В современном западном обществе, где никого не принуждают ходить в церковь, духовные насильники нуждаются в добровольной «кооперации» своих жертв. В этой главе мы рассмотрим, почему некоторые люди добровольно подчиняются духовному насилию. В то же самое время мы получим понимание, почему другие становятся насильниками.
Это, конечно, большой вопрос. Нужная отдельная книга, чтобы достичь понимания. В попытке установить границы вокруг этой темы, я избрал в основном описать свои собственные переживания и наблюдения. Это помогает мне ограничить эту дискуссию, но отстраняет ряд других проблем. Некоторые читатели с их собственным опытом и своим глубоким убеждением будут удивлены, почему я обращаю внимание на один момент, а игнорирую другой. Другие же подумают, что я пропустил все самые важные моменты. Некоторые решат, что я плохо владею предметом и мне не стоило им заниматься вовсе. Так что позвольте мне повторить снова: то, что последует ниже, не является полноценным рассмотрением этого вопроса. Те убеждения, что я передаю, основаны на личном пасторском опыте и наблюдениях.
Какого рода люди привлекают лидеров насильников? По моему опыту, жертвы зачастую сами были готовы для таких взаимоотношений. То есть, что-то в их прошлом располагает их подчиняться манипулирующему и контролирующему стилю лидерства.
История Карен
История молодой матери одиночки, которая посещала нашу церковь непродолжительное время – это показательная иллюстрация того, как некоторые люди подходят и подготавливаются для подчинения авторитарному человеку. Карен пришла к нам с кучей эмоциональных и финансовых нужд. Мы помогли ей, поместив её в домашнюю группу, оплавит большинство её важных счетов и отремонтировав машину. Хотя она была благодарна, было ясно, что эта доброта чужда ей, а наша любовь и принятие причиняли ей дискомфорт.
Мои проповеди, которые главным образом фокусировались на Божьем принятии нас во Христе по благодати, также были проблематичны для Карен. Она сказала своему домашнему лидеру, что мои проповеди «несбалансированны» и не представляют «полной мудрости Божьей». В одно воскресенье после служения она остановила меня у двери и, трясясь от гнева, потребовала рассказать, почему я так «мягок с грехом». Она хотела, чтобы я проповедовал о «святости, посвящении и смерти для себя».
Я мягко ответил что-то типа: «Ну, ведь я же не всё рассказал в одной проповеди». При этом она отпрыгнула от меня и умчалась к двери и больше не вернулась.
Карен выросла в том, что мы бы назвали дисфункциональная и насилующая семья. Её отец пил, а мать была тиранической перфекционалисткой. Мать Карен требовала от неё недостижимые вещи, а затем наказывала её за неисполнение их. Её мать хотела, чтобы Карен имела «религиозные ценности», и потому послала её в местную церковь за моралистичным учением. В этой церкви Карен научилась чему-то, что предрасположило её к духовному насилию в будущем. Её пастор и учителя воскресной школы убедили её, что если она будет много работать ради «христианских» добродетелей, Бог благословит её. Карен, желая Божьего принятия и одобрения со стороны церкви, много работала. Она особенно отличилась в воскресной школе и заработала много «звёзд».
Несмотря на её усердие и искренние попытки, жизнь Карен не улучшилась, а ухудшилась. Отец стал пить ещё больше; суровость матери дошла до садисткой жестокости. Религиозные дела Карен не приносили обещанных благословений. Вместо мысли, что что-то не так в формуле «заработай-получи благословения» или что её религиозные лидеры ошибались, Карен решила, что это её недостатки и что она делает недостаточно много. Вместо того чтобы отступится, она поклялась делать ещё больше и работать ещё усерднее. Они привязалась к ошибочной надежде, что если она будет достаточно хороша, однажды Бог улыбнётся ей.
Если бы она поняла евангелие бесплатной Божьей благодати и то, что она принята Богом просто потому, что Иисус сделал её приемлемой, она могла бы и не иметь столько горя. В дальнейшем она могла бы избежать тиски духовного насилия. Её сомнения в себе вкупе с её концепцией о Боге как сердитом перфекционалисте, вели её от одной авторитарной церкви к другой, пока она искала путь сделать достаточно, чтобы достичь Божьего одобрения.
Фундаменталисткое религиозное образование Карен дало ей моральную убеждённость. Эта внутренняя убеждённость правильного и неправильного резко конфликтовало с грехом, в который она впала в подростковом возрасте. Нужда Карен в любви и принятии, которая не могла быть удовлетворена ни дома ни в церкви, имела практический ответ в сексуальных отношениях. В борьбе между человеческой нуждой и религиозной убеждённостью, человеческая нужда победила (что обычно и происходит).
Каждый раз, когда её эмоциональный недостаток заполнялся сексуальными отношениями, она чувствовала себе ещё более одинокой, постыдной и дефективной из-за греха. Она верила, что у Бога нет причин благословить её. Вместо того чтобы отступиться, она, подгоняемая чувством вины, стала предпринимать больше усилий в религиозных делах. Карен стала живым противоречием – как мой друг-консультант сказал, «ходячей гражданской войной». Она придерживалась религиозной активности и сексуального греха в одно и то же время. Пустота в религии привела её к утверждению в сексе, который вновь подталкивал её к религии, чтобы искупить её грех. В течение многих лет я имел общение с христианами (в основном служителями), которые оказались захваченными в такой же круг зависимости.
Карен забеременела в 16 лет и вышла замуж за отца ребёнка, которому было 18. Со временем он стал похож на её жестокого отца алкоголика. Когда он напился до опасного состояния, Карен забрала своих двух детей и уехала со Среднего Запада в южную Калифорнию. Там-то она и пришла в нашу церковь.
После краткого пребывания с нами, Карен начала посещать церковь в нашей области известную своим законничеством и авторитарным лидерским стилем. Карен почувствовала себя достаточно сильной, чтобы опять жить святой жизнью, и подумала, что со временем сможет быть хорошей для Бога. Церковный список можно/нельзя помогли ей встать на беличье колесо.
Мотивация стыдом
Есть много людей подобных Карен, которые стали убеждёнными в ранней жизни, что Бог – это деспотичный перфекционалист. Недостаток принятия дома и в церкви зачастую приводят их к религиозным делам – тому самому, что всегда требуют насилующие лидеры и церкви. Если их не коснётся евангелие радикальной благодати во Христе, они остаются чувствительны к религиозной манипуляции.
Иногда мотивация, основанная на стыде в религиозных делах, усиливается определённым грехом, реальным или воображаемым. Когда один из моих знакомых вырос, его родители и его церковь часто говорили ему, что он был предназначен для публичного служения или миссионерства. Когда он закончил колледж, он вместо этого пошел в бизнес. Хотя он был там весьма успешен, он продолжал бояться, что пропускает «Божью волю» для своей жизни. В результате чувство вины и стыда настолько овладели им, что он отдал церкви все деньги и служил во всех комитетах, в которых его приглашали. Его навязчивые религиозные дела подняли его отношение к христианскому служению до нереалистичного уровня. Его нужда искупить его воображаемый грех полностью совпадало с требованиями его авторитарной церкви. Вот так он попался на духовное насилие.
Я знаю известного христианского служителя, который много мастурбирует. Никто из его церкви или деноминации не знал об этом. Всё, что они видели – это человек, который никому не говорил «нет». Движимый стыдом, он тщетно пытался примириться со своей совестью, позволяя использовать себя днём и ночью, в зависимости от требования его церкви и деноминационных лидеров.
Те, кто пришел к вере, что Бог – это перфекционалисткий тиран, будут доступны для лидеров, которые призывают к религиозным делам как способ угождения Ему. Другие, кто страдает хроническим чувством вины и ищет утоления этого чувства вины через религиозные дела, являются потенциальными жертвами лидеров, которые будут манипулировать и контролировать их.
Неуверенный насильник
Я наблюдал два типа классических типов духовных насильников. Самый распространённый тип – это лидер, который не чувствует свою значительность и ищет значительности через достижения власти над другими. Он или она терзаются внутренними сомнениями и страхами. Этот человек мог быть раненым через духовное насилие в прошлом и мог забрать власть как форму самозащиты. Может и не быть сознательного желания ранить; ранение других является побочным продуктом запроса этой личности на желание «стать кем-то», в то же время, защищая себя.
Служителя, ищущие власть, пытаются компенсировать чувство внутренней слабости, что зачастую заставляет их наступать ногой на горло их подчинённым. Лидеры, которые в тайне считают себя неквалифицированными, часто обладают более жесткой рукой, чем те, кто чувствует себя уверенно. Некоторые имеют недостаток чувства независимости; их насильственная тактика может произрастать под побуждением супруги, друзей или деноминационных лидеров.
Лидер церкви привлекателен таким нуждающимся людям из-за власти, которая предоставлена им. Должность лидера покоится на власти «мужа (или жены) Божьего». Престиж служителя сильно исказился в западной культуре, но по-прежнему значителен во многих кругах. Без всякой оккупации (за исключением военных), человек может приехать в город и тот час достичь значительного влияния над большим числом людей. Кафедра позволяет проповедникам иметь неразделённое внимание неделя за неделей без перерыва или трудностей. Несмотря на вторичную власть кафедры, пастора имеют власть над другими через свою роль как духовных советников, наставников, администраторов и исполнительных директоров. Они также могут контролировать значительные суммы денег. Не удивительно, что некоторые становятся церковными автократами.
Когда такой человек со властью является также очень ранимым, со страхом ошибиться или с трудом контролирующий эмоции, он или она могут представлять опасность. Ирония в том, и это хорошо известно среди консультантов, что насильники сами пострадали от того же, что они делают сами. Некоторые, подобно Карен, в ответ на свой ужасный детский опыт, притягиваться к людям, которые сами имели подобным опыт насилия. Люди же, с подобным опытом, могут реагировать на это сближение, защищая себя от возможного насилия, избрав роль контролёра. Поскольку насилующие отношения – это всё, что они знают, они продолжают тот же тип отношений, но в другой роли.
Мой друг является директором большой группы христианских консультантов. Его сотрудники из более тридцати консультантов встречаются с сотнями клиентов из десятков церквей каждый год. Он рассказывает, что его группе консультантов легко вычислить церкви, которые духовно манипулируют людьми. Раз в неделю все сотрудники собираются на совещание, где рассказывают о клиентах, пришедших на прошлой неделе. <…>. За многие же годы стало видно, что самые законнические, авторитарные и контролирующие церкви производят обилие проблемных людей. Была замечено, что проблемных людей зачастую тянет к церквям, которые обостряют их эмоциональные проблемы.
Мой друг также рассказал мне, что пастора этих насилующих церквей часто приходят к нему за помощью. Он впечатлён тем фактом, что насильники обычно сами борются с теми же внутренними конфликтами, что и у тех, кого они ранят. Порочный круг в действии: «раненные люди ранят людей». Раненные люди в позиции власти часто используют власть, чтобы контролировать и манипулировать тех, от кого они чувствуют угрозу. Они делают это, чтобы создать чувство порядка и личной безопасности.
Я помню, как несколько лет назад я имел искушение оказаться в такой же ситуации. Я служил в большой церкви как пастор. Община имела хорошее основание и по традиции контролировалась советом старейшин. Старейшины и я имели разные взгляды по многим пунктам, включая подход к служению и правила, которые были важны мне. Мне казалось, что они противятся моим попыткам вести церковь. (Опять же, ясно, что духовное насилие не всегда исходит от пастора. Оно может исходить от любого, кто имеет власть). Я бы не сказал, что отношение старейшин ко мне или их управление церковью было крайне насилующим, но определённо оно было с давлением.
После одной подобной встречи на совете старейшин я поклялся, что никогда не встану под контроль таких людей. Будь я более ранен или имей я больше ресурсов, я бы оставил свой пост и нашел бы группу, где я смог функционировать больше как диктатор. К счастью, моё следующее назначение дало мне больше свободы и группа старейшин разделяла со мной ту же философию служений. Та клятва никогда не была исполнена.
