ГЛАВА 9.

Мы снова увидим ее уже не дитем:

Ибо, когда с диким восторгом 

Снова заключим ее в свои объятия

Она будет не ребенком,

Но красивой девушкой, в отцовском особняке,

Облаченная в божью благодать,

И прекрасная во всей ее раскрывшейся душе,

Которую мы увидим на ее лице.

                                            В. Генри Лонгфелло

На следующий день, когда мой брат находился вдали по важному заданию, я начала в одиночку искать, не смогу ли я найти дорогих юных друзей – тех, кого я увидела быстрым мимолетным взглядом накануне. Я знала, что все вещи были расставлены правильно в этом счастливом мире, и что, рано или поздно, я найду их снова; но надеялась, что это может произойти очень скоро. Я вспомнила свет счастья на их свежих юных лицах, когда они встретили возлюбленного Господа, и я стремилась поговорить с ними об их жизни, день за днем. Потом от мысли о них я опять перешла к воспоминаниям о моем благословенном разговоре с Ним, эти мысли так поглотили меня, что я стала рассеянна к прекрасному миру вокруг меня. Вдруг я услышала, как кто-то сказал:

- Несомненно, это госпожа Спринджер! -  и взглянув, я увидела на расстоянии нескольких шагов Марию Бейтс, внимательно разглядывающую меня. Я радостно воскликнула:

- Моя драгоценная Машенька!

Она подлетела ко мне и заключила меня в свои объятия, ласково притянув мою голову себе на плечо, как в прежние времена, едва не рыдая от великой радости.

- Дорогая, дорогая Ребекка! Как я рада, как рада, встретить тебе здесь. Я едва могла дождаться, чтобы увидеть тебя!

- Как ты узнала, что я здесь, Машенька?

- Господь сказал мне, - ответила она тихо, - Майя уже рассказала мне, и мы были на пути, чтобы найти тебя, когда мы встретили Его, и Он сказал, Он только что оставил тебя. Тогда мы поняли, что нам придется немного подождать, - сказала она с благоговением.

Как затрепетало мое сердце! Он думал обо мне, Он говорил обо мне, после того, как мы расстались! Я стремилась расспросить ее, что Он сказал, но не посмела. Как будто, отвечая на мои мысли, она продолжила:

- Он говорил так нежно о тебе, и сказал, что мы должны проводить с тобой много времени. Майя сегодня работает, и так как она уже видела тебя один раз, я пришла одна. Она, может быть, будет здесь чуть позже. Могу ли я остаться с тобой на долгое время? Так много всего, что нужно рассказать, и так много, о чем спросить!

- Конечно, можешь! Я как раз отправилась на поиски тебя, когда ты меня встретила. Пойдем, милое дитя, давай сразу же вернемся домой.

Так, держась друг за друга, мы направились к моему дому.

- Что рассказать тебе в первую очередь? - спросила я.

- Все, о близких – о каждом индивидуально из нашей любимой семьи. Начни с моей драгоценной матери с разбитым сердцем, - здесь ее голос слегка дрогнул, но она вскоре продолжила, - Я с ней часто, но ее большое, и я, боюсь, безутешное, горе, не дает мне успокоить ее тем же утешением, какое я давно имею здесь. Если бы только она могла бы провести один час со мной здесь, могла знать Божью мудрость и любовь, как мы знаем ее, туча ушла бы из ее жизни! Она бы увидела, что две жизни, в конце концов, это всего лишь одна.

- Да, милая, - ответила я, - Я всегда призывала ее думать об этом именно так и доверять безоговорочно Папиной мягкой заботе и никогда не убывающей любви; но нам трудно это увидеть за одинокими каменными плитами и опустевшими креслами. Тем не менее, я верю, она начинает смутно понимать утешение, которое ты так желаешь ей передать.

- Ах, если бы она только знала, что я нуждаюсь сейчас только в том, чтобы мое счастье было полным! Мы не можем скорбеть здесь, как делали это на земле, потому что мы познали, что воля Отца всегда благая и мудрая, но, может, даже небо никогда не будет полным для меня, пока я знаю, что моя драгоценная мама забыла о многих редких своих благословениях, просто потому что я не могу быть с ней, во плоти, чтобы поделиться ими. Существует мой отец, и мальчики, я все еще по-прежнему ее, так же как они! Я часто сижу со всеми ними, держа ее руку в моей, или обняв ее – мою дорогую мамочку! Почему она должна видеть меня, чтобы признать это? Но это ропот, не так ли? Когда-нибудь она будет знать все - мы должны быть терпеливы.

Пока мы медленно ходили, беседуя о земной жизни, все еще во многих аспектах так дорогих для нас, она задавала нетерпеливые вопросы, я отвечала, как могла, мы увидели группу из четырех человек, трех женщин и мужчину, стоящих под деревьями немного в стороне от нас. Мужчина стоял спиной к нам, но мы тотчас узнали в нем Господа. Женщины были все незнакомы, и одна из них, казалось, только что пришла. Спаситель держал ее за руку, в то время, пока разговаривал с ней, все остальные с жаждой слушали Его слова. Мы молча посмотрели на группу и медленно последовали мимо, не надеясь, что Он нас примет в такое время, но, как только мы оказались напротив них, «Господь, обратившись, взглянул на» нас. Он не говорил, - но, о, что за взгляд! Настолько полон благости, поддержки и одобрения. Он возвысил нас, он возродил нас, он ободрил и воодушевил нас; и, когда мы подошли, Господь пожал наши руки, и восторг переполнил наши сердца.  

Мы закончили нашу прогулку в молчании, и сели на мраморную ступеньку в тени нависающих деревьев. Милая девочка уютно устроилась напротив меня, и положила свою голову на мое плечо, в то время как я отдыхала, прижавшись к ней щекой. Через некоторое время я шепнула, наполовину сама себе:

- Что за взгляд!

Мгновенно она подняла голову и, посмотрев на меня, горячо сказала:

- Ты тоже так думаешь? Я была уверена, что ты тоже так думаешь. Это просто всегда так.

Если Он слишком занят, чтобы поговорить с тобой в это время, Он просто смотрит на тебя, и это, как будто Он говорил долго, пока был с тобой. Разве это не замечательно! Почему, почему бы нам не знать Его на земле, как мы знаем Его здесь? "

- Как долго ты была здесь, перед тем, как повстречала Его? - спросила я.

- О, это удивительно! Он был первым, Кого я увидела после того, как покинула тело. Я чувствовала смущение, когда я впервые поняла, что свободна, и пришла в замешательство. Потом я увидела, что Он стоял рядом со мной, с этим самым взглядом на Его лице. Сначала я почувствовала робость и слегка испугалась. Потом Он протянул ко мне руку и мягко сказал:

-  Мое дитя, я пришел заботиться о тебе, доверься Мне, не бойся. Тогда я знала Его, и тотчас все страхи покинули меня, и я вцепилась в Него, как если бы Он был одним из моих братьев. Он много не говорил мне, но каким-то образом я чувствовала, что Он понимает все мои мысли. Минуту спустя я спросила:

- Не могу ли я остаться на некоторое время с мамой? Ее сердце разбито.

- Да, дорогое дитя, настолько долго, насколько ты пожелаешь, - ответил Он сочувственно.

- Ты тоже останешься? - спросила я, так как уже чувствовала, что не выдержу, если Он оставит меня.

Он выглядел очень довольным, как будто был восхищен моими мыслями, и ответил:

- Да, я никогда не покину тебя, до тех пор, пока ты не будешь готова сопровождать Меня.

Потом я пошла к маме и обняла ее, и вскоре Господь тоже пришел и прошептал слова ей слова утешения, но я не уверен, что она признала наше присутствие, хотя думаю, что она стала более спокойной от моих утешений.

Мы остались до тех пор, пока все не закончилось. Я никогда не покидала маму ни на миг, за исключением того, что дважды я уходила в комнату к бедному маленькому больному Хэлсу, когда он был на короткое время один. Я всегда чувствовала, что он признавал мое присутствие больше, чем кто-либо из них, он лежал так спокойно, когда я разговаривала с ним. Казалось, он прислушивался. Когда они собрались в последний раз вокруг моего гроба, мне казалось, я должна говорить, я должна показать себя им! Могут ли они на мгновение увидеть меня живую, стоящую спокойно среди них, могут ли они навсегда обратиться от бездыханного тела, которое они набальзамировали и нарядили для могилы. Они могли бы знать, что меня там не было. Но они не будут признавать правду. Под конец я попросила Господа, чтобы Он разрешил мне показаться им, но он сказал:

- На это нет воли Отца.

После этого я согласилась полностью с волей Отца, и в скором времени после этого он принес меня сюда на руках. И что это за благословенная жизнь!

Я могу дать лишь краткое изложение нашей беседы в тот первый счастливый день. Это слишком священно, чтобы пристально разглядывать это любопытными глазами. Мы беседовали до золотого заката, и мы смотрели на маленьких птичек, гнездившихся в виноградных лозах, а также слышали издалека торжественные радостные ангельских хоровых песен, и присоединили наши голоса к гимну хвалы. Позже мы пришли в мою комнату и легли на диван для отдыха; последние слова, которые я услышала, прежде чем погрузиться в небесный блаженный сон, был ласковый шепот:

- Дорогая, дорогая, я так рада и счастлива, что ты здесь! 

Меня не раз спрашивали: «Есть ли там ночь?». Безусловно, нет! То, что, за неимением лучшего обозначения, мы можем назвать «день», было наполнено славным сияньем, радостным золотым светом, который был повсюду. Нет слова на земном языке, которое может описать эту чудесную славу. Она затопила небо, она преломлялась и отражалась в воде, она заполняла все небо радостью и все сердца песней. После периода, гораздо большего, чем наш самый длинный земной день, это слава сгущалась и становилась более нежной до тех пор, пока она не становилась яркими сумерками, полными мира. Дети прекращали свои игры под деревьями, маленькие птицы укрывались в гнездышках среди виноградных лоз, и все, кто был занят различными делами в течение всего дня, успокаивался. Но нет никакой тьмы, ни даже тени сумрака, только успокоительный смягчающий свет… (продолжение следует).