Вы когда-нибудь попадали в сердце грозы? Мне доводилось. А начиналось все очень мило: с мелкого дождика и нежного ветерка. Такая погода убаюкивала, благо – дело было к ночи. Но, через час спать уже не хотелось никому. Молнии, практически сливаясь с громом, «били» с такой мощью и частотой, что бесполезно было зажмуриваться и затыкать уши. Сильно хотелось жить. И тогда я впервые посочувствовал тем, кто перенес бомбежку. После той бурной ночки, слово «гроза» уже не вызывало у меня романтических ассоциаций.
Что-то подобное произошло на горе Синай, в день, когда на нее сошел Бог. Молнии и громы. Огонь и облако густого дыма, землетрясение и оглушительный рев ангельской трубы. И люди – полные ужаса от осознания собственной греховности. Неудивительно, что народ охватил мандраж. Огромную толпу евреев просто колотило от страха. Что называется, било крупной дрожью. Возможно, тогда родилась поговорка: «кто увидел Яхве, тот не жилец».
И хотя с тех пор прошли тысячелетия, я с опаской смотрел на стерильного Бога из «Откровения» Иоанна. Наблюдал издалека, так сказать – на безопасном расстоянии. Ведь там, у престола – и молнии, и громы, и радуга. Да еще странное стеклянное море и диковинные животные. В общем: не влезай – убьет!
Но вдруг я заметил, что у сидящего на престоле Бога – человеческое лицо. И присмотревшись, понял, что это лицо Иисуса из Назарета. Того Иисуса, что умер на кресте. И в долю секунды Его святая кровь перенесла меня из греха в объятия Небесного Отца. Я ожил в Его любви. И теперь, трон – мое любимое место пребывания. А Небеса – дом, где потихоньку осваиваюсь. Посему, да будет слава и честь Ему, Кто «будучи образом Божьим» принял образ человеческий, чтобы спасти нас от грехов! Тому, Кто сделал Бога для нас безопасным и родным!
Посему, да будет слава и честь Ему, Кто «будучи образом Божьим» принял образ человеческий, чтобы спасти нас от грехов! Тому, Кто сделал Бога для нас безопасным и родным! Аминь.
Вы когда-нибудь попадали в сердце грозы? Мне доводилось. А начиналось все очень мило: с мелкого дождика и нежного ветерка. Такая погода убаюкивала, благо – дело было к ночи. Но, через час спать уже не хотелось никому. Молнии, практически сливаясь с громом, «били» с такой мощью и частотой, что бесполезно было зажмуриваться и затыкать уши. Сильно хотелось жить. И тогда я впервые посочувствовал тем, кто перенес бомбежку. После той бурной ночки, слово «гроза» уже не вызывало у меня романтических ассоциаций. 
0
