Иван Лещук - ЕПИСКОП ОТВЕРЖЕННЫХ По роману Виктора Гюго «Отверженные»
«Путь на вершину – это восхождение на Голгофу, а не на пьедестал. И чем выше вершина тем тяжелее крест...». Я встретил это высказывание в одной из книг, читая о карьерах и падениях, почестях и отвержении, бескорыстных священниках и современных «гуру», смиренном служении и культе личности. Если сказанное «берет за живое», если при этом горит сердце - значит, сказано так, как надо. И я размышлял о духовном подвижничестве и освящении, о чистом и верном служении, честном и простом образе жизни. Анализировал свою жизнь. Думал о нашем христианстве и о нас – священниках Бога Всевышнего, не только в церкви, но и на уровне «прихода» своей семьи, собственной души. И где-то в глубине моего сознания всплыли строки из стихотворения Александра Пушкина «Пророк»: «Исполнись волею Моей, и, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей». Желанный гость Глубоко духовный по замыслу роман Виктора Гюго «Отверженные» является шедевром мировой литературы. Его нравственное влияние неоспоримо. С первых же строк романа читатель погружается в атмосферу животворной любви. Идея прощения и милосердия, торжества добра над злом и света над тьмой, идея спасения отверженных – красной нитью проходят через весь сюжет. Среди отверженных, оказавшихся на дне общества, и Жан Вальжан, осужденный на 19 лет каторги за то, что украл хлеб для своей голодающей семьи, и маленькая сирота-замарашка Козетта, и дитя парижских улиц Гаврош... Но есть еще один яркий образ в романе Виктора Гюго, который заслуживает пристального внимания. В первой части «Отверженных» писатель рассказал трогательную историю жизни и служения необычного священника - может быть, даже несколько странного, с точки зрения современного менталитета. Речь идет о старике лет семидесяти пяти, по имени Мириэль. Местные бедняки, руководимые любовью к своему епископу, из всех его имен бессознательно выбрали то, которое показалось им наиболее исполненным смысла. Они называли его не иначе, как монсеньор Бьенвеню, что в переводе с французского означает «желанный гость». Сам Мириэль называл себя по другому - бывший грешник. «День епископа был до краев полон добрых мыслей, добрых слов и добрых поступков» Вчитываясь в гениальные строки знаменитого писателя, поражаешься, насколько по-евангельски, глубоко и ясно, показаны духовные качества истинного епископа-слуги, героя веры своей эпохи. В наши дни психологи и консультанты по менеджменту затрачивают огромные усилия, чтобы открыть миру влиятельных и авторитетных лидеров. Христиане разрабатывают собственные модели лидерства. Но авторитет и зрелость «епископа отверженных» не являлись результатом только научения и опыта. Его лидерские качества были глубоко духовными по своей сущности, поэтому выглядели естественными, исходили изнутри, из сердца. Никакого искусства, ничего показного и театрального. Епископ не напрягался, чтобы изобразить праведника. Он им был. Духовный пилигрим, Мириэль смиренно шел по следам Спасителя, по следам Христа, пришедшего не для того, «чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Марка 10:45). Как и Христос, он «явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Иоан. 13:1). Виктор Гюго пишет, что «молитва, богослужения, милостыня, утешение скорбящих, возделывание уголка земли, братское милосердие, воздержанность, гостеприимство, самоотречение, упование на Бога, наука и труд заполняли все дни его жизни. Именно заполняли, ибо день епископа был до краев полон добрых мыслей, добрых слов и добрых поступков». Эти простые строки заставляют нас задуматься о том, как мы живем. Что или кто заполняет мою личную жизнь? Чем я «живу и двигаюсь»? Есть ли у меня ясная мечта, к которой я стремлюсь так, что стоит за это всю жизнь? К сожалению, современные люди осуетились настолько, что им и дышать некогда. В аллегорическом произведении «Путешествие пилигрима» Джон Буньян очень ярко изобразил «ярмарку суеты», на которой «круглый год шла торговля всевозможными предметами суеты. Купить там можно все: дома, имения, фирмы, ремесла, должности, почести, титулы, чины, звания, страны, царства, страсти, удовольствия и всякого рода плотские наслаждения... Выбор серебра, золота, жемчуга, дорогих каменьев огромен! На этой ярмарке толпами бродят во всякое время фигляры, шулеры, картежники и бродячие артисты, безумцы, плуты и мошенники всякого рода. Круглосуточно можно созерцать всевозможные зрелища...» Но не только зрелища, жажда наживы и суетный материализм завладели мышлением современного человека. Праздность, незанятость и леность – это также пороки души. Люди проводят дни «в гордости, пресыщении и праздности», «руки бедного и нищего не поддерживают» (Иез. 16:48-50). Но «кто разумеет делать добро и не делает, тому грех» (Иак. 4:17). Нередко даже внешний вид, «выражение лиц их свидетельствует против них» (Ис. 3:9); «на работе человеческой нет их... От того гордость, как ожерелье, обложила их, и дерзость, как наряд, одевает их... бродят помыслы в сердце, над всем издеваются... говорят свысока...» (Псал. 72:1-9). Честь, стыд и приличие стали проявлением слабости и наивности, ушли в историю. Современные люди разучились краснеть – и когда воруют, и когда лгут... Крутятся, как белка в колесе, - порочный круг социальной системы. Но это - не жизнь. Это существование с мрачными перспективами в вечности. «Дверь священника должна быть всегда отперта» Епископ отверженных был добрым человеком и нес эту доброту ближним каждый день. Он устраивает больницу для бедных в своем дворце, раздает жалованье нищим и обездоленным, ходит пешком, носит потертую рясу, питается хлебом и молоком, сам возделывает свой сад; на дверях его дома нет запоров, днем и ночью стучится в них богач и бедняк, чтобы оставить или принять милостыню. Краткие заметки, написанные им на полях Библии, поясняют суть его служения: «Дверь врача никогда не должна запираться, дверь священника должна быть всегда отперта». Епископ стал своеобразной «тихой пристанью», «духовной родиной» для своих овец. Относясь к людям с теплотой и заботой, он лечил их душевные раны, утолял боль сердца и устранял отчужденность. «Он благословлял, и его благословляли» «Каждый мог в любое время дня и ночи позвать епископа Мириэля к изголовью больного или умирающего. Он понимал, что это и есть важнейшая его обязанность и важнейший его труд. Осиротевшим семьям не приходилось просить его, он являлся к ним сам. Он целыми часами молча просиживал рядом с мужем, потерявшим любимую жену, или с матерью, потерявшей ребенка. Но, зная, когда надо молчать, он знал также, когда надо говорить. О чудесный утешитель! Он не стремился изгладить скорбь забвением, напротив, он старался углубить и просветлить ее надеждой… Всюду, где бы он ни появлялся, наступал праздник. Казалось, он приносил с собою свет и тепло. Дети и старики выходили на порог навстречу епископу, словно навстречу солнцу. Он благословлял, и его благословляли. Каждому, кто нуждался в чем либо, указывали на его дом... Время от времени он останавливался, беседовал с мальчиками и девочками и улыбался матерям… Пока у него были деньги, он посещал бедных, когда деньги иссякали, он посещал богатых». Виктор Гюго показывает образ епископа, который «не плыл по течению», но, как Моисей, жил внутренней верой и, «как бы видя Невидимого, был тверд» (Евр. 11:27) и постоянен в бескорыстном служении людям. Герой романа «Отверженные» следовал по «узкому пути» за Спасителем, Который пришел, чтобы «взыскать и спасти погибшее» (Луки 19:10), Который принял образ раба, чтобы «благовествовать нищим… исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу» (Луки 4:18).
К сожалению, история знает не только епископов-праведников. В «Церковной истории» Евсевия Памфила описан, фактически, антипод епископа «Отверженных». Речь идет о священнике Павле Малхионе. «Веру он считает средством для наживы. Он высокомерен и горделив, получает мирские звания... красуется на площадях, выказывает презрение к окружающим... Церковные собрания он превратил в диковинные представления; гоняясь за славой, поражает воображение и потрясает чистые души... Ему нужно иметь людей в полной зависимости...» Когда священник Мириэль впервые прибыл в город, где ему предстояло управлять епархией, «его с почестями водворили в епископском дворце… и город стал ждать, как он проявит себя на деле». «Дворец представлял собой огромное, прекрасное каменное здание… Это был поистине княжеский дворец. Все здесь имело величественный вид: и апартаменты епископа, и гостиные, и парадные покои, и обширный двор со сводчатыми галереями в старинном флорентийском вкусе, и сады с великолепными деревьями…» Епископский дворец примыкал к больнице. Больница же «помещалась в тесном, низеньком двухэтажном доме, при котором был небольшой садик». Через три дня, епископ не просто удивил своих наблюдателей, он их шокировал - все 26 больных из тесного домика были переведены в епископский дворец. Епископ же ...занял больничный домик. Но это было только началом. Мириэль не имел личного состояния, поскольку его семья была разорена во время революции. Как руководитель епархии, он получил от государства содержание в 15 тысяч ливров. Так вот, перебравшись в больницу, он в тот же день, раз и навсегда, распределил 14 тысяч ливров на помощь бедным, миссионерам, лазаретам, духовным учебным заведениям, обществам призрения сирот, благотворительным обществам по работе с заключенными и подобные нужды. Себе же, на личные расходы, он оставил лишь тысячу! А когда он получил дополнительные деньги (3000 ливров) на содержание городского экипажа и поездки по епархии, то и эта сумма также ушла на помощь отверженным. При этом, как не без тонкой иронии отмечает писатель, «епископ ревностно взимал деньги с богатых, но все до последнего гроша отдавал бедным». Окружающие видели честность и бескорыстность своего священника. Ему стали доверять финансы. Причем епископу не было необходимости изобретать методы убеждения в важности пожертвований и десятин. Епископ жил по закону свободы, по закону совершенному (Иак. 1:25), понимая силу благодатного, доброхотного (от всего сердца) жертвования (2 Кор. 9:7). Он знал, что расположение сердца, отсутствие огорчения и принуждения – самая сильная почва для роста милосердия. Поэтому он не фокусировался на финансах, но своей жизнью и служением показывал пример, мотивировал жертвовать других. Он поставил акцент на человеке, личности, на внутренних побуждениях и вечных целях. Он понимал, что чистая, духовно преображенная и свободная от вещизма и сребролюбия личность – «не утаит из цены», не солжет Святому Духу (Деян. 2:3). Именно поэтому пожертвования стали стекаться к нему со всех сторон. «Как имущие, так и неимущие - все стучались в двери Мириэля; одни приходили за милостыней, другие приносили ее. Не прошло и года, как епископ сделался казначеем всех благотворителей и кассиром всех нуждающихся. Значительные суммы проходили через его руки, но ничто не могло заставить его изменить свой образ жизни и позволить себе хотя бы малейшее излишество сверх необходимого. Напротив. Так как всегда больше нужды внизу, чем братского милосердия наверху, то, можно сказать, все раздавалось еще до того, как получалось, - так исчезает вода в сухой земле», - отмечает Виктор Гюго. «Сколько бы ни получал епископ, ему всегда не хватало. И он грабил самого себя» Он также радовался, что и другие «грабят» себя. Ведь в свете учения о благодати особенно ценно все то, что в духе свободы и любви. Поэтому и десятина (и тридцатина!) может стать благословением, если она по свободному изволению, от чистого сердца, без нажима. Ведь, хорошо известно, что все, что в духе свободы, - нелегко. Намного проще, когда назначают цену. Когда же о цене молчат, начинается внутренняя борьба. И именно здесь сокрыт момент истины. Вот здесь и испытывается наше христианство, щедрость или скупость, духовность или мелочность. Как замечено, то, что у нас хорошо с видимой стороны, с невидимой часто испорчено эгоизмом, отсутствием любви. «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13:3), - учит Библия. Господь учил творить милостыню втайне (Матф. 6:3-4), чтобы в нас не развивалось чувство удовлетворения от человеческих похвал. Господь знает цену тайной, внутренней радости. Большое счастье жертвовать от сердца, так, чтобы никто даже не знал, чтобы левая рука «не знала», что делает правая. Жить честно и искренно – большое духовное удовольствие и свобода духа – полет духа! «Чистота была единственной роскошью, которую допускал епископ» Невозможно остаться равнодушным, читая о самоотверженном и скромном образе жизни этого слуги Бога и народа. На фоне показной роскоши некоторых современных пасторов – образ священника отверженных сияет, как светило в мире. «Чистота была единственной роскошью, которую допускал епископ», - отмечает Виктор Гюго. Это трогает до глубины души. Это мотивирует нас, живущих в эпоху погони за удовольствиями, в век материализма и вещизма, что-то менять в своей жизни, что-то отдать ближнему - тому, кто в нужде, кто не имеет ничего. «...У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Луки 3:11) - это ответ Иоанна Крестителя тем, кто спрашивал «что нам делать?».
Ощущение счастья и настоящая «жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Луки 12:15), и надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35). Другими словами, истинная духовность это, прежде всего преодоление материальности и сосредоточенности на себе, на собственном благополучии, на своем авторитете. Духовность – это преодоление эгоцентризма, это поиск не столько личного комфорта и удовольствий, сколько щедрая жертва другому, направленность на ближнего. Щедрость, сострадание, милосердие – вот то, что делает человека духовным. Во всем – мера и баланс, и никакой алчности, никаких излишеств – ни в пище, ни в питии, ни в одежде, ни в развлечениях, ни в заботах житейских... К сожалению, библейское учение о благочестии и воздержании привлекает сегодня немногих. Больше интересуются законами и секретами успеха и процветания. Прав был блаженный Августин, сказавший: «Ты создал нас для Себя, и наши сердца мятутся, пока не успокоятся в Тебе». Не одним хлебом живет человек - это правда. Как правда и то, что современный человек занимается накоплением, накоплением и накоплением. Теряет нередко совесть и вечные ценности, обманывает государство и наживается на простодушных ближних, спекулирует даже фондами милосердия. «Мы теряем Царство Небесное из-за незначительных вещей», - писал Франциск Ассизский. И чтобы не лишиться этого Царства, мы должны сознательно подавлять в себе склонность к накопительству и стремление обладать все большими материальными благами, если они мешают нам войти в Его присутствие.
«Пир во время чумы» - так называется одна из «Маленьких трагедий» А.Пушкина. В идиоматическом смысле – это разгульное веселье на фоне общего бедствия, которое, несомненно, затронет легкомысленных пирующих. В наше сознание вселили призрачную «американскую мечту». Мы заразились духом материализма и забыли о ближних, о сладости жизни в перспективе вечности, у Его ног. Мы часто надеваем маску напускного счастья, пытаясь «не потерять лицо» друг перед другом. А внутри боль и горечь... Мы забыли, что грусть – не порок, что постоянная улыбка отнюдь не свидетельствует об эмоциональной зрелости. На все – своя причина… Ведь и печаль ради Бога может привести к покаянию. Иногда и при смехе болит сердце, и радость бывает со слезами на глазах. Жизнь – многолика. Наш бич - не голод и война, нас уничтожает духовный хаос, потребительство и вседозволенность.
Продолжение следует... Кому не терпится прочесть сразу всю статью здесь
0
