“Херрнхут был тихой гаванью с его двумя сотнями домов, построенных на возвышенности, с двух сторон окруженной вечнозелеными лесами, с других - садами, а неподалеку - высокими холмами. Это было прибежищем веры в мире неверия; единства в мире разделения”.
Льюис описал это как “один из самых замечательных экспериментов в области христианского служения, которые когда-либо видел христианский мир”. Граф Цинцендорф и двенадцать избранных старейшин служили городским советом этого маленького “приюта веры” в юго-восточной Саксонии. Всё — строительство и техническое обслуживание, уборка улиц, забота о бедных и немощных, образование детей и даже необходимые налоги — находилось в ведении совета. Мужчина не мог жениться или начать торговлю, не посоветовавшись со старейшинами.
Верные своему названию — “На страже Господа” — старейшины Херрнхута усердно следили за душами, находящимися на их попечении. Каждую неделю руководители различных “хоров” встречались с Цинцендорфом, "чтобы обсудить конкретных членов". Неженатые мужчины жили в “Доме одиноких братьев”, незамужние женщины — в “Доме одиноких сестёр”, над которым Анна Ничманн служила старейшиной наравне с другими старейшинами, что довольно сильно отличалось от общепринятой практики того времени. Вскоре в Херрнхуте был открыт детский пансионат как для ухода за детьми миссионеров в зарубежных странах, так и для образования всех детей. Цинцендорф рассматривал все эти объединения как “идеальный метод христианского воспитания” — и это было то, чем занимался Херрнхут.
Начиная с четырёх часов летом и пяти часов зимой, спящий город просыпается под песню сторожа — “Часы показывают пять! Пять девственниц будут потеряны, и пятерых будут приветствовать на свадьбе!” Все собрались в большом зале для утренних молитв и пения. В шесть часов сторож кричит: “Часы показывают шесть, и от вахты я свободен, и пусть каждый будет своим собственным сторожем!”
После простой трапезы дома или в пансионе начинался рабочий день. Ведущими отраслями промышленности были прядение шерсти, льняное ткачество, столярное и гончарное дело, а также сельское хозяйство и приготовление пищи. В то же время некоторые всегда были заняты учебой, готовясь к миссионерскому служению. День закончился так же, как и начался — песнями и молитвами.
Суббота часто становилась днём для совместной молитвы, или для обмена новостями с миссионерских полей, или для празднования Вечери Господней. Воскресенье предлагало “полный цикл богослужения” с ранними утренними молитвами, собраниями различных “хоров”, утренним богослужением в церкви Бертельсдорф в одиннадцать часов (позже перенесённой в Херрнхут), послеобеденной службой для посетителей, вечерней службой с пением и молитвами.
В 1738 году Джон Уэсли посетил “это счастливое место” и был настолько впечатлён увиденным, что прокомментировал в своём дневнике: “Я бы с радостью провёл здесь свою жизнь... О, когда же это христианство покроет землю, как воды покрывают море?”
|
