на плечи положили.
Да больно, только боль не та.
Во мне больней болит душа.
А вот и холм, вот положили,
Вот привязали, острый гвоздь,
Вот молоток, удар, и кость
Рванула, молния внутри
И крик и дикий крик в груди.
Но вот и все, уже прибит.
А что за боль терзает мозг?
Ах да .... Рукой была пролита
Людская кровь, и горьких слез,
Из-за нее лилось немало.
А что бы больше сеять зла,
Рука вторая помогала.
Но вот прибита и она.
Кроваво красной пеленою
Сдавило голову опять,
И мутно вижу, что со мною
Второго будут распинать.
Как рвут суставы гвозди эти!
Как воздух хочется глотать!
Второй распят, а вот и третий,
Как больно голову поднять.
Где я? Быть может это снится ?
Но разве есть такие сны,
Какой-то гулкий смех толпы.
Как опостыли эти лица,
Как сильно хочется воды.
Вот третьего уже распяли.
Прибили быстро, приподняли,
А он лишь стонет как овца.
Да плюнь в них сверху со креста!!
Расстрой им сладость созерцания,
Ведь все равно нам умирать.
Так прокляни их на прощанье,
Ведь нам то нечего терять.
Народ кричит, свистит, хохочет.
Безумный хаос, смерть и ад.
Но слышу вдруг: "Прости им, Отче,
Они не знают, что творят”.
Кто ты ? О Боже! Неужели?
Не может быть! Как? Нет, не верю,
Мессия? Крест? Бесовский вой?
Зачем Ты здесь? Ведь Ты Святой,
Ты, окруженный рыбаками,
Как яркий день средь мрачной тьмы
Ходил. Ты душу мог глазами
Прочесть, понять, утешить, Ты
Тот необычный, но особый,
О ком один лишь только слух
Мог воскресить погибший дух .
Но этот крест, венец терновый
И черни лютой злая спесь,
Как яд змеи. Зачем ты здесь?!
Как можешь Ты за нас молиться?
Взгляни! Не видишь разве Ты
Как исказились злобой лица,
Как травит бешенство умы,
Что здесь Тебе святому надо?
Средь этой ненависти ада
Как можешь принять это зло Ты ?
Ты, который можешь все!
А я мечтать не смел, Ты знаешь?
Взглянуть хотя б единый раз.
А Ты вот здесь, а Ты страдаешь?
И умирая, всех прощаешь,
И молишься за падших нас?
Прими одно мое моление,
К чему его скрывать мне зря
Когда придешь в твое владение
Там в небе помяни меня!
Мне этот смертный час,что близко
Поставил нас, дороже стал
Всего на свете! Пал бы низко
Я пред Тобою. Что Ты сказал?
Я не ослушался, быть может?
Ужели это для меня
Звучать слова святые
Боже, с Тобой, в раю, сегодня, я?
Где это зло, что бушевало
В грехом измученной душе?
Где эта гордость, что терзала
И день, и ночь в слепой борьбе?
Там, злобой мира окруженный,
Проклятью предан на холме,
Висел разбойник на кресте
Одним лишь Богом и прощенный.
Тот мир, которого не знал,
Хотя всегда его искал,
Наполнил сердце и сознание
И стало сладким и страданье
В последнем краткой жизни дне
Из падших, из последних первый,
Взошел на небо, поняв верно,
Что Бог спасет и на кресте
