Тайный вывоз в другую страну
Следующим шагом было мое посвящение, и для этого я должна была пойти в монастырь. У них был мой паспорт, в котором все было подписано, и билеты на корабль в чужую страну. В лодке нас ждали два священника, и мы были вывезены, в значительной степени завуалированные, в горы, чтобы быть помещенными в монастырь закрытого типа, в подземелье (конечно, когда священник сидел в гостиной нашего дома, он никогда не рассказывал моему папе, что я буду жить в течение многих лет на один или два этажа под землей в чужой земле).
Первая епитимья
В новом монастыре, спустя три или четыре дня, я столкнулась с епитимьями посвящения. Около 9:00 часа утра игуменья сказала мне пойти с ней. Она сказала мне, что сейчас мне предстоит совершить епитимью, и я начну свое посвящение, как кармелитская монахиня. Я помню, как она вела меня вниз по темному туннелю и привела в комнату на этаж ниже уровня земли. Я всегда жила на первом этаже, но после принятия черного покрывала я должна была жить на один или два этажа под землей. Когда мы вошли в холодную темную комнату, было трудно видеть, поскольку единственным источником света были семь мерцающих свечей. Я испугалась и встревожилась, не зная, чего ожидать, и что она запланировала сделать со мной.
Когда мы подошли ближе, я смогла разглядеть монахиню, лежащую на доске 1,80 метров в длину. В шоке, я поняла, что она была мертва. Хотя я не боялась мертвых монахинь, мое сердце болело за нее. Когда я подписала вечные обеты, я неосознанно подписала отказ от всех человеческих прав. Мне не разрешали видеть, слышать, жаловаться, чувствовать или шептать. У меня были уши, но я должна была быть глухой; глаза, но я не должна была видеть; чувства, но скоро промоют мозги так, что они будут уничтожены. Когда я стояла, глядя на тело, в моей голове проносилось много мыслей и вопросов, но я должна была молчать. Как и почему она умерла?
Игуменья приказала мне встать на бдение над мертвым телом в течение одного часа, потом она ушла. В мои обязанности входило часто подходить к хрупкому телу, посыпать ее пеплом и святой водой и неоднократно говорить: «Да будет Вам мир». Через час где-то прозвенел звонок, и из таинственной темноты позади меня пришла другая монахиня, чтобы сменить меня. Поскольку она ступала босиком по земляному полу, не было никакого звука. Нам запретили говорить, поэтому моя сменщица протянула руку и прикоснулась к моему плечу. От испуга я вскочила и истерически закричала высоким голосом.
Эта потеря контроля означала, что я должна быть наказана, будучи брошена в темную и грязную темницу. Там я пролежала три дня и ночи, без пищи и воды, просто потому, что я вскрикнула от страха - страшное преступление. Уверяю вас, больше я никогда не кричала. В монастыре быстро учатся соблюдать правила.
Бичевание кнутом
На четвертый день игуменья снова сказала мне, что предстоит епитимья, и мы стали спускаться глубоко вниз под монастырем в другую темную комнату. Мы шли через туннели (общая их длина под монастырем составляет 56 километров), и в комнатах, которые мы прошли, не было света, кроме света свечей. Она провела меня в большую камеру для епитимий, идя рядом со мной рука в руку и нога к ноге, с опущенными глазами.
При мерцающих свечах я увидела в комнате обычные статуи Иисуса и Марии. Там был также большой крест длиной два с половиной метра, сделанный из тяжелой, необработанной древесины, лежащий на боку. Около его подножия она взяла меня и начала снимать с меня одежду, раздев до пояса. Потом она согнула мое тело над крестом, дернула меня за руки вниз под ним и надежно прикрепила их к моим коленям, под крестом.
Здесь я должна была начать проливать свою кровь, как это сделал Иисус на Голгофе. Ранее мне сказали, что я буду проливать свою кровь ради потерянного человечества, но они никогда не давали мне ни малейшего представления о том, каким образом это будет сделано.
Теперь я узнала один из многих способов, как это происходит. Двум другим монахиням дали кнуты бичевания, сделанные от шести кожаных ремней, прикрепленных к деревянной ручке. На концах ремней было много острых, зубчатых кусочков металла. Они начали методично бить меня этими жестокими орудиями до тех пор, пока моя голая плоть не разодралась полностью от сотен порезов, и моя кровь не разлилась по всему полу.
Я извивалась и корчилась, как могла, но не было спасения от беспощадных, огненных укусов безжалостных кнутов. Позвольте мне сказать, что они выполнили надо мной свою работу полностью, и я была в огне ужасной боли и агонии. Рыдание и крик не останавливали их, они не были тронуты жалкими мольбами о пощаде. Они были хорошо обучены и совершенно бездушны, и я была поглощена морем боли и ужасного отчаяния. Это было невероятно, но это происходило. Я думала, что избиение никогда не остановится. Я была беспомощна и полностью без защиты.
Игуменья освободила мои руки с моих колен после того, как я перешла в стенания, страдая неимоверно, и она была удовлетворена, что я пролила достаточно крови за это время. Она приложила к моим ногам лекарство, но не купала меня и не лечила множество кровоточащих ран на моем теле. Она просто швырнула мне мою одежду, и я была вынуждена работать весь день до 21:15 того вечера. Излишне говорить, что день был одним из мук, но никто, казалось, не замечал. С отвратительным ужасом я поняла смысл учений, которые получила, что Бог осчастливен этой епитимью и другими страданиями. Это должно было сделать нас святыми.
Тот день был для меня сущим адом, но это было только начало сотен подобных дней. Когда настала ночь, я стояла в камере перед своей кроватью, где мы должны были раздеваться спиной друг к другу. Я не могла снять одежду. Окровавленные одежды высохли и плотно застряли в зияющих ранах. Прошло несколько ночей, прежде чем я смогла снять их, и это была мучительная и кровавая процедура. Во время приема пищи я не была голодна из-за ужасного страдания, которое переносила.
Епитимья перед сном
Обычно я переодевалась в ночную рубашку из марлевки, а затем вход в келью должен быть заперт на ночь. Для кровати у нас была только плита или дерево - ни матраса, ни пружины, ни подушки или одеяла. Перед тем, как нам разрешали лечь, мы должны были встать на колени на доске для молитвы-епитимьи. На ней были сотни вертикальных, острых проводов, чтобы прокалывать колени. Верхняя часть, на которой мы должны были распростереть руки, также содержала множество острых проводов.
Подвешивание на пальцах
В другой день игуменья взяла меня через длинный, темный туннельный зал для моей следующей епитимьи посвящения. Когда мы вошли в камеру, снова было семь свечей. Когда она провела меня под свечами, я увидела несколько болтавшихся под потолком канатов с какими-то металлическими зажимами на концах. Она заставила меня встать очень близко лицом к стене и распростерев руки в воздухе. Она быстро и надежно защелкнула металлические полоски вокруг каждого из большого пальцев. Затем она отошла в сторону и начала поворачивать заводную рукоятку, которая поднимала веревки вверх вплоть до того, что я медленно поднялась от пола. Когда меня подняли настолько, что я стала стоять на кончиках босых ног, она закрепила ручку, вышла без единого слова и захлопнула и заперла дверь. Вес моего тела на больших пальцах рук и ног был мучительный.
Я уже сразу стала хныкать и стонать от страдания. Я понятия не имела, сколько там пробуду. Всегда в подобного рода вещах, вися, вы задаетесь вопросом, не умрете ли вы прежде, чем за вами вернутся, чтобы освободить вас. В белом калении волн невыносимой боли, которые разрушают тело и ум, смерть была бы счастливым выходом.
Когда часы бесконечно растягиваются в дни и ночи, нет никакой возможности рассчитать, как долго вы там находились. Не существует ни солнца, ни звуков, кроме ваших собственных лихорадочных рыданий и криков. Это было как быть похороненным заживо без еды и воды. Мучение и бред заставляют вас потерять след реальности, и ничто не кажется реальным, за исключением всегда присутствующих пыток и боли.
Это была еще одна часть их техники промывания мозгов. Я ничего не могла сделать, кроме как стоять, кричать и плакать. Никто не услышит и не поможет мне и даже не позаботится. Проползли три, четыре, шесть и, наконец, десять мучительных часов, и каждая кость, мускул и нерв в моем измученном теле кричали о помощи. Сумасшедшая, бесконечная боль была неописуема, и я также проголодалась и жаждала. Когда мои кисти и руки начали сильно раздуваться, я подумала, что умираю.
Я отчаянно молилась всем статуям в комнате. В конце концов я поняла, что Дева Мария не слышит моих слов рыданий. Истерически я кричала и умоляла о помощи своего покровителя, Святого Иуду, Святого Варфоломея и всех других идолов и святых, которых только вспомнила. Меня окружала неземная тишина, нарушаемая только моими лихорадочными криками и стонами, и шипением свеч.
Я висела, охваченная болью и пропитанная собственными человеческими нечистотами, поскольку в системе пыток не было перерыва для туалета. Когда я почувствовала, что вот-вот полностью сойду с ума, вошла игуменья. Передо мной прямо на стене была приспосабливаемая полка, которую она подняла до уровня моего лица. На нее она поставила кастрюлю с водой и кастрюлю с одной маленькой картошкой.
Я жаждала воды и еды, но как мне их получить? С огромной болью, я рванулась туда на моих больших пальцах ног, наклоняя то одну руку, то другую, стараясь достать кастрюли. Когда мне удалось добраться до них, я почувствовала, как со страшной болью разорвались ткани легких. Фактически, много монахинь заболели туберкулезом после прохождения этой пытки. Однако, только через такую боль и напряжение я могла достать воду или еду. Я толкнула и пролила большую часть из того, что там было.
Девять дней спустя пришла игуменья и освободила первый большой палец, а затем другой, и я рухнула в обморок. Мои конечности были опухшие и кричали от боли. В глазах было ощущение, как будто они вылезли из орбит, а руки распухли, увеличившись в три раза. Ни одна часть моего тела не была свободна от пульсирующей боли и раздражения.
Конечно, я не могла двигаться. Две монахини подняли меня за плечи и ноги и взяли меня, бессвязно стонущую, в больницу и положили на плите из дерева. Они отрезали от меня всю одежду, так как я была пропитана мочой и испражнениями. Это была еще одна часть тщательно спланированной жестокой и негуманной программы, предназначенной для создания бессмысленных роботов. Вследствие этого эпизода я не могла даже ходить в течение двух с половиной месяцев и была бы счастлива умереть.
Капание воды
Однажды меня вызвали и снова повели вниз по тем страшным туннелям; я не знала, с какими страданиями и болью мне придется столкнуться. Она привела меня в комнату с прямым стулом с высокой спинкой. Толкнув меня на стул, она сняла головной убор и засунула мою голову в мои колени, и мои руки положила на колени. Она быстро прикрепила голову и кисти рук к деревяшке, поэтому я не могла двигаться. Сделав это, она поместила кран прямо над моей голой головой и приспособила его так, чтобы он капал мне на голову, капля за каплей.
Я сжалась в ожидании, поскольку видела тех, кто был подвергнут этому в течение десяти долгих часов. После короткого промежутка времени удара капель по одному и тому же месту сломается даже сильный человек. Часто я и другие корчились и выворачивались от привязывания к деревяшке, отчаянно пытаясь спастись от стучащих капель воды, даже с пеной у рта. Крики и плач никогда не прекращаются в этих ужасных ямах, глубоко под землей, где никто никогда не слышал хотя бы грамма гуманности и сострадания. Мольбы о милосердии приносили только еще большие и худшие епитимьи.
Многие монахини стали совершенно безумными после того, как неоднократно подвергались этой епитимье. Не волнуйтесь, монастырь заботится и об этом. Внешний мир никогда не узнает правды. Для тех, у кого нервные или психические расстройства, есть подземные темницы. Там будут отчеты и записи о монахине, и как она умерла, все ложь.
Вы должны понимать, что вся эта религиозная структура основана на лжи и обмане, и неудивительно, что любой ценой, даже ценой человеческой жизни, должен быть сохранен лицемерный покров справедливости римско-католической системы.
Они пойдут на все, чтобы защитить его. Клевета, ложь, подлоги, изменения и уничтожения документов, травмы и даже убийство, - являются стандартной и приемлемой процедурой. Средний человек с совестью и моральным кодексом будет изо всех сил пытаться понять чудовищность и бесчеловечный демонический интеллект, который движет этим религиозным монстром.
© Перевела Светлана Никифорова
Продолжение следует |
начало
0
