В глубоких сумерках, на фоне леса, стоит проповедник в светлой одежде. В правой руке он держит керосиновую лампу. Напротив него стою я, также в светлой одежде, в правой руке держу электрический фонарик. Вижу проповедника, стоящего лицом ко мне и себя со спины. Проповедник поднимает лампу на уровень груди и с нежной братской любовью говорит: «Брат, посмотри на свою одежду, она в пятнах, она нечиста». Я знаю о пятнах, но не верю в искренность его братских слов, от этого раздражаюсь. В чрезвычайном запале включаю фонарик, подношу к его одежде и говорю: «Взгляни на себя, на твоей плоти, под одеждой открытые язвы, они сочатся, вот посмотри, даже одежда прилипла. Сейчас дёрну и тебе станет больно. Все увидят, что я прав. Проповедник отвечает: «Ты ничего не можешь видеть, так как у тебя неправильный свет. Я получаю елей для лампы централизованно, по распределению, и имею право светить, а у тебя что?» Я возражаю тем, что свет, каким бы он ни был, есть свет и что-то ещё, и что-то ещё...
Внезапно, вижу как моё тело на уровне груди раскрылось, как пивной бокал с крышкой, и внутри я увидел стальную арматуру. Ничего кроме толстого пучка стальных прутьев. С изумлением глядя на свою внутренность, я спрашиваю Бога: «Господи, как же мне жить?». Сразу после этого вижу комнату маленького сельского дома. По правую руку стена с окном, по левую руку стена с дверью, за дверью к стене пристроена печь, между дверью и печкой под потолком поперёк комнаты натянута верёвка. На верёвке занавеска, которая отделяет половину комнаты. Занавеска собрана к левой стене. Дверца печи открыта. В печи еле горит уголь. Он спёкся коржом и едва не тухнет. Чугунная крышка печи не холодная не горячая. В дверь деловито входит швабра, она моет пол, когда подходит к занавеске и говорит: «Что ты тут стоишь целыми днями без всякой пользы? Я работаю, мою пол, горшок варит, веник подметает, а ты что?» Швабра посмотрела в печь, увидела тухнущий уголь, решила поворошить его. Она с трудом влезла в печь, толкнула корж. Из под коржа вырвалось пламя. Тряпка на швабре мгновенно высохла и загорелась. Швабра с визгом выскочила из печи и задымив всю комнату, убежала. Пришел глиняный горшок, поругал стоящего за занавеской и попытался залезть в печь. Но, не сумев пролезть в дверцу, вышел вон. Затем я увидел руку, которой Некто, взял из-за занавески кочергу. Стальной прут с загнутым, слегка расклепанным концом и согнутой овалом ручкой. В недоумении я воскликнул: «Господи, вот это и есть я?!» Через мгновение я смирился. Действительно, это и была моя железная, арматурная сущность. Но на мой взгляд, всё это было как-то примитивно. Сельская хата, кочерга. Слишком всё просто и незначительно. Пытаясь исправить положение, я мысленно изменил форму кочерги. Она стала длиннее, массивнее. Кованый четырёхгранник, провёрнутый в нескольких местах, заканчивался рукояткой филигранной работы с бронзовым плетением. Вокруг рукоятки сложный оружейный эфес. Я был доволен видом инструмента. Но держащий вернул кочерге прежнюю форму, тем самым давая понять, что форма не главное, главное это суть, содержание, способность исполнить назначение. И в подтверждение этому, сделав короткий замах, вонзил загнутый конец кочерги в корж. Затем ещё и ещё раз. Корж развалился на части, как череп некоего чудовища. Злые языки пламени коснулись чугунной крышки печи, она нагрелась. Затем работающий, поворошив уголь, остудил раскалённую кочергу в ведре с водой и поставил её на место. Теперь поразмышляю. Как могла отреагировать кочерга на слова горшка? Допустим вот так: «Пойду-ка и я, займусь делом, чтобы не прослыть в доме бездельницей». Или так: «Пойду-ка я делать добрые дела. Придет хозяин и похвалит меня». И вот, кочерга лезет в печь, моет пол, копает огород. Смотрю я на кочергу, копающую огород и вижу, как это смешно и нелепо. Какое же нужно иметь лживое и трусливое нутро, чтобы так себя изуродовать. Любит в доме только хозяин, все остальные только инструменты в его руках. Наша любовь к домочадцам - в любви к хозяину дома. Наша любовь - в желании всегда быть с ним и исполнять его волю. Может ли рука, гладящая ребёнка, сказать – «я люблю ребёнка»? Любит отец, рука же выполняет его волю. Если мы во Христе, то мы Его члены. Желание делать и само действие исходит из Главы тела, мы же исполнители. Рождаемся мы врагами Богу. Об этой вражде узнаём из Писания. И что же нам делать? Нужно ли, будучи злым - делать добрые дела, будучи печальным - изображать веселье, не имея желания это делать? Не должно честному так поступать. Честный скажет, что даже перестав делать злые дела и начав делать добрые - не стал добрым. Честный скажет, что любовь так и не появилась, какие бы добрые дела не делал. Честный будет рыдать и в полном бессилии умолять Бога о прикосновении. Бессилие и полнейшая духовная нищета - это наше главное богатство. Это как пустая траншея, в которую Бог положит основание. Только будучи в состоянии бессилия, нищеты и униженности мы можем быть услышаны. Когда зовёшь Бога и говоришь: «Господи, я ползаю по земле как червь, мыслимо ли мне взлететь на небо?» Тогда Бог, снизойдя, говорит: «Посмотри на Иисуса, Он один из вас, Он взят от вашего стада. Посмотри, как Он летает. И ты полетишь, только верь в это, живи этим». Правильное знание о Христе есть основание веры и залог Духа.
Сон второй. Дерево
Над головой небо тёмное, тяжелое как крышка канализационного люка. Оно распростёрлось до самого горизонта. Над горизонтом узкая полоска света. Я иду по вспаханному полю, разбрасываю семена. Под ногами скользят комья чернозёма. Оглядываюсь назад и как бы в лунном свете вижу взошедшие деревца. На них нет почек, листьев, нет плодов. Их очень много. Иду дальше. Под ногами чувствую ещё более скользкую, жирную почву. Её меньше. Бросаю семена, оглядываюсь. В свете заката вижу старые деревья. На толстых стволах несоразмерные дереву, безобразные, покрученные ветви. На ветвях редкие листья, маленькие, недозревшие, нездоровые плоды. Иду дальше. Ногами чувствую, как мне кажется, чрезвычайно подходящую для посева землю. Земли очень мало. В моей руке последняя горсть семян. Я устал...
Ложусь на землю, правую руку с семенами ложу на грудь и смотрю на небо. Небо огромное, торжественное, полное звёзд. Не могу оторвать глаз от созерцания этого могущества, великолепия, пребывающего в покое. В это время семена, согретые на моей груди, зашевелились в руке. Проросшие корешки быстро покрыли одежду и проросли в неё. Продолжая созерцать небо, вижу происходящее как бы вторым зрением, со стороны, одновременно размышляю. Как поступить? Встать, очистить от корней одежду и прекратить этот процесс, или пустить его на самотёк? В момент размышления корни замедлили рост, как бы прислушиваясь к словам и ожидая решения. Продолжаю смотреть на небо и понимаю, что я ничего не хочу менять. Желание смотреть на небо, в сочетании с моей природной ленью и усталостью определяют мою участь. Внутри себя я говорю: «Будь что будет», корни начинают стремительный рост. Они прорастают в плоть, во всём теле я чувствую зуд, как от вызревающего фурункула. Приключение веселит как спуск на санях по незнакомому склону. От непредсказуемого будущего и смертельной опасности захватывает дух. Понимаю, что ещё немного и корни войдут в жизненно важные органы – сердце, печень, желудок и вырывать их будет невозможно. Неотрывно смотрю в небо и понимаю, что себе уже не принадлежу. Эта мысль прозвучала как приговор мне и как команда корням. Они стремительно пронзили плоть и вошли в землю. Из моей груди в ночное небо поднималось большое дерево... Затем я открыл глаза, как бы пробудившись от сна, и увидел над собой гигантских размеров дерево похожее на тополь и небо той чистейшей голубизны, которая бывает только в радуге. Лёжа на спине, смотрю вверх. Прозрачное существо с крыльями, похожее на воздух от нагретого асфальта, с шумом скрылось в ветвях. Вижу со стороны, как лежащий под деревом сморщился, словно весенняя картошка, лицо его посерело, стало безжизненным. Порыв ветра поднял останки лежащего как тополиный пух и разметал его по полю.
Неотрывно смотреть в небо, Божьи слова согревать на груди, плоть отдать в полное распоряжение Садовнику. Всё остальное сделает Он. От нашей плоти не много пользы, разве что пригодится Садовнику в качестве удобрения для Его растений. Бог, если Ему будет угодно, произведёт в нас и желание и действие по своему усмотрению, не потому, что мы будем этого достойны, а потому, что устанет слушать непрестанный искренний плач о нашем бессилии, неспособности, духовной нищете. Обязательно даст Дух и наделит Своей силой и желаниями, исходящими от Него, как и обещал. Только в этом случае нам не придётся самовольно смирять себя, заставлять себя делать добрые дела, будучи злыми, хотя, именно такие дела есть начало пути.
Деточки мои, будьте верными и предельно честными, даже если будет грозить смерть в огненной печи, о которой я вам читал. Не бойтесь смерти. Для верующих в Сына Божия смерть - это начало новой, несравненно лучшей жизни. После смерти мы оставим плоть, как изношенную одежду и приготовимся попасть в лучший мир. Не бойтесь мучений. Бог не даст мучений сверх силы. Когда терпеть будет уже невмоготу, внутренний человек, ещё пребывая во плоти, отключится от ощущений плоти и начнёт жить жизнью без плотской боли и страданий. Однажды, я пережил это состояние и понял, что умирать - это не страшно.
Сон третий. Горы
Полная луна на чистом звёздном небе. Она как прожектор освещает горы. По отвесным стенам без всякого снаряжения поднимаются люди. На плечах и на спинах они несут детей. Картина совершенно невероятная. Никто из этих людей не поднялся бы и на несколько метров, но они поднимаются. Глядя на них, понимаю, что им кто-то помогает. Всё происходит неторопливо, точно, без суеты.
Затем я вижу себя сидящим на вершине горного хребта. Правая нога свисает со стены, по которой поднимаются люди, левая лежит на заснеженном склоне. Кто-то из поднявшихся до меня садится на снег и как на санках спускается с горы, оставляя за собой узкий тоннель в снегу. Я принимаю детей у поднимающихся и сажаю их перед тоннелем. Они молча съезжают вниз. У меня даже не возникает мысль о том, что тоннель может обвалиться, что спустившийся первым их не примет и не позаботится о них. Все действуют уверенно, слаженно и безошибочно. Глядя на всё происходящее, как бы со стороны, понимаю, что нами кто-то руководит.
На рассвете мы выходим из влажного горного леса и сразу видим море, и город на берегу. Идём по склону, покрытому густой, влажной травой. Мы похожи на бродяг, беженцев. На склоне горы, что-то вроде деревни.Наспех построенные домики, больше похожие на землянки и шалаши, чем на дома. Совсем недавно, как и мы, жители этого поселения поднялись на гору, преодолели перевал и спустились на горные луга. Но желание отдохнуть и обсохнуть, пожить хоть один денёк по-человечески, остановило их. Теперь они и не жили по-человечески и не шли. Некоторые из поселенцев, каждый день, глядя на идущих мимо, порывались пойти с ними, но не хватало сил преодолеть притяжение домашнего тепла. Многие ожесточались, некоторые впадали в отчаяние. Когда мы проходили мимо деревни, жители стояли на околице и тихо разговаривали. Казалось, что они ждут председателя колхоза. Сейчас он выйдет и голосом рабовладельца скажет: «Идите работать!», и они пойдут, хотя большинство из них понимает, что нужно всё бросить и уходить. Но их плоть не желает покидать насиженное, тёплое место, они не хотят быть бродягами, гонимыми ветрами человеческой злобы. Именно поэтому они выбрали председателя рабовладельца. В оправдание себе они говорят: председатель умный, он знает, он учился. А если чего и не знает, то у него есть райком, у него есть партия, а что мы? Мы овцы, будем слушаться его. Он наш отец, он наш батюшка. Он наш пастух, он наш пастырь, он нас выведет. Мы народ святой, взятый в удел. Именно за нами пришлют ковчег. Ковчег без нас не уйдёт. Люди, стоящие на околице, делают вид, что им до проходящих нет дела. Сами же, украдкой поглядывают в нашу сторону. Когда я прошёл мимо них, долгое время спиной чувствовал их злые взгляды. Каждое мгновение ждал камень или нож в спину. Я спрашивал себя: как же так, ведь они перешли через перевал, увидели море, город, поняли, что скоро конец пути, как же случилось так, что они остановились?
Мы спускались по склону и не отрывая глаз смотрели на город и на море. Мне показалось, что в утренней дымке, висящей над морем, я вижу корабль. Сладкая мысль о спасении не успела овладеть мной. Дымка рассеялась, открылась водная гладь, на которой не было даже лодок. Смутное предчувствие большой опасности и тяжелого испытания пришло на смену надежде на лёгкое спасение. Все вышедшие из лесов, поднявшиеся из ущелий, чувствовали то же. Многие спрашивали себя, что же с нами будет, ведь в городе нет ковчега, нет порта, куда же мы идём? Некоторые, предчувствуя то, что их ждёт в городе, говорили лукаво – мы будем ждать ковчег здесь, на горе, а когда он придет, продолжим путь. Некоторые впадали в истерику и говорили более откровенно: я ещё молодая, красивая, хочу пожить; я здоров, силён, рано мне себя хоронить. Это были древние аргументы плоти. Плоть порабощала людей. Они падали на четвереньки и впивались пальцами в землю. Я видел как из пальцев и коленей в землю прорастали корни. Земля обильно питала этих существ. Они становились похожими на животных, откормленных на заклание.Я стиснул зубы, как на последних километрах марафона и без колебаний пошел вперёд. Люди, шедшие кто откуда, собирались на одной тропе. Тропа привела нас в город. Мы спускались к морю по улице мощёной булыжником. По обе стороны улицы, за глухими высокими заборами, стояли добротные, греческой архитектуры дома из плотного желтоватого известняка. На возвышенных местах стояли сверкающие белизной мраморные дворцы, грандиозные храмы. Мы - немытые, голодные, промокшие, чувствовали себя дикарями среди уюта, ухоженности и великолепия города. Город встретил враждебно. С балконов на нас кидали огрызки, лили воду. Дети горожан держали в руках маленькие плакаты с издевательскими шутками. На одном из балконов сидел воин. Он глотнул вина и рассмеялся, когда камень попал в кого-то из проходящих. С каким наслаждением он изрубил бы в куски нас голодранцев. Но его время ещё не настало. Приближался вечер, а до берега было ещё далеко. Я спустился с горы, и мне предстоял ещё один подъём. Я маленький мальчик. Я очень устал. Хочется пить, есть. Я иду вдоль высокого каменного забора. Перед забором палисадник с цветами. В палисаднике стоят пожилые хозяева, муж и жена. Они смотрят на проходящих без враждебности, даже с сочувствием. Женщина похожа на учительницу, мужчина на инженера на пенсии. Эти люди потомки тех, кто очень давно перешёл через перевал. Я останавливаюсь и смотрю на них. Женщина видит мою нужду и от всего сердца желает помочь мне. Своим желанием помочь, она как бы извиняется за своих жестоких соседей. Подойдя, почти подбежав, она обнимает меня, прижимает к себе, гладит по голове. Она искренне плачет. Берёт за руку, ведёт во двор. За высоким каменным забором цветущие деревья, буйная зелень, тихо журчащая вода фонтанов. По ту сторону забора - пыль, зной, тяжёлый путь среди вечно гонимых неустроенных людей. Я помылся, переоделся, поел, попил вволю и совершенно размяк. Меня усадили во главу стола как наследника. Мужчина вынес сундучки с золотом и поставил передо мной. Он говорил о том, что они очень богаты и ни в чём не имеют нужды, о том, что бесплодны, и не могут иметь наследника, просил остаться и быть им сыном. Женщина хлопотала, суетилась вокруг, не зная чем угодить. Она очень боялась, что я откажусь, и они останутся сиротами навсегда. Мысль о том, чтобы всё бросить и отправиться в путь, даже не приходила им в голову. Вся обстановка дома и эти радушные люди располагали к спокойной и беззаботной жизни. Но ощутить покой мне не давало шарканье ног за забором. Слушая разговоры хозяев, я уснул. Проснулся ночью от сильного шума. Из-за забора был слышен топот, от которого дрожала земля. Я пошёл по дому в поисках хозяев. Нашёл их, спящими в постели. В ярком лунном свете увидел, что они каменные. Мне стало страшно. Я вышел на улицу и вновь почувствовал родной запах влажной одежды и немытой плоти. Кто-то взял меня за руку, и я пошёл с радостью ребёнка идущего рядом с отцом. Позади остались каменные люди и их богатство. Всё, что я имел теперь, это чья-то надёжная рука, толпа почти невидимых в темноте путников и путь. Я был совершенно счастлив и спокоен.
Затем, всё происходящее я увидел как бы со стороны. Справа высокая гора, спуск, затем левее - гора поменьше и спуск до самого моря. Люди плотной толпой, похожей на густую тёмную массу, поднимались на большую гору, спускались, поднимались на меньшую гору и спускались к морю по пологому склону. Люди, спустившиеся с высокой горы, не могли видеть того, что их ждёт за следующей горой, и ещё имели возможность сойти с пути в переулки, выйти сквозь незастроенные участки. Те же, кто начал подъём на вторую гору, возможности сойти с дороги уже не имели. На этом участке пути обе стороны улицы, мощенной булыжником, были плотно застроены. Высокие каменные заборы, запертые ворота, двери, ставни. Никто не выходил из домов, и никто не мог войти в них. Глядя на этот коридор, я подумал, что по такому тоннелю гонят скот на забой. Это путь евреев в газовую камеру, это Киевские улицы, ведущие в «Бабий яр», это последний путь Бога во плоти по улицам Иерусалима. Это вселенский «Скотопрогонный переулок». Все видели ещё утром с вершины первой горы нескончаемую вереницу людей, идущих к берегу. Видели отсутствие кораблей, но так как берег был ещё далеко, вопрос о том, что же нас ждёт, удавалось отодвинуть. Теперь же, когда остались последние метры, по мере приближения к вершине второй горы возрастало напряжение. Люди исступлённо молились. И вот наконец, путники поднимались на вершину горы, и перед ними открывалась последняя часть пути. Дорога, как и прежде, шла между плотной застройкой и заканчивалась на краю суши огромной воронкой, похожей на жерло потухшего вулкана. Воронка была началом глубокого колодца, выложенного, как и дорога, булыжником. Со стороны моря колодец сверху донизу не имел стенки в секторе примерно тридцать градусов. Море в прибрежной зоне, по отношению ко дну стояло вертикально под углом, примерно в пятьдесят градусов и заполняло нижнюю часть колодца. На дне колодца было очень светло. Сказать точнее, дна вообще не было. На дне, которого не было, как бы по пояс в воде передвигались некие существа, похожие на футболистов из настольного футбола. Они занимались теми, кто падал в воду. Люди, падавшие в колодец, только первое мгновение чувствовали, что летят вниз. Затем они уже не понимали, что происходит. То ли они падают, то ли поднимаются. Они просто перемещались по тоннелю. По мере приближения ко дну, или точнее сказать, к концу тоннеля, света становилось больше, булыжник колодца постепенно становился прозрачным, затем совсем исчезал. Человек падал в воду, а затем, как бы появлялся из неё. Это появление было чрезвычайно приятным событием. Это был совсем другой мир.
Всех этих подробностей не видели взошедшие на последнюю гору. В лунном свете они видели только дыру, в которую, как в ливневую канализацию устремлялся людской поток. Зрелище было очень страшное. Некоторые не выдерживали и пытались остановиться, цепляясь за стены, ворота, ставни. Толпа растирала их по стенам. Некоторые теряли сознание и падали. Их затаптывали ногами. Некоторые с истерическим криком начинали бежать вниз. Толпа расступалась, давая им коридор. Они набирали огромную скорость, спотыкались и катились кубарем. Толпа смыкалась и растаптывала их. Путь последних метров, путь за чертой милосердия. Этот последний экзамен невозможно пересдать. Всё, чему научен, нужно применить и в терпении пройти путь до конца. Помощи и руководства, как прежде, больше не было. Все сошедшие с горы выходили на прямой участок пути между горой и ямой. Находящиеся непосредственно перед колодцем притормаживали. Спускающиеся с горы, поддавливали. На этих последних метрах возникала большая давка. Те, кто терял сознание на этом участке, не могли упасть. Со всех сторон их подпирали и несли. Среди этих людей не было детей. Все были примерно одного возраста, одних мыслей, одного духа. Среди них не было чужих. Они как бы имели одно сердце, составляли одно тело. Тело Христово. Напряжение на последних метрах пути было чрезвычайное. Люди молились в исступлении, безостановочно, с такой силой, что дрожала земля. Гул от этой молитвы был как от реактивного самолёта. Страдание людей и напряжение всех сил было предельным. Это была агония плоти. Совершалась Пасха, Исход, Обрезание. Христос был первым, и Христос последним покидал обречённую огню землю. Совершалось великое очищение тела Христова от зараженной грехом плоти. И вот, наконец, край. Вдох. Падение. Полёт. Слава Господу!
Сон четвертый. Остров
Как хочется мне обнять вас всех, как дорогих своих, маленьких деточек. Посадить на колени, прижать к себе и пожалеть. И жалею. Как хочу, чтобы вы потянулись своими ручками к моей руке. И не будет им в ней тесно. Но вы не хотите. С каждым днём я всё дальше, и голос мой слышите всё тише. И скоро совсем не услышите. Предваряя ту акцию, которую вы задумали и совершите (хотя надеюсь), хочу, чтобы увидели кто я. Я весь в словах. Когда говорите, что любите меня, зовёте, вернись, меня ли зовёте? Если бы вернулся сам, то приняли бы меня, но я принесу слово, которое во мне. Слово это чуждо вам, оно не умещается в вас. Я и есть слово. А то, что вы зовёте, это плоть, она будет отвратительно смердеть, когда будет лежать в гробу. Она не пользует нимало. Слово животворит её. Слова, которые читаете, не мои и не для меня, но Духа, который во мне. Моя же радость в том, что через меня. И так причастен. Знаю, что обращаюсь не ко всем, но к избранным, остальным, во свидетельство на последний день. Прочтите, поразмышляйте. Писал брату, адресую братьям.
Здравствуй брат Владислав!
С большой радостью прочитал твои слова о нашем Господе Иисусе Христе. Со многим согласен, хотя, некоторые слова - это путь в бездну. Но спорить не буду, так как имею достаточный опыт общения с верующими и неверующими. Опыт этот говорит мне, что пока мы не примем единый Дух, единого понимания истины в нас не может быть, так как Дух, пребывающий в нас, открывает нам истину. Разновидностей духов не много. Дух зовущий к полному самоотречению - это Дух Христов, дух, ведущий к угождению плоти - это дух сатаны. Все остальные духи - производные от них. Если тебя не ведёт Божий Дух, то дух сатаны. Ничьей территории нет. Написано: «Кто не со Мной, тот против Меня». В словах, которые последуют ниже, попытаюсь явить тот Дух, к которому тяготею, ожиданием которого живу. Прочитай и подумай, близко ли тебе то, о чём напишу. Очень хотел бы иметь брата не только по плоти.
Вот, некий человек, у которого ребёнок болен и при смерти, берёт его на руки и бежит к врачу. Ему говорят: «Ты не запер амбар, растаскивают хлеб», он отвечает: «Пусть будет так». Ему говорят: «Твой дом горит», он не отвечает. Кричат ему: «Твой отец умер, некому хоронить», слышат в ответ: «Пусть мёртвые его похоронят». Люди удивляются странным словам этого человека, но, увидев больного ребёнка, понимают и принимают его поведение. Человек, который идёт к Богу, делает и говорит то же, хотя ребёнка нет в его руках, более того, он не останавливается даже когда слышит, что умирает его ребёнок, и если потребует Призывающий, сам умертвит его. Все видящие его и слышащие его слова, говорят: «Кто может это слушать?»; «Этот человек не от мира сего»; «У него непорядок с головой». Я же, подвизаюсь быть братом таким людям. Только оказаться бы достойным.
Вот, некоторый человек, живущий на острове у подножия вулкана, внимательно исследовав писания, дошедшие от предков, говорит: «Братья, возьмите детей и спасайтесь, потому что из этой горы скоро выйдет огонь и пожрёт всех». Ему отвечают: «Брат, ты шутишь». Он говорит: «Я внимательно исследовал и нашел, что это точная правда. Посмотрите, как ревут волы у яслей, как мечутся дикие животные, птицы покинули остров, хотя не осень, в колодцах вода стала горькой. Это всё признаки конца века, описанные в этой книге». Ему отвечают: «Брат, кто ты такой чтобы нас учить? Мы имеем учителей, за которыми признаём право учить и толковать. Они много лет делают это, люди сведущие в слове, тебя же не знаем кто ты и откуда. Наши учителя спокойно едят хлеб свой, а ты возмущаешь народ! Брат, пойди в свой дом и успокойся, чтобы не стать тебе беззаконником, не подвергнуться осуждению и не быть битому камнями!». Но он не успокаивается и, обращаясь к жене, говорит: «Жена, встань, возьми детей, нам надлежит выйти в море сейчас же». Она отвечает: «Муж мой, на дворе ночь, на море шторм, да и дети уже на постели, оставь это до утра». Он, поняв её намерение, молча собирает детей и выходит. По дороге она уговаривает его : «Муж мой, не делай это безумие, до материка далеко, ты же не взял пищи, погибнешь и детей погубишь! Даже если достигнешь земли, то будешь на ней нищим скитальцем и рабом. Давай будем жить как наши отцы и братья и умрём как они, чем мы лучше их?» Не услышав ответа, но только детский плач, она восклицает: «Так не будет же, по-твоему!». Бежит, зовёт отца и братьев. Те, догнав беглеца, жестоко избивают его, затем говорят: «Если до рассвета не отречешься, тебе не жить!». Приковав его цепью за руку, бросают в хлев к животным. Лёжа в коровьем навозе и собственной крови, он размышляет так: «Нужно ли ради слова оставить жену и детей, братьев, отца, родство? Может оставить всё и жить как люди? Может отречься и всё забыть как страшный сон? Как от кипятка вздрагивает от мысли: Отречься от слова, значит опорочить его. Нет! Я должен пройти этот путь, чтобы имели надежду, хотя бы некоторые, кто захочет последовать за мной. Времени для жизни на этом острове уже не осталось, рассвет наступит только для того, кто покинет его. Ныне день спасения!» Отрубает руку, добирается до лодки, выходит в море. В исступлении гребёт одной рукой. Лодка вращается, ветер быстро уносит её в море.
Владислав, всмотрись в эти образы и ответь себе, чей дух тебе ближе, тех, кого бьют или тех, кто бьёт? Видишь ли в этом парне своего брата, готов ли занять его место ради Христа и Евангелия? Твоя реакция засвидетельствует тебе самому, какого ты духа, и от него, от этого духа будет зависеть, поймём ли мы друг друга. Человек, не желающий жертвовать собой, боящийся смерти, примет только то истолкование Писания, которое не ведет его плоть на крест. И никакие убедительные доказательства не помогут.
Вторая притча не была закончена. Мысль не требовала обширной иллюстрации. Но сейчас хочу завершить начатое. Опишу конец тех, кто не покорится слову, которое воспринял этот человек. Которое уразумел умом, принял нутром, проповедал устами и явил действием, чрезвычайным, надрывным, отчаянным. Рыбаки в изумлении возвратились в дома. Город наполнился слухами о странном человеке и его вести. Рассвело как бы от луны. Стих ветер. Мелкой, отвратительной дрожью вздрогнула земля. Куры не покинули насестов, петухи не возвестили начало нового дня. В домах говорили шепотом и только об одном: «Что с нами будет?» С первыми толчками народ высыпал на улицы в поисках правды о том, что происходит. Отцы города призывали сохранять спокойствие и обещали разобраться. С побережья пришла весть о том, что вода в море нагрелась и источает отвратительное зловоние. Рыба сдохла. Все, пытавшиеся спастись на лодках, задохнулись. Многие из них, выходившие в море, отрубив себе руку, также погибли. Услышав это, народ бросился к отцам и начальствующим с вопросом: «Что говорил вам этот человек? О чём предупреждал?». Не получив ответа народ растоптал их. Наступило мучительное, безнадёжное ожидание конца. Парализующий, непонятно откуда берущийся, животный страх сковал всех. Жилища не были убежищем от него. …Сейчас в эту дверь ворвутся мстители за кровь убитого мной человека. Никто не спасёт меня от них. Они вырежут мои внутренности и дадут их увидеть мне. Я увижу свои органы, отторгнутые от меня, увижу накопленную в них грязь. Увижу самое чрево, источник червей и смрада. Я увижу свою смерть. И некому меня спасти. Некому спасти. Сейчас они войдут. Сейчас войдут. Сейчас… Ожидавшие конца вне жилищ, выкапывали норы в земле, ложились в них как в гробы, поджав ноги, заткнув уши, закрыв глаза, присыпали себя землёй и издыхали от страха. Остров слился в едином истошном вопле: «Гора взорвись, пади на нас раскалённой лавой, прекрати наши мучения». Смерти ждали как избавления. Земля, жилища, норы источали единый вопль, плач, нестерпимое, нескончаемое страдание. И не было могущего спасти их от мучений. Смерть несла избавление. Небытие, конец. Слава Богу!
Сон пятый. Тело Христа
Много лет назад мне делали бронхоскопию под общим наркозом. Меня усыпили и ввели в бронхи какое-то орудие. Я проснулся от удушья, но не смог открыть глаза. Хотел дать знак рукой, но рукой пошевелить не мог. Я слышал голоса в операционной, но ничего не мог сделать. Дышать хотелось чрезвычайно сильно. Я делал попытки вдохнуть, но не смог. Началось мучение. Я задыхался. Затем мучение прекратилось, голосов я больше не слышал, тела не чувствовал, на чёрном фоне видел маленькую яркую точку. Я смотрел на точку и понимал, что живой. По прошествии лет я понял, что именно так умирает человек. Какое-то время мучение, затем, когда нет сил терпеть, человек отключается от плоти и ему уже всё равно, что происходит с его плотью.
Так что, деточки мои, не держитесь за плоть, не бойтесь умирать, это не так страшно, как кажется. Когда будут вас страшить мысли о смерти, вспоминайте о смерти Христа и Его воскресении. Состояние, которое производят в нас мысли о Христе, честные размышления о Его жизни, о Его смерти и воскресении - есть Дух Божий. Истина о Христе, знание о Нём, ставшее смыслом и целью жизни - есть Дух Божий. Дух Божий, как Его кровь питает нашего внутреннего человека, также как сок, исходящий из лозы питает ветвь. Отсекает ли садовник живую ветвь, пьющую сок лозы и дающую плод? Вырывает ли человек здоровый глаз? Так и Бог, не отсечет от Себя здоровый орган. Обрежет и выбросит прочь только больной. Плоть Христа, вобравшая в себя всю грязь мира, стала обрезанием для вселенского тела, тем больным органом, который был публично отторгнут и сожжён. В момент обрезания больного, гангренозного органа, всё тело очищается, освящается. Наше обрезание Христос. Наше обрезание - плоть Христа, которую Он отдал за жизнь мира. Дух же Его вознёсся в славе. Всякий, в ком пребывает Дух Христов, вознёсся с Ним. Во всяком, в ком пребывает это знание, пребывает Дух Божий. Именно это знание делает нас причастниками Божеского естества. Посредством этого знания осуществляется причастие.
Всякий, в ком пребывает Дух Божий, Его Слово, Его Истина, есть сын Божий, есть часть Его тела, Его естества. Такой не умрёт вовек, если веру твёрдо сохранит до конца. Нужно ли ветви что-либо делать, чтобы расти и плодоносить? Только пребывать на лозе и питаться её соком. Дух Божий есть тот самый залог, за которым Хозяин обязательно вернётся и не бросит. Это, как если бы кто заложил в ломбард собственную кровь или сердце, как не вернётся за ним? Бог обязательно придёт за теми, в ком Его Дух, за теми, кто есть Дух, а не плоть. Не бросит и не забудет. Наша плоть есть тот ломбард, тот сейф, в котором пребывает залог, то есть, Дух Божий. Но нашей тленной плоти нет места на небе. Поэтому каждым своим словом я старательно, многократно повторяясь, забиваю гвозди в гроб вашей плоти. Нет ей места среди нетленного. Поймите и примите это, и вы умрёте заживо. Бог же даст нам новые тела. Привыкните к этой мысли. Тогда страх смерти, посредством которого держит нас сатана, не будет иметь над вами власти. Только в этом случае вы сможете быть честными и верными, вопреки любым угрозам и страхам. Угрозы и страхи касаются только плоти. Что до плоти, страдает ли она, благоденствует ли, болеет, погибает - всё от Господа. Только бы это послужило во спасение внутреннего, невидимого человека, сына Божия, который не умрёт вовек.
Вот, деточки мои, заговорил я умными словами и без картинок. Думаю, вам уже непонятно и неинтересно. Просто читайте. Вы как сосуды, понесёте не слова, не фразы, но сам дух честности и искренности. Машенька, соблюди себя в чистоте от лукавства, лжи, от внебрачных связей, и тогда Господь, если будет на то Его воля, исполнит мою просьбу и даст тебе сыночка, в которого положит Своё семя. Твоё спасение через него, если пребудешь в вере. Он разъяснит тебе всё непонятное и скажет больше. Юля, проси Господа очистить тебя. Осознай, поверь мне, в тебе недетская лживость. Она, как раковая опухоль разрастается.
Плоть, плоть, плоть. Может показаться, что я слишком много внимания уделяю этому слову. Наше спасение происходит через познание. Через познание правильное, честное, через познание одного факта – явления Бога во плоти. Вся остальная информация в Писании подчинена раскрытию этого факта. Если познаешь правильно, честно, спасёшься, если в угоду собственной плоти извратишь познание, то лучше тебе вообще не познавать. Всякое заблуждение, всякая ересь в своей основе имеют неправильное представление о плоти Христа. Любовь Бога к людям видна из того, что Он явился во плоти Сына человеческого и отдал эту плоть за жизнь мира. Плотью своей Он вознёс на крест наши грехи. Именно во плоти Христа произошло главное сражение между враждующими сторонами, между плотским и Божьим. Именно на кресте со смертью человеческой плоти произошло примирение, была убита вражда. Бог, войдя в человеческую плоть, как в мусорный контейнер собрал грехи всего мира и сжег их на жертвеннике. Именно смерть плоти, в которой пришел на землю Бог, послужила для одних оправданием, а для других осуждением. Именно во плоти грех был осуждён. Тот, кто увидит этот процесс, очищается, освящается жертвой и если до конца не дрогнет, не отречётся от этого знания, будет спасён. Тот, кто увидит, но испугается и скажет: «Этого не может быть», так и останется во грехе. Жертва плоти Христа для него не будет иметь ни силы ни пользы. Его грех не сгорел на жертвеннике во плоти Христа и такой человек ещё во грехе.
Знаю, детки мои, что не понимаете, о чём говорю. Вам совершенно необходимо начальное образование. Правильнее будет получить его у адвентистов. Это свои люди. Пять-семь лет ходите на собрания, добросовестно делайте уроки и всё, что будут говорить, делайте, но не попадите в ловушку деланья, в ловушку дел. Продолжайте образование самостоятельно. Если возможно, найдите сотрудников в познании. Читайте Писание и молитесь, просите Бога открывать его. Каждый день читайте и просите, читайте и молитесь. Бог не оставит вас во тьме. Будете научены самим Богом, и дела станут естественным результатом познания. Вы станете ходячим знанием. Воплощением знания. Ходячим словом. Ваше равнодушие к этому миру и его ценностям, как и ожидание новой жизни и нового мира, будет видно, его не нужно будет являть. Будет видно ваше чрезвычайное отвращение ко лжи, отвращение к похотям плоти, восстающим на дух и закрывающим дорогу к Богу. Страдание плоти и смерть вы будете воспринимать как совершенно необходимые этапы на пути к Богу. Стремление к Богу, стремление вернуться к Нему, взять Его за руку будет началом и концом всякой вашей мысли, всякого действия, самым сладким, самым непреодолимым желанием. Всё это - плоды Духа, плоды познания Христа. Это служение Богу духом, а не мёртвыми делами.
Сон шестой. Плоть
В лунном свете маленькое, круглое озеро с берегами из рыжей грязи, похожей на сметану. По берегу из этой рыжей грязи ползёт конь. Его передние ноги почти полностью погружены в жижу. Ими он старательно отталкивается о твёрдый грунт, находящийся под слоем жидкой массы. Так он тащит всё тело. Задние его ноги, как крылья распластаны по поверхности грязи и судорожно вздрагивают. Своим органом конь пашет грязь как плугом. Он поворачивает голову ко мне, и я вижу его совершенно отсутствующий, человеческий взгляд. Существо смотрит на меня, но меня не видит. Оно полностью поглощено достижением высшей точки сладострастия. Но достичь этой точки не может и в изнеможении останавливается. Какое-то мгновение отдыхает и вновь ползёт.
Затем грязь становится прозрачной, и я вижу её обитателей. Это всякого рода инфекция. Она проникает в плоть существа и развивается в ней. Его кожа опухает, становится рыхлой, покрывается язвами. Не хочу описывать, в какую мерзость превращается внутри организма каждая клетка инфекции, это очень страшно, да и не это главное. Скажу только, что на фоне этой духовной инфекции, всё, что мы можем увидеть в реальной жизни, и даже проказа, СПИД, бычий цепень, всё это не идет ни в какое сравнение.
Главное же состоит в том, что озеро, о котором рассказал, это озеро непослушания, беззакония, лжи, неверности, угождения плоти. Не приближайся к нему ни под каким предлогом. Тебе будут говорить даже близкие тебе люди, что в небольших количествах грязь даже полезна для жизни, и окунуться в неё под наблюдением специалиста никому не повредит. Тем более, что всегда можно омыться в крови Христа, очиститься в покаянии. Тебе покажут людей, которые всю жизнь делают примочки, купаются и даже едят её и имеют здоровый, бодрый и как бы чистый вид. Не верь, это ложь. Любое прикосновение к тому, что за чертой закона, это смертельно опасно и всегда влечёт последствия.
Люди же, почти не имеющие проявлений болезни, есть носители одной из худших её форм. Это, так называемые «хорошие люди», не знающие Бога. Проститутки, алкоголики, наркоманы видят свою ущербность и некоторые из них идут к Врачу. «Хороший» же человек говорит так: я был хороший комсомолец, хороший коммунист, хороший работник, хороший семьянин и детей хорошо воспитал. Никому не делал зла. Приходя в церковь, такой человек становится «хорошим христианином». Этот человек никогда не назовёт свою прошлую жизнь мусором. В его жизни не происходит разворот на сто восемьдесят градусов, то есть обращение, он всегда двигается от хорошего к лучшему. Жизнь же христианина должна чётко разделиться на две части: до Христа и со Христом. Первая часть ничто, сор, вторая же часть не закончится никогда, это, собственно, и есть жизнь. Если не происходит отвержение, упразднение, отмирание старого, то не может родиться новое. Люди так и не переходят из смерти в жизнь. Ветхий человек в них так и не умирает. Бедные, бедные, они искренне считают себя избранными, духовно богатыми, но они обречены.
Отвлёкся. Про события в озере необходимо ещё сказать очень важные вещи. Младенец Иисус был обрезан на восьмой день. Была обрезана Его крайняя плоть. Это правда. Правда, которая должна была исполниться и исполнилась. В чем же правда? Правда состоит в том, что плоть Христа, как и всякая человеческая плоть нуждалась и нуждается в обрезании. Именно потому, что нуждалась, и была обрезана. Если бы не нуждалась, как некоторые думают, но была бы обрезана, то исполнена была бы неправда, ложь, как и в отношении крещения Иисуса и Его смерти для греха. И неслучайно то, что обрезание коснулось именно крайней плоти. Половое влечение, заложенное в человеческой плоти, не обузданное послушанием воле Бога, собирает наибольшую жатву смерти. Похоть плоти, как некий зуд, влечёт человека к болоту. Погружаясь в него, человек получает кратковременное облегчение, удовлетворение, одновременно получая массу духовных болячек. Выходя из болота, некоторые иногда омываются и живут спокойно до следующего погружения. Таким образом, окунаться в беззаконие для большинства жителей земли есть нормальное и даже полезное занятие. Но я, твой отец, говорю тебе, заклинаю тебя нашими с тобой отношениями, не приближайся к этому болоту. Я погружался туда и могу уверенно сказать, нет там ничего хорошего, нет там жизни, к которой так стремятся. Там смерть. Как немногим удаётся бросить пить, курить, принимать наркотики, иметь внебрачные связи, лгать, так немногим удаётся выбраться из этого болота. Слава Богу, Он вытащил меня. Но повезёт ли тебе? Поэтому, от юности храни себя в чистоте. Устраняйся от зла. Сейчас же, во время полового созревания, будь особенно осторожна. Избегай всяких разговоров о взаимоотношении полов, не разглядывай порнографию, не предавайся помыслам, всякого рода размышлениям на интимные темы. При любом поползновении в этом направлении проси помощи у Бога, чтобы не впасть в искушение. Он не оставит тебя. На фоне твоих друзей ты будешь выглядеть ущербной, недоразвитой, лишенной романтической юности и душещипательных, сладких взаимоотношений. Это будет похоже на некую жертву. И тебе будет казаться, что жертва неоправдана и тяжела. Но ты, несмотря на это, делай как я говорю. Делай, делай, делай. Не для меня, не для мужа, но для Бога. И только в этом случае твоего послушания Его воле Он понесёт бремя ответственности за твою жизнь. Он даст тебе всё потребное для жизни. Передай Ему свой путь и полностью положись на Него, и Он совершит твою жизнь.
Машенька, тебе уже восемь лет. Когда у тебя будут детки, твоё смиренное и покорное поведение станет основой их воспитания. Внуши им с раннего возраста отвращение к болоту. Прикосновение детей к грязи, любому беззаконию, особенно во время полового созревания чрезвычайно опасно. Маньяки, убийцы, проститутки, наркоманы, алкоголики, извращенцы, пожиратели трупов, мошенники, воры, лжецы по большей части приобретают неизлечимые формы болезни, соприкасаясь с грязью именно в детском возрасте. Как стремление к Богу, так и стремление к разврату легче всего укореняются в этом возрасте.
Когда говорю: не делай, не вкушай, не прикасайся - это не значит, что не вкушая, не прикасаясь, не делая ты станешь здорова. Если сказать чесоточному: не чешись, и он перестанет чесаться, разве он становится здоровым? Мы в силах лишь подавить проявления болезни, но излечить может только Бог через познание Его пути. К лечению Он может приступить только тогда, когда для человека его болячки будут невыносимы и совершенно отвратительны. Когда человек искренне и совершенно однозначно завопит: "Господи, когда же избавишь меня от этого тела смерти!?", - наступает время лечения. Единственно возможное лечение - это совлечение греховного тела плоти. Для того, чтобы болезнь стала ненавистна, невыносима, Бог может повести тебя тяжкими путями, чтобы произошло обострение. Может допустить блуждание и падения. Может отпустить тебя, также как отец отпустил сына, отдав ему часть имения. Хотя мог бы сказать: "сиди дома". Какими путями не повёл бы тебя Бог, всегда помни, что Он все видит, и за всякое дело тебе надлежит дать Ему отчёт. Будь честной и с окружающими, и с собой, и с Богом.
Стою под звёздным небом за кинотеатром «Родина» на аллее. Кто-то подходит и сталкивает меня через парапет в воду. Еле плыву по реке. Мешает зимняя одежда. Напротив того места, где крестился, в лодке двое. Прошу о помощи. Они прыгают в воду и тащат меня ко дну. Отпускают на очень большой глубине. Пытаюсь грести, но не чувствую где поверхность где дно. Кончается воздух и силы. Совершенно отчётливо понимаю, что сейчас умру. Молюсь. Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе! После этих слов просыпаюсь. Целый день под впечатлением от произошедшего. Радуюсь тому, что во сне в момент смерти возложил свои надежды на Бога и обратился к Нему. Думаю о том, что было бы хорошо, чтобы и в реальности произошло так же. Желаю, чтобы по воскресении дух мой первым делом спросил: Господи, где Ты? Чтобы, устремился к Нему в Его царство. На свою Родину. Думаю о тех, кто не знает Бога. К какой родине они устремятся? Кого будут звать, на кого надеяться? Может будут блуждать вокруг той «Родины», которая сегодня лежит в руинах? От стен которой меня сбросили в воду. Не знаю как будет. Хочу ползти, бежать, плыть, карабкаться, лететь, как только возможно двигаться в сторону Царства моего Бога. Моего Отца. Большинство из тех, кто называют себя христианами, не понимают и не принимают моих слов, слова эти чужды им. Им чужд и Бог, к которому иду.
Вот, однажды я подхожу к стенам царства, и Некто со стены говорит мне: отойди, я никогда не знал тебя. Вокруг него на стене те, которые не признают ни меня, ни моих слов, ни моего Бога. И действительно, если за стенами Царства чуждые мне люди, которым и я чужд, если над всеми Бог, которого я не знал и не хочу знать, то зачем мне такая жизнь среди чужих? Да тем более на всю вечность. Конечно же лучше исчезнуть навсегда. Спрашиваю, если и вы и я честные люди, ненавидящие лукавство и ложь, то почему не понимаем друг друга? Если мой Бог, как и ваш, есть сама правда, то почему идём в разные стороны? Кто-то из нас точно идёт к сатане. Я принял Бога. Утвердился. И не изменю. Надеюсь с Божьей помощью претерпеть всё, чтобы пройти путь к Нему.
И вы, деточки мои, если любите меня, если возлюбите правду больше жизни, больше благополучия плоти, то пойдёте за мной. Сегодня я говорю вам: дети, собирайтесь, нам нужно покинуть это место навсегда и стать бродягами, странниками в этом мире. А ваша мать говорит, останьтесь и живите как все нормальные люди. Не слушайте его. Вам обязательно придётся сделать выбор. Машенька, кого-то из нас тебе придётся отвергнуть навсегда. С твоей матерью нам никогда не идти в одну сторону. Разве только она обратится и пойдёт за мной, след в след. Не плотью, но духом. Сегодня же, она лживый человек и не раскаялась. В присутствии лживого человека невыносимо мне, как в присутствии разлагающегося трупа. Не мир несу я этими словами, но разделение. Как каменным ножом отсекаю одно от другого. Отсекаю не только извне, но также обрезаю и часть своего сердца. По другому очиститься невозможно. Если рука заражена гангреной, то её нужно обрезать. Только это обрезание делает оставшееся тело чистым. Не устану повторять: наше обрезание Христос. Если человечество - это тело, то Христос был избран Отцом, чтобы стать той самой гангренозной рукой, отсекая которую, Отец очистил тело. Сын Человеческий стал гангреной за нас, плотью Своей Он вознёс на крест гангрену всего мира.
Вот, деточки мои, я сказал всё что успел. Как бы набрав воздух, на выдохе сказал вам несколько слов. Теперь вновь необходимо набрать воздух и что-то произнести. Когда это произойдёт, не знаю. Бог знает. На сегодня всё. Да оправдает нас Бог через познание Его Сына, да очистит нас Его кровью, да подготовит ко дню Своему великому. Аминь.
Сон седьмой. Дочки
Дорогие мои доченьки, ещё вчера мы были вместе, и был я спокоен, но сегодня нет вас рядом и печально мне, не о том беспокоюсь, что один, но о том, что же будет с вами. Не остановитесь ли, не заблудитесь ли, не упадёте ли в страшные ловчие ямы, которые вырыл сатана на нашем пути к Господу. Соберёмся ли мы под Его руками как птенцы под крыльями птицы, как собираются маленькие детки под руками отца. Как хочу этого. Чтобы ты Юля, ты Машенька, ваша мама, дядя Арсэн, тётя Алёна, Вадя, Тёма, Алёшка и все кого мы любим собрались в царстве нашего Отца небесного и с Ним жили вечно в любви и радости. Как хочу этого. С этой мыслью засыпаю, с этой же мыслью просыпаюсь. И как нестерпимо больно от мысли о том, что кого-то из вас не увижу там. Машенька, дочка моя, как мне больно от этой мысли. Я плачу, и глаза мои тают от слёз, мышцы деревенеют. И вот я каменный и холодный, поседевший от боли, ослепший от слёз, и только боль, боль, боль. И этой болью вопию к Богу: «Господи, я не перенесу этого. Если такое случится, вычеркни и меня из книги жизни». После этих размышлений, как после долгого избиения не чувствую боли. И так стою. Проходят минуты, дни, годы. Росы небесные орошают моё тело, врачуют раны, дают силы жить. С первыми лучами солнца, сковавшее меня дерево с треском осыпается, и освобождённая душа моя как маленький ягнёнок прижимается к ногам Пастуха. Он берёт её на руки, гладит и говорит: «Сыночек Мой, сыночек Мой». Слышит в ответ: «Отец, прости меня за дерзость, пусть воля Твоя, но не моя да будет!»
Дочки мои, в этих строках дал вам послушать звуки своей души, биение сердца, чтобы вы услышали переживание о вас и обо всех детях Божьих, то переживание, которым и продиктованы все мои строки. С чего начать рассказ о главном? Что бы сказал, будь у меня всего несколько минут?
Проводник открыл дверь и, не входя, произнёс: «Приготовьтесь, ваша остановка». Затем посмотрев мне в глаза, и как бы подчёркивая важность и совершенную неотвратимость происходящего, сказал: «Ваш путь закончен». Дверь закрылась, наступила тишина. Папа не уходи, папа останься. Полные глаза слёз и детские пальчики, сжимающие мою руку. Папа останься. Господи, дай мне силы освободить руку, научи, как сделать это. Идите ко мне деточки мои, козочки мои дорогие, кто же теперь будет вас пасти? До срока я передаю вас Господу. Машенька, ищи Его руку, как ты всегда искала мою, и Он вас поведёт, затем ты родишь сыночка. Это будет маленький Эдька, он будет точно такой же, как я и понесёт на себе ваши бремена вместо меня. Ты полюбишь его как свою душу, всё чего не поймёшь, он разъяснит, проведёт и руки твоей не отпустит никогда, через него твоё спасение, только пребудь в вере. Юля, дочка, ты схватишься за Маруськино платье, только крепко держись, и она вытащит тебя и твоё семейство, только по сторонам не смотри, крепко держись.
Поезд замедлил ход. Пойдёмте дети, проводите меня. В узком коридоре спокойно беседующие люди за открытыми дверями купе едят, пьют, рассматривают покупки. Всё обычно, обыденно. На фоне этой обыденности болезненно и странно звучат слова: доченька, как же ты не хочешь отпустить папу, ведь для папы это самый важный, самый торжественный день, я шёл к нему всю свою жизнь. Наконец-то увижу своего Отца небесного, каков Он есть, надеюсь на это, этой надеждой жил и живу, а ты говоришь останься, как же мне ослушаться Его воли? Когда придёт твой час - не сомневайся ни минуты - мы обязательно встретимся и уже не расстанемся никогда, если только веру твёрдо сохранишь до конца. Коридор закончился. Ещё немного, всего несколько шагов. Вот и дверь: дети, пора прощаться. Обнимаю, прижимаю к себе, как всегда это делал во время молитвы. Исследуйте Писание, постоянно, настойчиво. Только в нём источник силы и разумение воли нашего Отца Небесного. Непрестанно молитесь, и Господь не оставит вас. Любите друг друга. Святите субботы мои. Если любите меня, соблюдите заповеди мои. Обо мне больше не молитесь. К моим делам вы ничего не прибавите, от них не отнимите. Если обо мне вспомните, вспоминайте только этот день, только эти слова: Писание, молитва, любовь. Пора. Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе! За открытой дверью сырость, тьма, редкие всполохи освещают долину смертной тени. Отче, иду к Тебе, только на Тебя моя надежда. Делаю шаг, двери закрываются, поезд следует дальше.
Дети, хочу заложить твёрдое основание вашей веры. Основание - это Христос. Как мне рассказать вам о Нём. Как создать между вами и Спасителем неразрывную, прочную связь? Чтобы стремление к Нему стало вашим самым главным непреодолимым желанием. Чтобы конец плоти не страшил вас, а встреча с Богом стала бы самым желанным, самым вожделенным событием вашей жизни. Доченьки мои, что я могу сделать для этого? Как кусок разбитого зеркала, я могу всего лишь направить на вас луч Света. На вас, сидящих в пещерной тьме. Когда вы увидите свет, почувствуете тепло, устремитесь к нему и выйдете из тьмы, то увидите истинный Свет, а не отраженный. Вы поймёте, что я не есть Свет. Я не есть источник, я всего лишь тот, которого Бог наделил способностью отражать Свет. Когда увидите совершенное, то моё упразднится. Что есть я, если не отражаю Свет? Я есть прах. Если же отражаю, то кого видите вы? Вы видите отраженный Свет. Смотрите на меня, и вы увидите Христа во мне. Снаружи это плоть, нет в ней пользы. Внутри же Слово, которое принял от всего сердца, Истина, которая стала мне родной. Дух, который и есть Христос. Как сказал ученик Христа: «И живу уже не я, но живёт во мне Христос».
О жизни этого внутреннего человека и шла речь. О Нём говорил картинками, размышлениями. Вы видели Его в образах, видениях, снах, переживаниях. Видели тот путь, которым от утробы матери моей вёл меня Бог, путь, которым надеюсь пойдёте и вы. Тот единственный путь, по которому первым прошёл сам Бог. Почему я говорил о своём пути? Потому что ваш путь к Богу лежит через меня. Вы - дети мои, которых дал мне Бог, и я никого из вас не хочу потерять. Если любите меня, то пойдёте за мной. Я приведу вас ко Христу. Христос скажет вам, что ваш путь к Отцу лежит через Него. Если любите Меня, то следуйте за Мной. Следуя за Христом вы войдёте в покой Отца. Когда-то пройдёт моё время, время грудного кормления, упразднятся мои кубики, обветшают картинки, хотя не потеряют силу. Вы войдёте в совершенное, и Христос будет учить вас не на пальцах, кубиках и картинках, как я, но жизнью. Страданием и радостью. Огнём и Духом. Не считаю хищением говорить вам, уподобляясь Христу: если любите меня, следуйте за мной. Я и есть живое свидетельство о Христе, о тех переменах, которые произошли во мне благодаря Божьей силе. Так писал Давид в Псалмах. Писал о себе, но читающий видит, что через него говорил сам Бог о Своих страданиях. Видящий меня страждущим в помышлениях о Боге, видит Его. Я и Христос одно, как Христос и Отец одно. Христос в Отце, я во Христе, и так мы едины.
Хочу, чтобы и вы, дочки мои, были с нами. Это может произойти только путём причастия через познание истины. Результатом всей этой работы должно стать непреодолимое, непобедимое, даже под страхом смерти, желание быть всегда с нашим Отцом Небесным. Машенька, дочка, также как для тебя сегодня сладко, взяв папу за руку куда-то идти, идти куда угодно, хочу, чтобы завтра ты ощутила такую же радость следуя рядом с нашим Отцом Небесным. Рука в руке, навсегда. Рядом с Ним мы все как дети. Как хочу, чтобы предвкушение этой радости - быть с нашим Отцом - вело тебя, как нечто невидимое ведет рыбу на нерест, через океаны и мили. Как то, что ведёт перелётных птиц на потерянную родину. Как воспоминание об отце ведёт блудного сына в отчий дом. Как вело Христа предвкушение радости встречи с Отцом на Голгофский крест. Сын знал, что встреча с Отцом возможна только для тех, кто победит, исполнит Его волю, вытерпит и пройдёт путь до конца. Да поможет нам Господь на пути к Нему. Машенька, вчера перед прогулкой ты рассказала мне свой сон, о том, как ты в шкафу искала «Тетрис», а нашла Библию с картинками. Обрати внимание на первые строчки текста, написанного позавчера, то есть, накануне. В этих строчках речь также идёт о Библии в картинках, которую предлагаю вам сегодня. Это не случайно. Моя связь с тобой не зависит от расстояния, от того, видишь ли ты меня или нет, жил ли я когда-то давно или буду жить в будущем. Создатель, хранитель и гарант этой связи - наш Бог. Доча, существует мир, которого мы не видим, потому что мы одеты во плоть. Плоть как занавеска, как скафандр с мутными стёклами не даёт нам чётко видеть и чувствовать реалии того, иного мира, поэтому Господь в снах и видениях показывает нам эту необычную реальность, события в картинках, чтобы приобщить нас к жизни в этом невидимом мире, который внутри нас есть. Это царство нашего Бога. В этом царстве Он живёт. Со временем, если ты пойдёшь по моим следам, как я пошел по следам Христа, эта жизнь в невидимом будет занимать всё больше и больше места в твоей жизни. А когда придёт время, которое назначит Бог, Он избавит нас от этого тела смерти, от плоти, от этой завесы и даст новое тело. Только тогда мы сможем видеть Бога, каков Он есть, и друг друга - какие мы есть на самом деле. Мы будем другими, но обязательно узнаем друг друга. Верь в то, что если и умрём, то Бог в силах воскресить нас. Проси Его дочка об этом каждый день, настойчиво, Он не откажет нам, и мы не расстанемся никогда. Только верь в это. Молись за маму и Юлю. Их носит ветер. Обо мне молись, чтобы не упал. Молись о всех, кого обнимешь и согреешь своим сердцем.
года два назад, когда искал Бога, Дух Святой привел на эти сны - так что я наткнулся на них и стал читать... мне тогда было тяжело, и твердыни в моей голове и сатана и плоть давили на меня и удручали меня... на третьем сне "Горы" - мой дух как стал вырываться и орать - это яяяяя это моееееееее это мой путььь!!!!!!!!! я стал читать как впился в каждое слово зная что это мой путь - и тогда на меня сошел Дух Святой - сначала в районе груди по телу как маленькое прикосновение - как напряжение но не больное - я знал что это Бог! и стал плакать и умолять Бога помочь мне! плакал и умолял - (у меня был выбор остановить это или отдаться Богу) - но мой дух знал свое родное - и я отдался и кричал и вопиял к Богу к Иисусу о помощи!! тогда Дух Святой стал распространяться по всему моему телу - и я сполз на пол так как не мог уже сидеть - слезы сопли ... кричал к Богу!!! где то пол часа я так лежал - а потом Дух Святой собрался в районе моей головы - как ореол такой - и потом я встал и пошел на работу (тогда на обеде был дома) - пришел с работы и ощутил как Дух Святой начал проникать в мою голову внутрь - и у меня были боли - как шла война в голове - кто то не хотел пускать и отдавать территорию ... и так 7 дней были боли в голове но терпимые и потом прекратились - а моя голова как потяжелела! как будто до этого пуста была... хаха и после сего дня я стал ощущать присутствие Бога со мной - как небольшая тяжесть в голове моей! Слава Богу за эти сны!!!
0
