После пробуждения от сна и видения передо мной замаячили различные вопросы. После того, как покалывание в ногах утихло, интерпретация содержания моего видения стала первоочередной задачей. После серьёзного изучения и консультаций с чувствительными друзьями моё понимание символических элементов видения быстро встало на свои места, один за другим, как кусочки сложной головоломки. Вскоре до меня дошло, что моё видение было ответом на вчерашний вопрос: должен ли я написать книгу об Иисусе и об околосмертных переживаниях? Короткий ответ был: «Да.» Более длинный ответ связан с последовательностью и содержанием моего видения: это видение должно было служить широким шаблоном, или директивой для моего письма. Прежде чем можно было транскрибировать абстракции в текст, мне нужно было сначала понять сон и видение. Эта задача потребует изрядного размышления. Плоды моих размышлений описаны в этом разделе.

Сны легко могут быть истолкованы чрезмерно. Из-за беспорядочной природы сна, который был до видения, я тоже не решаюсь идти глубоко в символику. Однако, некоторые общие выводы можно принять за чистую монету. Последовательность моего сна началась с предчувствия; я маневрировал в тёмном, духовно потерянном мире. Мои товарищи и я не были частью вооружённого сопротивления, как герои боевиков, но пацифисты, скрывающиеся в постоянном страхе. Мне вспоминаются ранние христиане, скрывавшиеся в катакомбах во времена Римской империи. Я упорно уповал на Бога. Буду ли я непоколебим в реальной жизни? Я могу только надеяться, что поступлю так благородно. Тёмная обстановка резко оборвалась и сменилась безмятежной сценой. Эта часть сна была напоминанием о том, что все невзгоды и гонения временны. Возвращаясь к моему раннехристианскому сравнению, большинство апостолов были казнены римлянами. Их гибель кажется ужасной с человеческой точки зрения. Но всё, что кажется нам трагичным, на самом деле хорошо. Люди, пережившие околосмертный опыт, часто говорят, что мы слишком много суетимся вокруг смерти. Жизни некоторых людей поглощаются горем, депрессией и тревогой. Однако подавляющее большинство людей, переживших смерть, предпочитают блаженство небес. На самом деле, большинство были решительно против возвращения к жизни на земле. Но те, кто возвращается, знают, что смерть естественна и что каждая душа возвращается домой к Источнику вовремя.

Это видение, как я теперь понимаю, было уникально разработано для меня; содержание, соответствующее моему духовному опыту и пониманию, было выборочно загружено в мой разум. Таким образом, истолкование пришло довольно легко. По этой причине я постараюсь истолковать своё видение глубже, чем моё предыдущее сновидение.

Моё видение началось с того, что я стоял в ободранном церковном святилище. Я считаю, что полуразрушенная церковь представляет собой состояние религии в современном мире. Обратите внимание, что я имею ввиду религию в самом широком смысле. Хотя стены святилища имели христианский подтекст, я считаю, что обстановка была артефактом моего личного религиозного происхождения. Я понял, что это видение применимо ко всем религиозным системам. Эти параллели больше применимы к идее духовной болезни, чем к экономическому коллапсу. На самом деле, я бы предположил, что богатая религиозная внешность может быть фасадом. В частности, богато украшенные соборы и храмы мира прославляют статус человека, а не Бога. Образ той церкви убрал притворство и обнажил скрытое состояние заброшенности. В частности, большие плоды Царства Божьего были подорваны человеческой гордыней, догмами, конфликтами, богатством и другими формами небожественного, человеческого вмешательства.

Несмотря на общее истощение Духа в заброшенной церкви, фундамент религиозной практики всё ещё строился на основе божественного замысла и истины. Моё видение прочной церкви иллюстрировало этот момент. Твёрдый пол под моими ногами означал веру в Бога. Серые стены, поднимающиеся к небу, представляли собой защитную силу Божьей любви. В действительности, любовь, по-видимому, занимает центральное место в большинстве религиозных учений, даже если кирпичи были потёрты и потускнели из-за человеческих недостатков. Представление религии в моём видении напоминало мне виноградник, засохший от засухи. Хотя извилистые лозы остаются прочно укоренёнными, их плоды сморщиваются из-за потребности в воде и питании. Точно так же духовное преображение будет продолжать увядать без поддержки Духа и любви. Без изменений массы будут становиться только голоднее.

Потускневшие стены не были самой большой проблемой, которые я видел. В конце концов, у святилища не было крыши. Религия без крыши ставит верующих в уязвимое положение перед более суровыми стихиями: яростью молнии, градом и холодом зимы. Доктрина имеет ответ на всё, кроме трагедии. Ответы не дают утешения пострадавшим, потерянным и скорбящим; тем, кто был отвергнут до глубины души. И наоборот, Царство Божие, как состояние бытия, защищает страдающих Духом и любовью. Это будет центральной темой всей книги. К сожалению, приобщиться к Духу через любовь нелегко. Немного людей посвятило свою жизнь преобразованию больного мира. Посмотрев за церковь, на пустошь, я увидел, каким больным стал мир.

Мир за стенами святилища был лишен Бога; духовная пустошь изображалась красновато-коричневой грязью. В поле моего зрения не было ни умирающих тел, ни выбеленных костей, ни других следов человеческой деятельности. Только чёрный стебель обгоревшего ствола дерева говорил о существовании прежней жизни. Пустошь не обязательно изображала физическую смерть или даже окончательную смерть душ. Скорее, я знал, что эта сцена символизирует духовную смерть; древо жизни засохло. Духовная смерть относится к отсоединению от внутреннего Источника, отделение от всего доброго и вечного. В действительности, мы совсем не разделены в Единстве. Но мы можем выбрать иллюзию разделения, которая может быть болезненной. Без света, тьма царит в жизнях, определяющихся жадностью, разделением и разрушением. Интересно, не свидетельствует ли видение святилища, несмотря на его слабое здоровье, о том, что религия держит людей привязанными к Богу? Хотя я не получил никакого ясного божественного руководства по этому вопросу, лично я считаю, что религия жизненно важна для поддержания человечества, несмотря на её серьёзные недостатки.

Хотя не все цели были раскрыты, некоторые элементы моего видения были ясны. Я спонтанно понял, что людям, рядами стоящим вдоль святилища, вкололи религиозную доктрину. Доктрина была сывороткой, которая спасала людей, но не без большого вреда. Глубже поразмыслив над метафорой, я пришёл к выводу, что религиозная доктрина в той или иной степени учит нравственности, вере и любви. Этим духовным якорям можно приписать спасение людей в церкви от духовной смерти. Поэтому неудивительно, что они с нетерпением выстроились в очередь в святилище, чтобы спастись. Однако они не знали, что прививка была заражена человеческим влиянием. Это влияние не было получено от Бога, поэтому они были в лучшем случае близорукими, а в худшем — своекорыстными. Из-за несоответствий с Царством эта смесь причиняла боль невольным получателям. Не обращая внимания на источник своей духовной боли, получатели спотыкались в смутном тумане, задаваясь вопросом, почему они чувствуют боль и усталость. Я верю, что это видение имеет прямое применение к сегодняшней церкви. Как показано далее в этой книге, возможно, многие из верующих не знают о вреде, наносимом принятием негибких религиозных доктрин.

Несколько человек, включая меня, получили укол без инъекции сыворотки. Мне казалось, что нас спасло невидимое противоядие. Это противоядие не имело никакого физического вещества. Только одна невидимая сила может вдохнуть духовую жизнь в людей: Святой Дух. Благодаря преображающей силе Святого Духа эти неиндоктринированные личности построили прочные отношения с Богом, основанные на любви, открытости и вере. Я считаю, что те, кто обретает уверенность в своих отношениях с Богом, не должны чувствовать угрозы из-за различий в идеологии.

Как только все в святилище были привиты, толпа сообща рассеялась по всем четырём углам земли, чтобы спасти мир от духовной смерти. Разделяя их энтузиазм, я хотел присоединиться к миссионерской работе, но тут же был прерван повелительными словами: «Ты — Иисус!» Моё первоначальное чувство отвращения проистекало из моего традиционного христианского воспитания.

Даже во время этого измененного состояния я принял ортодоксальный взгляд, который учит, что Иисус, Сын Божий, был совершенным в духе и в делах. Напротив, моё поведение никогда не было идеальным. Я удивился: «Как кто-то может так говорить!?» Но после некоторого размышления до меня дошло, что моя непосредственная реакция, возможно, была слишком реактивной. Я вспомнил, что люди, у которых были околосмертные переживания, говорят о Боге в терминах единства. Под зонтом этого единства, возможно, я был больше похож на Иисуса, чем думал.

Когда пол осыпался под моими ногами, я отделился от основ человеческих верований. Я больше не был приземлённым, ограниченным атрибутами догмы, но был просто душой, готовой принять бесконечную природу Бога через Христа. Я был освобождён. Когда облака расступились, всё моё внимание сосредоточилось на нисходящем Иисусе. Репрезентация Иисуса, как отмечалось ранее, явилась неожиданностью. Изображение казалось изготовленным, представленным в традиционной католической форме. Таким образом, Иисус изначально казался неподвижным в своём физическом облике, чем-то похожим на пластиковую куклу, спущенную с крыши на верёвочке. Через пару недель после моего видения я начал узнавать причину появления такого Иисуса.

Одна из женщин, переживших ОСП, сообщила, что узнала Иисуса из своего ОСП на портрете. На этой картине Иисус стоял рядом с Марией Фаустиной Кавальска, католической святой. Поискав в Bing (интернет поисковик), я нашёл этот портрет. Для заинтересованного читателя картина называется «Канонизация: 30 апреля 2000 г.» Как было описано, монахиня стояла рядом с портретом Иисуса (портрет внутри портрета). К моему изумлению, я также узнал Иисуса из моего собственного видения. На обоих снимках был изображен мужчина с утонченными итальянскими чертами лица. Однако были и некоторые незначительные контрасты. Иисус больше улыбался в моём видении, тогда как выражение Его лица на картине было более пронзительным. Хотя цвета играли заметную роль в обоих явлениях, я видел радугу, тогда как святая видела поток голубого, белого и красного света, исходящего из сердца Иисуса. Конечно, белая хлопчатобумажная футболка в моём видении была более очевидным несоответствием традиционному белому одеянию изображённому на портрете. И всё же это был одна и та же личность. Итак, что же делать с этой удивительной связью между портретом святой и моим собственным видением?

Ответ пришел после того, как я наткнулся на листовку с приглашением на поминальную службу в часовне Святой Марии Фаустины Кавальской. Так как я никогда прежде не слышал об этой малоизвестной польской святой, я понял, что эти два случая не могут быть случайными. Спешно купив книгу Святой Кавальски «Дневники», чтобы углубиться в тайну её послания. вскоре я обнаружил, что 700-страничная книга служила свидетельством мистических ежедневных бесед святой с Иисусом. Однако я был разочарован тем, что его содержание не было тем весомым духовным откровением, которое я надеялся найти. Будучи впечатлён некоторыми её духовными прозрениями, я был смущён сосредоточенностью святой на грехе, покаянии и постоянной работе над искуплением. Эти религиозные темы гораздо больше резонировали с католицизмом, чем с ОСП. Я пришёл к пониманию того, что католический образ Иисуса символизирует институционализированную характеристику Иисуса. Послание этого видения подразумевало, что я должен был представить более широкое, универсальное и более личное описание Иисуса на протяжении всех моих записей. Изображение на футболке побуждало меня описать Христа как радугу. Что я добросовестно исполнил в третьей главе и на протяжении всей книги.

В последней части моего видения явление Иисуса исчезло только для того, чтобы быть заменённым чистой белой, вибрирующей энергией. Я трижды повернулся, когда свет вошёл в меня, и трижды услышал напевные слова: «Иисус есть небеса — небеса есть Иисус.» Интуитивно я понимал картину единства с Богом и творением; сами атрибуты Христа были тем же самым, что и субстанция небес. Не только они были одинаковы, но и тождество творения, и каждое существо внутри него объединено в Иисусе. Это очень трудно понять для людей, как индивидуумов. Мы постараемся разгадать эту тайну на протяжении всей книги. Чтобы возбудить любопытство читателя, когда мы осознаём, кто мы на самом деле, объединённые в Боге, тогда мы обнаруживаем, что разделяем наследие Царства; мы существуем вечно в пределах единого, совершенного целого.

Призвание

После некоторого размышления мне стало ясно, что моё видение было ответом на мою предыдущую ночную молитву. Хотя у меня нет учёной степени исследователя Нового Завета, я знал, что должен писать об Иисусе. Поэтому я отбросил сомнения и погрузился в работу. Я верю, что моё видение было откровением, даром и благословением. Прежде всего, это было призвание служить в более широком духовном преобразовании, которое, как я верю, происходит на земле. В последующие месяцы необходимость прислушаться к этому призыву побудила меня изучать Иисуса и расширять свои концептуальные горизонты. Чем больше я читал и узнавал, тем больше узнавал темы, которые переживал в своём видении. При наличии базовой структуры различные фрагменты информации прекрасно укладываются на свои места. Из всех тем, рассмотренных в этой книге, возможно, концепция единства является моим краеугольным камнем. По этой причине давайте сначала исследуем единство Христа в следующей главе.

ПРОДОЛЖЕНИЕ