Преподобный Элвуд Скотт. (Сокращенная версия).
Глава двадцать первая
Десятый визит - продолжение
На небесах нет расовых предрассудков
По окончании великого созыва мама подошла ко мне и сказала:
- Сын, ты заметил, что на небесах нет никаких расовых предрассудков?
- Нет различия рас, мама?
- Отличия есть, но нет ущерба от их расы. Тела, которые у нас были на земле, теперь не отличаются друг от друга таким же образом. Все души здесь безупречной белизны и их одежда тоже. Независимо от физического состояния на земле, мы все здесь одна семья. Дети одного Отца. Ты заметил вон там группу певцов?
- Да, мама.
- Они все были цветными людьми в Америке, - сказала она, - некоторые из них много страдали, как рабы, от их прежних хозяев. Давай сейчас подойдем и поговорим с ними.
Мы так и сделали. К моему большому удивлению, я быстро узнал одного из них. Мы стояли лицом к лицу, но какое-то мгновение я сомневался, а потом сказал:
- Это ты, Растус?
- Ах, - сказал он, - Это я, а кто ты?
Я сказал:
- Посмотри еще раз.
Он пригляделся и начал улыбаться:
- Я знаю, ты, г-н Соди, ты однажды проповедовал нам, цветным людям, на борту судна, на Северном море, - и с этими словами он подал мне руку.
Я знал, что он в предыдущие годы работал на своего старого хозяина в странах Юга. Он был очень черный и очень невежественный, но теперь его лицо блестело с яркостью неба, а одежда была идеальной белизны.
- Я так рад встретиться с тобой, - сказал он.
- Взаимно, - ответил я, - но ты так изменился.
- На небесах нет черных лиц? - задал я вопрос.
- Ах, - сказал он,- мы здесь все белые и в совершенном образе Господа.
Я спросил, что подумал его старый хозяин, когда узнал о великом повышении, в которое тот пришел.
- Мой хозяин, - ответил он, - боюсь, находится не здесь. Я никогда не видел его с тех пор, как я сбежал от него и отправился в Северную Россию на судне, которое ты видел. Телесные наказания были тяжелыми, и я понял, что он никогда не даст мне подняться вверх. Итак, на судне было много хлопковых кип. Я прятался под ними до тех пор, пока судно не вышло в море. Я перестал скрываться из-за голода и жажды. Они часто угрожали выбросить меня в море, подобно Ионе, но пощадили мою жизнь, и я бежал в Россию. Я никогда не видел его в небесном мире. Я прошел взад и вперед среди этих бесчисленных множеств искупленных и был в очень многих районах города, но я не встретил его. Боюсь, что он не здесь. Он, бывало, участвовал в церкви и говорил хорошее вероисповедание по воскресеньям, но в течение недели он был нечестивым и грубым по отношению к своим детям и еще хуже к нам, его рабам. Я глубоко чувствовал, что это безумие - служить один день из семи Господу и шесть – дьяволу. Тысячи напрасно стараются служить двум господам, показывая себя хорошими по воскресеньям и давая дьяволу управлять весь остаток недели. Ах, я был очень бедным в мире; моя хижина была без окон, на полу не было ковра, на стене ни одной картины, у нас даже не было двора.
Но здесь у меня есть все; каждая вещь, которую я вижу, моя. И все рядом, и еще это принадлежит всем людям так же, как и мне. Я просто иду, где мне нравится, вверх и вниз по улицам, по длинным дорогам, выезжаю из ворот города в благословенных Божьих колесницах, чтобы посетить бесконечные регионы рая, и Господь Иисус дал мне свободу, сказав: «Ходи повсюду, где хочешь, и ешь от каждого дерева, которое тебе понравится . Взбирайся на горы и спускайся в долины и вдоль рек и омывай свою душу в солнечном сиянии Агнца, который является светом всего небесного города и рая".
- Ну, Растус, - сказал я ему, - я очень рад встретиться с тобой здесь, и увидеть, как Бог поднял тебя из праха и навозной кучи и сделал из тебя князя среди Его святых.
- Действительно, я еще больше рад, что породнился. Я объект Его благодати, и ты - свидетель. Но когда ты прибыл в город?
- Это, - ответил я, - мой первый визит в рай после того, как я был в городе в течение очень короткого времени. Я только начал видеть мое наследство.
- Ну, - сказал он, - ты никогда не устанешь наблюдать великие тайны вечного города. Твое сердце никогда не съежится вновь под холодными ветрами греховного мира, но оно будет взволновано высочайшими эмоциями хвалы. Видишь эту арфу (он отвязал ее от пояса и начал проверять струны). Я ее настроил, подготовив для времени прославления Господа Иисуса. Ах, если бы я только когда-нибудь мог встретить моего старого земного хозяина, идущего по улице; тогда ангелам пришлось бы сделать мне замечание, сказав: «Ты играешь так громко, что беспокоишь детское собрание на четвертом авеню». Но боюсь, что я никогда не встречу его, потому что Бог говорит: не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни. Он развращал женщин, работающих на плантации, и приводил к этому других, а также совершал другие аморальные мерзости; и этому не было конца, и потом он скрывал все это и делал вид, что он святой, по воскресеньям. Ох, боюсь, его безнадежный плач никогда не достигнет трона. И все же, может, когда-нибудь один из ангелов придет ко мне, говоря: «У меня есть хорошая новость для тебя - старый хозяин, наконец, искренне покаялся и омылся слезами и Словом». Тогда моя арфа заиграла бы на самой высокой ноте, до тех пор, пока ангел бы не сказал: «Растус, тебе лучше понизить звук, потому что он на расстоянии одного шага от прокаженного до коронования, и ему потребуется семь раз окунуться в Иордане, чтобы очиститься».
- Хорошо, Растус, - сказал я, - а как насчет остальных рабов, многие из них здесь, на небесах?
- Ах, - сказал он, - уважаемый г-н Соди, думаю, что ты не узнал их, поскольку они надели сияющие одежды и отложили черные. Здесь их множество, и они поют в хоре с более экцентричными людьми, и их голоса часто звучат громче. Конечно, здесь не все, по разным причинам.
Многие из них были большие лицемеры, как и хозяин. Некоторые были полны страха, некоторые неверующие, и некоторые из них блудники и лжецы. И Господь говорит, что участь их всех в озере горящем огнем и серою. Если бы я только мог вернуться назад и увидеть их еще раз, я бы взял эту арфу и показал им эту мантию, и целую корзину фруктов. Они, возможно, поверили бы мне, хотя они не поверили Моисею и пророкам.
- Ну, Растус, поездка оказалась очень интересной для меня.
- И для меня тоже, - сказал Растус, - но моя компания уже расходится, и я должен идти, и надеюсь увидеть тебя снова в ближайшее время.
Так он попрощался и исчез среди колесниц и тысяч людей, которые расходились с собрания мучеников.
Я сказал матери:
- Это большое благословение, что здесь нет чувства ущерба ни у кого из тех, кого Бог считает целесообразным ввести в ворота.
- Да, - сказала она, - мы здесь от каждого государства под небом, все расы, племена, языки и разные люди, и все они – образ и подобие Господа. Хотя все сохраняют своеобразное подобие их прежней жизни.
Но видишь, подходит колесница Давида.
Через несколько мгновений мы сидели рядом с ним и летели с большой скоростью в направлении ворот. Мы прошли в ворота Манассии и, наконец, остановить у большого места сбора и обучения детей. Мама, Мария и вышли, и я попрощался с ними, сказав: «Надеюсь увидеть вас снова в ближайшее время».
Давид сказал:
- Я возьму тебя в воздушную поездку к престолу, так как я увидел, что твое сердце стремится к этому, и я уполномочен быть твоим слугой на это время.
Мы прошли через улицы и проспекты, пролетая на неимоверной скорости. Свет от престола стал виден на расстоянии, даже деревья вдоль магистралей стали похожи на деревья в земных городах, увешенные электрическими гирляндами, по всей видимости увешанные ярко сверкающими бриллиантами и рубинами, и особняки, украшенные таким же образом.
Мы въехали на широкий проспект, ведущий к трону. Тысячи прославленных святых, некоторые шли и по дороге разговаривали, другие были в колесницах, с радостью и небесным отдыхом, - все они двигались в направлении к престолу или обратно.
Я обратился к Давиду и сказал:
- Хотя я и стремлюсь идти к престолу, я очень хочу увидеть дорогую сердцу спутницу моей жизни, о которой мне сказали, что она задерживается в отдаленном месте в раю.
- Ох, - сказал Давид, - почему ты не сказал мне, когда мы были в раю? Мы могли бы быстро ее найти, но сейчас я поворачиваю колесницу, и еще раз поедем туда, я хорошо ее знаю, и она будет очень довольна, и я буду очень рад помочь тебе в этом очень приятном путешествии.
Повернув колесницу, он сказал:
- Ты какой маршрут выбираешь?
- Никакой, потому что я совсем не знаю дорог, кроме той, которая проходит мимо места детского сбора и обучения, по которой мы ехали вместе с мамой и Марией. Так как я не знаю путей, то выбери ты для меня.
- С большой радостью, - сказал Давид.
Так со скоростью звука мы пролетели в направлении большого собора, и вскоре остановились возле ворот.
Сенека сказал:
- Ты написал достаточно для сегодняшней ночи. Все тщательно перепиши, и я увижу тебя опять, как обычно, и так он пожелал мне спокойной ночи... (продолжение следует).
© Перевела Светлана Никифорова
начало предыдущее
СОДЕРЖАНИЕ
|
