Там, в дверях, стоял огромный верзила выше двух метров ростом. Он сделал шаг и встал на входе, как статуя. Никто не обратил внимания.
Смотреть в его глаза было подобно встрече лицом к лицу со смертью. Он глядел прямо на меня, но даже не дрогнул. В ту же секунду я понял, что нахожусь в зале лишь как свидетель, неспособный что-либо сделать. Человек смотрел на меня с яростью, по-уличному. От его жестокого лица исходил замораживающий вид, который навсегда отпечатался в моей памяти. Он был зол. Он стоял без движения. Его жгучие глаза обшаривали весь зал, как бы ища кого-то знакомого — чтобы сжечь его. И тут начался ужас. Он приподнял левую ногу и грохнул ей по полу. Пол сотрясся. Никто не пошевелился. Я стоял в шоке, видя, что служащие просто не обращают на него никакого внимания. Потом он приподнял правую ногу и грохнул ей по полу, вновь сотрясши его. Все еще не обращая внимания на сигнал о его приходе, служащие продолжали свою работу. В левой руке у верзилы был бумажный пакет. Он вынул оттуда бутылку виски. Подняв ее над головой, он облил себе лицо. Через несколько мгновений вся его голова была облита спиртным. Оно заполнило его рот и перелилось через край, стекая по подбородку. Его лоб был залит, зрение, очевидно, затуманилось, когда жгучее спиртное потекло по глазам.Когда бутылка опустела, он начал устрашающе трясти головой взад и вперед; его длинные волокнистые волосы, пропитавшись злобой, хлестали воздух и разбрызгивали виски по сторонам. Никто ничего не заметил и не пошевелился. Затем верзила опустил руку в левый карман и вынул огромный серебряный нож мясника. Лезвие сверкнуло, когда он поднял его над головой. Его глаза все еще обшаривали зал, и он издал крик, который пронзил атмосферу. Леденящий душу вопль потряс все здание. В конце концов, он привлек внимание людей. Служащие, взглянув на него, тут же лишались чувств. Они стояли без движения, будто парализованные его присутствием. Он подбежал к ближайшей женщине, бросил ее на пол, приложил нож к ее горлу и крикнул: «Если кто-нибудь пошевелится, я убью ее». Затем он изнасиловал ее. Взгляд верзилы пал на одного служащего-мужчину. Этот работник был на вид грузным мужчиной, однако стоял, напуганный, как ребенок. Великан схватил его, бросил на пол лицом вниз и предупредил: «Если кто-нибудь пошевелится, я перережу ему горло». Он изнасиловал его. Остальные служащие стояли, заливаясь от стыда и повесив головы. Затем этот человек подошел к следующей женщине и изнасиловал ее. Потом — к следующему мужчине. Кошмар продолжался, пока он не надругался над половиной людей. Другая половина стояла, не шелохнувшись — и плача. Этого не может быть! Изнасилованные барахтались по полу, воздыхая, как избитые животные.Верзила совершенно не замечал моего присутствия, поэтому, используя момент, я выскользнул через парадную дверь. Через несколько минут я прибыл обратно с отрядом быстрого реагирования из местного отделения полиции. Никогда не позабуду того, что произошло после этого. Зал фирмы к тому времени превратился в поле битвы. На полу валялась дюжина жертв войны. Вокруг них стояла еще дюжина людей, не могущих оправиться от потрясения. Никто не погиб, но все скорбели. Их лица выражали глубокую эмоциональную травму. Взрослые мужчины выглядели, как сбившиеся в кучу напуганные маленькие дети. Командир отряда полиции крикнул: «Эй, ты! Стоять! Брось оружие!» К моему изумлению, этот зверь в образе человека обернулся, его руки обмякли, и угрожающий вид исчез. Всего через несколько мгновений атмосфера стала совсем другой. Полицейские завели ему руки за спину, надели наручники и вывели его. Никакого сражения не было, одна безоговорочная капитуляция. Жестокая сага закончилась. Я вышел к полицейской машине, чтобы окинуть последним взглядом человека, который обезобразил столько невинных жизней. Он посмотрел в мою сторону, и наши глаза встретились. Его взгляд пронзил мою душу. Тут он разразился настолько отвратительным смехом, словно говоря: «Я вдоволь поразвлекся, и никто не мог меня остановить. Посмотри-ка на них. Им даже с пола не подняться. Они истекают кровью и умирают от позора».Уединившись в моем потаенном месте, где Бог уже так много раз говорил со мной, я ожидал истолкования сна. Я молился с диктофоном в руке: «Иисус, я знаю, что Ты говорил со мною, но я не вполне понимаю зачем. Пожалуйста, Господь, говори. Бог, дай мне понять всю эту историю. Я хочу понять ее до конца, чтобы знать, что Твой Дух говорит церкви».Ответ пришел. Господь сказал: «Стив, фирма, в которой ты был — это то, что все называют Моей церковью. Ты находился внутри для того, чтобы увидеть происходящее — вот почему никто тебя не заметил. Напряженная деятельность тех работников — это суматоха служения. Все они заперты в своем узком мирке. Все стало монотонным. Они живут, будто загипнотизированные стандартным режимом христианской жизни. Тот высокий здоровяк, который вошел в зал — это Сатана, сильный». Тут я начал задавать вопросы. «Почему через парадную дверь, Господь? Почему не через черный ход? Нас всегда учили, что дьявол проскальзывает через черный ход». Господь отвечал: «Он вошел через парадную дверь и крепко укоренился в церкви. Он столетиями работал как снаружи, так и изнутри. Теперь он прочно укоренился внутри». Что же означало грохотание его ног? >«Когда отзвук его ног прогремел в здании, это означало многочисленные тяжкие опустошения, пронесшиеся по церкви в последние годы. Враг наделал много шума. Эти сотрясения и опасность вроде должны были быть очевидными. Но никто так и не обратил на них внимания. Никто не изменился».Все детали находили свое точное объяснение в той же очередности, что и происшедшее во сне. Бутылка виски, которую великан поднял над головой и вылил, означала нашествие грязи и непристойностей в эти последние дни. Разбрызгивание ядовитой жидкости означало то, что зло пропитает все вокруг. Никто не останется в стороне. По мере того, как передо мной раскрывалось истолкование сна, я думал об отрывке Писания: «Для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы» (2-е Кор. 4:4). Его жидкость застлала им глаза! То, что великан налил виски себе в глаза, в рот и на всю голову, означало полнейший выход зла из-под контроля. Немногие станут отрицать, что в эти последние годы двадцатого столетия мы свидетельствуем такое нашествие зла, какое едва ли видел мир. Ни одна страну не минули страшные, отвратительные зверства Сатаны. Зло затопляет этот мир, а мы, находясь в самой середине всего этого, все же умудряемся отвергать Бога. Сверкающий серебряный нож мясника означал оружие Сатаны. Оно не просто остро заточено; он искусно пользуется им. Поднятие ножа над головой на всеобщее обозрение означает то, что дьявол во многом так очевиден, и все же никто его не замечает. Церкви не известны его умыслы! Он прокрался в нее как ангел света, а теперь горделиво шествует как ангел смерти. Он вошел как учитель истины и извратил наши умы как отец лжи. Он обнимает верующих дружеской рукой и через несколько минут, как изверг, распарывает их. Он обещает свет, смех и жизнь, а дает тьму, депрессию и смерть. Потом был крик. Это был боевой клич врага. Он пустил в ход все оружие. Его армии отдан приказ красть, убивать и губить. Это война! А как же насчет изнасилования мужчин и женщин, Господь? К чему эти ужасные акты сексуального извращения? К чему эта боль и унижения?Пришел ясный ответ: «Акт изнасилования — это самое унизительное, что может произойти с мужчиной или женщиной. Подумай о духовных лидерах, некогда бывших Моими лучшими солдатами. В духовном мире они претерпели изнасилование — их бросили наземь, лицом в грязь и надругались над ними. Они казались беззащитными перед хваткой и угрозами врага. Они полностью уничтожены. Их служению пришел конец — им даже не подняться с пола. Многие из них были Моими отборными слугами. Они не заметили прихода великана, не услышали его боевой клич, жили, совершенно не обращая внимания на его действия. Впоследствии они пали жертвой его коварства».Напоследок, я спросил о полицейском отряде быстрого реагирования. «Это Божьи праведные мужчины и женщины. Это — Мой остаток. Это те, кто трубит трубою на Сионе, кто не преклонил колен пред Ваалом. Они имеют власть над врагом в имени ИисусаТут мне все стало ясно — как Божий день. Сильный сдался без боя, потому что он знал, что стояло за этим отрядом! «Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире» (1 Иоан. 4:4). У Господа есть народ, умеющий сражаться. Они знают врага и пленяют его властью имени Божьего. Теперь соединим реальные истории с этим сном. Грешники запутались в паутине беззакония. Они утопают, уходя в мрачное море вечных мук. Они приходят в себя посреди ночи и, судорожно дыша, кричат: «Помогите, кто-нибудь, я тону!» Их затопила ложь. Они наглотались зараженной воды. От традиционной религии с ее уставами, пособиями и книгами о том, как выручить себя самого в три приема, до извергаемого в эфир яда — все это высосало из неверующих силу.Изнемогая от попыток остаться на плаву, они начинают сдаваться. Все впустую — и они в третий раз уходят под воду. Они судорожно молотят руками по поверхности воды, силясь сделать хотя бы еще один вдох. Они задыхаются; все расплывается перед ними. Приходит слепота. И тут, когда вся надежда исчезла, их затуманенные, окровавленные глаза вдруг видят проходящий мимо корабль. Не может быть! Бог услышал их вопль! «Помогите!» — кричат они. «Бросьте мне спасательный круг! Я погибаю!» Но кричат они впустую.Можешь ли ты слышать крики задыхающейся Шейлы через запертую дверь? Еще до ее смертельного заточения ее лицо рассказывало всем вокруг целые тома о виденных ею опустошении и смерти, но никто этого не замечал. Она сходила на нет еще задолго до того, как попала в свою могилу в шкафу. Печально и трагично, что крики из темноты остаются никем не услышанными. Почему? Потому, что здесь мы находим святых, мечущихся в океане очковтирательства! Их состояние еще хуже, чем у тонущего грешника. Они слишком сильно страдают от качки, чтобы кого-то спасать, так как же они бросят кому-то круг? Они лежат лицом вниз на палубе своего прогулочного теплохода. Им даже не подняться. Выгибаясь от мучительной судороги в животе, они тоже молят о помощи. Адской качке, кажется, нет конца. Они попали в это жалкое состояние, потому что пили из отравленной лужи и ели мясо бесов. Их жизнь неустойчива, как вода, и они колеблются всякими ветрами и волнами учений. Святые страдают от качки, дошли до тошноты от всего этого шума. Они хотят помочь другим, но им не сдвинуться с места. Их организм отталкивает пищу, а они сами отталкивают ищущих помощи грешников. В конце концов, они перегибаются через борт и изрыгают непереваренное зараженное мясо в море жизни. Ничего не подозревающие неверующие внизу вдруг оказываются осыпанными падающей мерзостью. Вместо спасательного круга на кричащих людей шлепается блевотина. Кто там кричит, моля спасти ему жизнь? Не миссис ли Кросс, которая сама еще подросток? Мать-убийца когда-то была беспокойной девицей. Она кричит, прося спасательный круг, но никто ее не слышит. Теперь вонь болезни уже прочно сидит в ноздрях безбожников, и они бегут от нее прочь. «Убирайтесь отсюда — и уносите вашего Бога с собой! Если Он с вами так поступает, то я не хочу иметь с Ним ничего общего!» Это уже не сон — это реальность. Большинство христиан неспособны прийти на помощь погибающему грешнику, потому что их качает и мотает свой собственный кошмар . Источник: "Время плача" Стивен Хилл (отрывок из книги)- глава 6 "Есть о чем плакать".